Мальчик и звёзды

Мальчик ещё долго сидел на прогнившем пороге старого деревянного дома и перебирал, не глядя, насыпанный в большую миску, горох. На дворе давным-давно стемнело, душный летний воздух наполнился живительной прохладой и сыростью, а поле тёмно-синих небес покрылось россыпью разновеликих ярких звёзд, но Яр вовсе не хотел возвращаться к своей семье – сварливой струхе-бабке и полоумной матери. Звёзды манили его, цеплялись невидимыми крючками за веки, ресницы, и аккуратно и нежно покусывали нервные окончания.
Живые, ловкие пальцы катали горошины. Много, так много точек светили над головой Яра, и он думал: "Живу так долго, а звёзды не меняются, как ни посмотри. Неужели везде так?".
Мать раньше часто звала его к себе вечерами, перед сном, и рассказывала длинные старые истории о дальних странах, о безбрежных морях и о звёздах, которые не видны в здешних краях. Яр любил маму и её сказки, но когда бабушка начинала ругаться, мол, нет на свете никаких звёзд, кроме тех, что сейчас за окнами, что нет никаких безбрежных океанов, Яр лишь печально вздыхал и уходил в свою тёмную комнату. Бабушка всегда вызывала в нём странное чувство, будто не хотела она допускать и малейшей возможности того, что за одной горой стоит вторая, а на дне старинного сундука может лежать вещь, о которой никто бы не вспомнил...
Катание гороха стало надоедать. Мальчик поднялся с порога и ступил в дом. На скрип двери тут же прибежал с печи кот Василий, из дальней комнаты послышалось тихое:
; Ярик, подойди пожалуйста.
На ходу стаскивая ботинки, он миновал коридор, осторожно отворил дверь в материнский покой, вошёл в тускло освещённую лампой комнату, присел на краю кровати. Мать лежала бледная, почти светящаяся изнутри, с серыми впалыми глазами и странной блуждающей улыбкой, украшающей весь её облик какой-то неземной красотой.
; Ярик, - почти прошептала она, - ты помнишь все мои сказки?
; Да, мам, - удивлённо кивнул мальчик.
; Хорошо. Дай мне руку... Слушай меня, сын, слушай. Нет границ нашей земле, нет границ небу и звёздам. Ты должен, нет, ты обязан познать другие широты и другие грани жизни. Сын, отправляйся на север, к морю. Ты всё поймёшь, я знаю, поймёшь... Ты бабушку не слушай, она всю жизнь прожила в этой глуши, не ведала ничего кроме стен родных, а ты, ты себя не губи! Папка твой, вон, умер рано, так он тоже ведал и моря, и людей других, города большие, странные. Ты иди на север, сынок, иди.
При каждом вдохе всё более ярко в глазах женщины разгорался неясный огонёк дикости, голос будто захлёбывался в потоках эмоций, а силы быстро покидали хрупкое исхудавшее тело. Женщина закрыла глаза, разжала руку сына и, как показалось, почти сразу же уснула.
Вновь оказавшись в пыльном, скрипящем половицами, коридоре, Яр не сразу пошёл спать. Он посидел немного у печи, поглаживая чёрного котяру по лоснящейся шерсти, глотнул тепловатого парного молока и лишь потом, укрывшись мягким одеялом, свернулся калачиком и принялся сладостно мечтать о будущих путешествиях. Снились ему золотые замки, высокие горы, плавающие по небу вместо облаков, дымчатые ладьи на стеклянных озёрах и сказочные пёстрые птицы, поющие голосами прекрасных дев.
Ранним утром, как только мокрая росистая трава приняла жёлтовато-розовые лучи солнца, открыл мальчик глаза, поднялся с кровати, встревожив лишь домового, дремлющего за печью. В походном узелке оказалось два пухлых батона ржаного хлеба, недопитая им же вчера крынка молока, несколько чистых рубах и самодельная рогатка на случай, если закончится провизия и придётся стрелять птиц. На сердце было как-то неспокойно, но холодно. Выйдя за порог, в ещё не рассеявшийся туман, Яр вдохнул мокрого воздуха и пошёл на север, туда, где темнел лес, где ожидали открытия и призрачные горизонты неизведанного. Сомнения внезапно, совсем легко покинули его, покинули навсегда. Он знал, что путь его займёт не один год, что ноги его пройдут не один километр, а глаза рассмотрят сотни и тысячи новых ему созвездий. Знал он и то, что по ночам, в самых глубоких лесных чащобах, в самых тёмных дебрях его будет настигать крик совиный – зов злой бабки, а по утрам, оповещая о приходе нового утра, станет петь для него маленькая соловушка – мать, так верившая в чудеса.


Небо плывёт, горизонт искривляя,
Звёзды мерцают над миром людей.
Время идёт, ход часов замедляя,
К солнцу растя наших юных детей.
Тысячи искорок в выси неспешно
Водят круги, хороводы плетут.
Верим и мы, что средь ночи кромешной
Дети свой путь, с ним – мечту, обретут...