Колодец

По тропинке, вьющейся из реденькой лесополосы вдоль хат к местной школе, за рыжие роскошные волосы тащила девку поджарая женщина:
- Стервь! Пошла, скотина, а то я тебе прямо здесь урою!
Девушка кричала от боли, цеплялась руками за кисть женщины, но ни одна слеза не проскользнула по лицу, хотя видно было, что разреветься ей хотелось жутко. Из домов вышли поглазеть деревенские.
- Мамочка не надо!
Женщина подняла с земли хворостину и стала хлестать девушку, подгоняя ее, словно теленка, в сторону школы, где за нею, в окружении ясеней, стоит святой колодец.
- Сомов это?! А?! – кричала женщина – Сомов, да?!
Девушка ничего не отвечала, продолжая семенить по тропинке. Детвора, сообразив, куда мать ведет свою дочь, побежали к колодцу. Машка, девчушка лет десяти, отстала от бежавших сверстников, посмотрела им вслед, потом вернулась на порог своей хаты, где ее мать Елена горячо обсуждала происходившее с соседкой тетей Таней:
- Как думаешь, Тань, Сомов это?
- А кто ж еще? Уже два месяца с ним шатается.
Машка дернула мать за подол платья:
- Я с ребятами на колодец. Можно?
Елена почесала плечо, ответила:
- Можно, мы сейчас сами туда пойдем.
Машка посмотрела на рыжую девку, подумала, что та будет около колодца минуты через две, и побежала догонять ребятню.
- Слушай, Тань, Валька то знала, что она с Сомовым ходит, и ничего не делала. А теперь
глянь – ка, как орет на нее. Сколько недель у Ирки-то?
- Четыре вроде.
Елена погладила висок.
- Так он ее не насильничал, сама легла. По согласию.
Татьяна хмыкнула, толкнула дружелюбно Елену в плечо:
- Ирка по согласию – это да, а у Вальки то, Сомов разрешение дочь ее мять не спрашивал.
Женщины засмеялись.
- Сомова не видно что-то, - проговорила Елена, вытирая платком нос, а потом глаза.
Таня оглядела всех, кто вышел из домов, нашла взглядом полноватого мужичка в штанах и майке.
- Вань! Вань!
Мужичок оглянулся.
- Поди сюда.
Иван подошел к женщинам, по дороге закурив последнюю папиросу:
- Че тебе?
- Никитка твой где?
Иван сузил глаза, перекинул папиросу языком в другой угол рта, затем медленно проговорил:
- Дома отлеживается. А что?
- Быстро он Ирку оприходовал. Чего не выходит, не заступается? - спросила Елена.
- Отхреначил я его, чтоб гормоны не играли. Меня опозорил, сучонок. Как я буду в глаза Вальке смотреть.
Иван сплюнул папиросу. Помолчали.
- Вчера к нам Валька приходила, - заговорил Иван, - Села за стол, бледная такая. Давай, говорит, деньги на аборт. Я ей говорю: «Может, Никитку с Иркой поженим, раз дело такое». А она мне отвечает, мол, не хрена их женить, молоды еще – не прокормим, даже если все помогать будем.
Иван вздохнул и продолжил:
- Нет денег у меня. Да и не дал бы.
- Почему? – осторожно спросила Таня.
- Ну…Типа, получается, я за сына откупаюсь что ли. Ведь он отцом молодым стать мог, а я дедом.
- Вот как ты рассуждаешь, значит, - Таня повернула голову и посмотрела на рыжую девчонку, а та все дальше удалась с матерью по пути к колодцу.
- Да я не против, чтоб дите было.
- А чего Вальку не переубедил?
- А ее и не переубедишь, ты знаешь.
Елена хмыкнула:
- Стоит, мать твою, добрый такой, а пацана излупил своего.
- Если б все мирно решилось, не лупил бы.
- Ну, блин, театр - Таня покачала головой.
Мать и дочь уже скрылись за углом школы.
- Теперь то что? – спросил, куда то в пустоту, Иван.
- Да ничего. Сейчас в колодец чудотворный Ирку три раза опустит.
- И что? – раздраженно прикрикнул Иван.
- Может, рассосется у Ирки там, - проговорила Елена и дернула за руку соседку, - Смотреть пойдем?
Передернуло Татьяну. Нерв защекотал левую бровь. Окинула она взглядом деревню свою, потом повернула голову в сторону дома, что стоял поодаль от ее хаты, и глубоко вздохнула.
Давно этот дом пустой стоит. Пятнадцать лет назад, тогда еще молодая Вера, закрыла скрипучую дверь, повернула три раза ключ в замке, поцеловала подругу Таню в щеку и ушла к автобусной остановке. И дом словно умер. Потом подруги переписывались, делились новостями. Вера закончила училище, вышла замуж, родила сына и осталась в городе. Через три года переписка прекратилась. Забыли деревенские Веру - была когда-то девчонка такая, теперь с городскими знается. Таня писать перестала, не хотелось. Неделю назад Татьяна получила письмо:
«Писать тебе не хотела. Двенадцать лет не списывались, и ладно. Другими мы стали, но каждый сам так выбирает. Уехала тогда, и не жалею. Не думала никогда возвращаться, а что писала тогда, мол, скучаю больно по дому – врала все. Ты же осталась.
На письмо можешь не отвечать. Что ты мне рассказать то можешь? Кто родил, кого похоронили? Мне не интересно, я от этого сбежала. Приезжала к вам пять лет назад, но никому не показывалась. Ленька болел сильно. Врачи не помогли, сказали безнадежен. Осталась Божья помощь только. Приехали к колодцу, ближе подошли. Ленька раздеваться стал, но я не пустила. Опомнилась вдруг. Не захотела, чтоб он свое и так больное тело осквернял грехами вашими.
Прокошу – дурака помнишь? Жил себе спокойно, конфетам радовался, а потом пропал вдруг. Слух тогда по деревне пошел, будто упал он случайно в колодец, нормальным стал и ушел, другим о чуде своем рассказывать. В психушке он лежит, Таня. Его тогда Никифоровна сдала сама, а вам наплела сказку эту. Из-за стыда своего правду не сказала, мне перед смертью только поведала, грех с души сняла, знала она, что уезжаю. Дед Сергей, помнишь, Ваську зарубил по пьяни. Случайно, я увидела, как он руки в колодце мыл, по грязи катался и у Бога прощения просил. Чуда ждал, псина. Сама же рассказывала, когда отец твой казну колхозную прихватил, на колодец пришел, и монеты в воду бросал: «снисхождение покупал», как он тогда сказал. Страшно, Таня, мне. Противно. Единственное, что было светлое, сами же и погубили. Наверное, до сих пор туда таскаетесь. Чудо, Таня, в том, что ничего не изменилось, живете, как будто ничего и не было. Прости, меня. Обидеть не хотела.
У меня все хорошо. Работаю помаленьку, Ленька поправляется. К батюшке в Коренную Пустынь ездим. Молитву хорошую выучила, я тебе переписала. Вера».
Елена снова дернула Таню за руку:
- Э! Смотреть пойдем?
Таня погладила ладонью лоб, вытерла потную руку о платье:
- Малахов во сколько начинается?
- Часа два еще ждать, - ответил Иван.
Таня пошевелила губами, потом сказала:
- Ну, пойдемте, глянем, коли, время есть.