Люсичка

Розовый или красный? Дилемма маячила перед глазами совершенно очаровательным гипюровым коктейльным ансамблем и мини-мини платьицем, по-детски непосредственно открывавшим коленки. Но дело тут было даже не в определении подходящей цветовой гаммы, а в выборе между двух в корне несогласующихся начал – гламура и вамп. А коленки, надо признать, выглядели очень соблазнительно, и не подчеркнуть их было бы, по меньшей мере, неразумно. Разумеется, в иное время Эллочка выбрала бы розовую дизайнерскую тряпочку, еле прикрывавшую шов от аппендицита. Выражение про аппендицит было заимствованным, ибо про свою безупречную фигурку Эллочка так бы не сказала даже под страхом визита к стоматологу без общей анестезии. «Изобретение» принадлежало ее классной руководительнице, которая с неиссякаемым вдохновением обличала пороки подрастающего поколения, с энтузиазмом заменяя уроки литературы воспитательными беседами. Причем далеко не в гламурно-розовых оттенках, которые, как правило, преобладали в гардеробе от-кутюрной Эллочки. Но школа отзвенела так давно, что даже вспоминать о ней было бы уже непростительным намеком на возраст «чуть за тридцать». Поэтому Эллочка с большим удовольствием выкинула ненужные теперь воспоминания и с восторгом предавалась самому популярному виду спорта с постепенно пустеющей кредитной карточкой.
Впрочем, обвинять Эллочку в расточительстве не стал бы даже гоголевский Плюшкин, поскольку барышня отнюдь не относилась к разряду «кисейных», а являла собой образец ярчайшей эмансипированной мадемуазель конца двадцатого века. Проще говоря, Эллочка привыкла всего добиваться сама, и в свои тридцать с хвостиком была директором небольшой строительной компании, занимающейся промышленным дизайном. Попутно Эллочка получала уже третье высшее образование: на этот раз ей захотелось остренького, и в скором будущем она должна была стать счастливой обладательницей диплома по японоведению. Не сказать, что это сильно помогло бы ей в работе, но так уж была устроена Эллочка, что завещание дедушки Ленина она воспринимала буквально. Зато, фигурально выражаясь, посеянные всходы взошли прямо-таки с рекордной быстротой: Эллочка из съемной переехала в собственную квартиру с видом на телевышку и по гостям разъезжала хоть и на подержанной, зато собственной Бентли. Что-то вроде исполнения «американской мечты», но с русскими поправками. Различия состояли в том, что, несмотря на кажущуюся благополучность, в эллочкиной жизни наблюдалась одна неприятная традиция – Новый год она всегда встречала одна. Как водится, уход старого года должен был ознаменовать собой также уход всего лишнего и в будущем неперспективного, поэтому очередной эллочкин ухажер отправлялся в небытие на пару с вышедшей из моды шляпкой или изношенными туфельками. Не сказать, чтобы у Эллочки были завышенные критерии при отборе очередного кандидата на роль обладателя ее руки, сердца и прочих органов, а вот же – и красавица, и умница, разве что комсомольского значка не хватало, но - одна. В белых принцев Эллочка научилась не верить еще в школе, когда, по тогдашним меркам, самый симпатичный мальчик из ее класса устраивал ей вечерние серенады по телефону с сопливыми признаниями в вечной любви-дружбе. Правда, делалось это в неравнозначный обмен на лабораторные по физике, чего Эллочка долгое время никак не могла понять. Наконец, утренние зажимания ее воздыхателя в школьной раздевалке с прыщавыми обладательницами прокуренных голосов и малолетками, по сути, более опытными в отношении полов, чем этот самый Виталик, сыграли самую неоднозначную роль в их разрыве.
Поколение акселератов продолжало стремительно взрослеть, а Эллочка торжественно пообещала самой себе, что роль Виталькиной мышки она больше играть не будет, и в запальчивости поступила на инженера-строителя только для того, чтобы доказать бывшему ухажеру свою значимость и абсолютную независимость от него. Правда, еще в первый год учебы острые угла этого решения сгладились, Эллочка отправила гулять свою несостоявшуюся половинку далеко в интимном направлении, и вошла в состав студенческой рок-группы как многообещающая вокалистка. Перегорев к пению после записи первых двух сольных композиций, Эллочка, уже будучи на третьем курсе, поступила параллельно на переводчика-синхрониста. В то время как ее однокурсницы с огромными животами стояли на учете в местной поликлинике, Эллочка отправилась в свою первую заграничную командировку, из который привезла чудное оригами, шелковое японское кимоно и простенькое колечко с лунным камнем как залог будущего брачного союза с худеньким, но жутко смазливым япончиком. На поверку Тео оказался мелким подмосковным аферистом, поэтому по вполне понятной причине он отправился вслед за Виталиком. Больше серьезных романов у Эллочки не было. Мама и бабушка сочувственно качали головами и жалели свое непутевое дите, но упрямая Эллочка, по всей видимости, отнюдь не желала осчастливить их детским визгом в двухкомнатной хрущобе. И отправлялась на работу с сумочкой от Фенди в одной руке и с каской в другой. Потому как, по правилам техники безопасности, находиться на строительной площадке без соответствующих защитных средств чревато далеко не радужными последствиями. Причем не только сотрясением мозга, но и реальной возможность встретиться с эллочкиным дедушкой, недолго протянувшим после апоплексического удара, по странной случайности совпавшим с нашумевшим крушением пирамиды Мавроди.
Были, конечно, у Эллочки мысли взять приемного ребенка. Но дело осложнялось тем, что одиноким мамам очень неохотно отдавали детей на воспитание, а при Эллочкином образе жизни иметь ребенка было бы несколько проблематичным. В самом деле, не таскать же за собой розовые бантики по кабинетам блестящих масляными глазками самцов. Вполне хватало и нередких бессонных ночей, когда Эллочка понимала, что «всунуть - вынуть» может иметь далеко не эротическую трактовку, и, с отвращением, но все же готовила конвертики с валютой. А потом привыкла и больше по этому поводу не заморачивалась.
Самой большой проблемой отныне оказался выбор подходящих нарядов для многочисленных пати, которые Эллочке приходилось посещать и в бизнес-целях, и по настоятельным приглашениям так называемых друзей, появлявшихся и исчезавших с периодичностью трусиков «неделька». Выбор, конечно, был нелегким, но это, господа, не мужа выбирать, а гораздо сложнее. Вот Эллочка и старалась. И все до тех пор, пока, наконец, она не научилась отмечать в планировщике те мероприятия, которые действительно стоили ее присутствия. А на них, как правило, думать об образе не приходилось; все-таки дело есть дело, и тут уже ультра-авангардными шмотками не блеснешь. Хотя выпендриться очень хотелось.
 Близился к закрытию очередной финансовый год. Эллочка с воодушевлением носилась по магазинам, в ужасающем количестве скупая сувенирчики для сотрудников и отмечая галочкой пункты в мамином списке «чего-же-я-хочу-на-Новый-год». Было дело, предлагала как-то Эллочка переехать маме с бабушкой к ней в квартиру или поменять их двушку на что-нибудь более удобное, но они со стариковской стойкостью ринулись грудью на амбразуру, и родную хрущобу не покинули. Ну, просто не привычно им было жить в доме со своим вахтером, рабочим лифтом и «Титаном», который исправно обеспечивал наличие горячей воды в любое время суток, а не работал, повинуюсь исключительно своему собственному хотению. Эллочка поуговаривала их с месяц-другой, потом сдалась и занялась личной жизнью. Как всегда, бросив очередного поклонника прямо перед рождественскими праздниками. И поэтому с особой тщательностью выбирала новогоднее платье: по гороскопу год полагалось встречать в красном, но розовый атлас был чудо как хорош, и отказаться от него было просто выше Эллочкиных сил. Она уже всерьез собралась повесить красный гипюр на пластмассовые плечики, как со спины ее окликнул неуверенный, но неуловимо знакомый голос. Эллочка повернулась. Персиковая куртка, буковые ботинки на платформе, невыразительный макияж. Перед ней стояла ее бывшая одноклассница. Люся.
Сколько Эллочка себя помнила, Люся никогда не была заводилой, инициативно предпочитая держаться в сторонке. Тень она и есть тень – раз прилипнув к «хозяину», она покорно копировала его движения, в общем-то, и не задумываясь, какую роль исполняет. Симбиоз, и не сказать, что выгодный. По крайней мере, лично для себя Люся ничего не выигрывала. Конечно, готовые домашние работы ей обламывались. Но обламывались они также и всем остальным, так что это особо не считается. И Люся в классе была лишь элементом фона. Исчезни она из массовки – этого бы сразу и не заметили. Потом, конечно, хватились бы, все же живой человек, одноклассница, как-никак. Индивидуальность. За всю свою школьную жизнь Люся привлекла внимание к себе всего два раза – когда принесла в школу крысу, которую кормила пловом из баночки, и тетрис, самую популярную игрушку среди мальчишек ее возраста. И тут Люся минут на двадцать становилась объектом внимания, пожалуй, в какой-то степени даже приближаясь к Эллочке. Та же, пощекотав крысе белое пузо и даже не взглянув на тетрис (оставьте детям их игрушки!), больше не проявляла особенного интереса к Люсе. Хотя подружкой ее считала и даже помогала краситься на школьные дискотеки. После выпускного, как водится, все разлетелись в разные стороны, а Люся, провалив экзамен в театральный, скоропостижно выскочила замуж. Приоритеты поменялись, и Эллочка Люсю практически больше не видела – случайные встречи не в счет. Как бы заметил Евклид, теперь они находились в абсолютно разных плоскостях, и ни под каким условиям не пересекались. Ну, почти не пересекались.
Люся выглядела скорее обрадовано, чем удивленно. И радость ее вполне была похожа на искреннюю.
- Эллочка! Я тебя сразу и не узнала. Прекрасно выглядишь!
«Я всегда такая», - подумала Эллочка, а вслух произнесла:
- Спасибо, Люсь, я стараюсь. Как поживаешь?
Люся расцвела.
- Отлично. Сынок уже в шестой класс пошел. Вот хожу, подарки его девочке выбираю. Такая любовь-морковь у них… А кажется, вроде только вчера пошел. Дети растут быстро, не успеешь оглянуться, а уже вот на тебе – на папину бритву посматривает.
- А как муж? – спросила Эллочка, сдвигая «на потом» ее вопрос о собственных несуществующих чадах.
- Муж хорошо, повысили вот недавно. Собираемся от свекровки съезжать, квартиру присматриваем. Ты-то сама как?
- Все в порядке, - улыбнулась в ответ Эллочка. – Защищаюсь в следующем году. Японоведом буду.
- Надо же, - засмеялась Люся. – Ну, ты всегда у нас способная была. А работа как?
- Отлично. Правда, беготни много. Но без нее никак. Зато нескучно.
- Счастливая ты, Эл. А вот я не работаю. Дом, дети, муж – куда уж тут… Редко куда выбираюсь даже, - почему-то в этих словах сквозила плохо скрываемая люсина гордость.
Эллочка вздохнула. Пару раз она видела ее мужа. С таким лично она не то что бы на край света не пошла, а даже за хлебом в соседнюю булочную. Но о вкусах, как говорится, не спорят.
- Ну, ничего, - успокаивающе произнесла Люся. – Ты не переживай. Молодая, красивая, здоровая – найдешь еще своего. Все еще впереди. Ладно, Эл, у меня дел еще по горло, я побегу. Ты звони, если что. Ну, и просто так. Сходим куда-нибудь… («Если муж отпустит», - злорадно подумала Эллочка), кофе попьем. А то приходи ко мне, я тебя с детками познакомлю, альбом покажу. Лады?
- Конечно… Люсичка. До встречи.
Персиковая куртка меркнула за витриной и свернула за угол. Ну и подумаешь, пожала Эллочка розовыми плечами. Не больно-то и хотелось. Все ведь действительно еще впереди. Ведь в сорок жизнь только начинается. А до сорока еще жить да жить. Так что успеется по-любому.
На Новый год Эллочка купила оба платья.