Осенние письма

Цикл писем «Осеннее настроение»
Письмо 1. Листья, дождь и плед.
Возможно вы «разобрались» со своим детством. Разложили события по полочкам, промыли кости родителям, отдали им свой кармический долг, поняли и, наконец, простили. Возможно, вы даже сказали им спасибо. Родителей легко понять, когда сам познаёшь радости отцовства и материнства. И в кавычках и без.
Я в общем-то посвятила детству большой кусок времени и много сил. Как и все, я с этого начала. И, казалось бы все проработано, все пройдено. Я легко вспоминаю то, о чём раньше рыдала. В общем-то я даже могла бы сказать маме спасибо, если бы это слово произносилось легче. Я много-много понимаю. И много прощаю.
О чём это письмо? Если честно – не знаю. Возможно, осень действительно – чудо, располагающее к ностальгии, возможно именно листья, желтеющие безумно красивые, немного холодного солнца, любимые эспритовские сапоги, любимые свитера, воздух, прохладный, но чистый, лужи… все это дорожка к памяти. Просто именно осенью у меня рождаются творческие идеи, именно осенью я чувствую пронзительно и тонко, много плачу, сплю и анализирую. Именно осенью я погружаюсь глубже. Именно осенью ко мне пришла идея написать цикл писем. О чём? Пока тоже не знаю. Вопросы, накопившиеся у меня к самой себе, требуют выхода. А выход один – слова.
Так вот. Первое что пришло на ум – детство.
Я вспоминаю, как не любила школу, как не нравилось мне каждодневное угнетение и выучивание уроков…. Б-р-рррр. Зато я обожала читать. Боже мой, сколько книг я прочитала под пледом у окна, под звуки дождя и одиночества. Надо сказать в моём детстве было очень много одиночества. Есть такие дети – отчуждённые. Я из них. Не могу сказать почему так происходило, да и происходит. Наверное, сейчас, когда это меня больше не гнетёт и не доставляет особой боли – это всё равно. Иногда пробегает мысль, что маловато общения и людей, но как – то быстро убегает. Меня люди быстро утомляют. Даже родные и любимые.
Я много ездила на велосипеде. Я просто обожала свой «Аист». Мой верный конь, он возил меня и возил. А под колёсами шуршали листья и брызгались лужи. Я и сейчас люблю велики, но не люблю городские дороги. Всё чаще мне приходит в голову мысль, что надо жить за городом.
А ещё вспоминается приставка. Супер Марио форева! Поскольку моя тактичная, ненавязчивая и от природы крайне интеллигентная бабушка не напрягала меня контролирующим воспитанием, я могла играть часами и днями. И это было хорошо. Это было нужно. Приставка отупляла и заглушала боль. Тогда приставка оказалась лучшим помощником и отличным обезболивающим.
Ой… а Днепр! Ещё был Днепр, рыбалка взрослых и шашлык! И море! И горы! И в Астрахань ехали на теплоходе! И огромные арбузы! Меня много возили. Я хорошо помню 2 года, которые мы прожили в Севастополе, моряков и День военно-морского флота, чебуречную в парке и булыжные мостовые, и маки, и «Хрусталку», и пляж, на который возил теплоход, и дельфинов. Мы жили в мужском общежитии. Мужики играли в храпа, матерились, курили «Беломор», пили водку и держали меня на руках. И вообще весь Крым. Родной, красивый, отчаянно тёплый и знакомый. Я приехала туда через много лет и влюбилась в Гурзуф, Бахчисарай и Артек. Я пронзительно люблю море. Мне кажется я могла бы смотреть на море и писать книгу и именно туда рвётся сердце, когда плохо и хорошо, когда осень, весна, лето и зима. К морю.
А ещё Теберда. Я много раз была в Теберде. Там был «большой» универмаг. Там продавали крем с алоэ вера и мёд с изюмом и орехами. В самолёте мама рисовала Бабу Ягу и прошёл 11 или 12? день рождения. Там были горы, звезды и воздух, которого нет нигде. Рядом Домбай и канатка. Чуть сыроватый шашлык облитый вином, горцы и запах сигарет. Там был снег и Новый 1992 или 3? Год. Таких звёзд как в горах нету. Там безумно красиво…
А потом Гомель. Привычный. Обычный город с проспектами и улицами Ленина. Советской. Кирова. Стандартный набор. Сюда почему-то всё равно тянет. Хоть и не надолго. Вроде как и не всерьёз. Наш крошечный район. Одна улица. Одиннадцать домов – сегодня считала. Районная школа. За ней вторая улица. Трудное взросление. Муки. Муки. Муки. Любимый универ. Вот где было по-настоящему хорошо и свободно. Психология разных видов влетала в меня быстро, интроецировалась, ассимилировалась и приживалась. И это, как оказалось, было тоже детство. До сих пор удивляюсь, как с такими мозгами можно было быть такой наивной. Странно. Но было приятно. И вспоминать приятно. Не могу сказать, что в универе я стала заядлой тусовщицей. Не-а. Я по-прежнему много спала, читала и оставалась отчуждённой. Но именно в универе было хорошо. И понятно… И если по-честному, я должна была там остаться. А возможно мне надо было оттуда уйти и узнать, что кроме книг и знаний есть реальная жизнь. И вернуться. Не знаю.
Отклики детства? Я рисую, я читаю, я не очень люблю людей, но очень их понимаю… я много знаю, я хочу узнать ещё больше. Я стараюсь развиваться как бизнес-вумен и это чертовски трудно для моего отчуждённого организма, я умею ждать и терпеть. Возможно иногда даже слишком много. Теперь я знаю, что всё детство ждала пока оно закончиться, и только сейчас понимаю, что сильно его затянула. Есть вещи, которыми нужно насладиться и отпустить. Детство – одна из них. Я хотела бы научить этому своего сына, однако я плохо представляю, как могла бы объяснить, что быть ребёнком – это круто, пока детство, а потом – это пройдёт. Я искренне надеюсь, что у него детская радость жизни будет врождённой. Ведь это именно то, чего не хватало в моём детстве. И возможно сейчас тоже.
Хотя… у меня есть листья. И дождь, и клетчатый плед, и книги. А сегодня ещё и немного солнца…

Письмо 2. Подготовительная группа
Вот интересно было бы записать мысли, которые льются, текут… Те, что думались пока я качала сына. Он тёплый, мягкий, вкусно пахнущий уже спал, ласковый. Это мои мысли, если угодно, воспоминания, но это сейчас. Жалко именно ТЕ. Я сейчас сижу и печатаю. Я печатаю то, что думала или что-то совсем другое?
В человеке много отчаяния и слёз. Много работы над ошибками и осознавания того, что происходит. Но я вот что думаю. Нельзя же раскаиваться всё время. Нельзя вечно плакать над ошибками и просить помощи у Бога. Я просто уверена, что Он этого не хотел бы. Я сейчас об этом подумала. Это определённо не ТЕ мысли, но всё равно важные. Так получается, что всё, что происходит со мной в последнее время, требует моего незамедлительнейшего раскаяния. Буквально во всём. И так больше нельзя. Я устала. У меня действительно тяжелейшие два года:…. Всего просто не перечислишь, да и, кажется, грех жаловаться. Но чёрт возьми!!!, как же мне хочется чтобы они закончились!!!!
Мы готовимся к жизни или живём? А? Владимир Владимирович? Просвятите… не откажите в любезности. Да уж где Вы…
Сама всё знаю – я готовлюсь. И этой осенью и всегда. Протерпела детство, пробежала юность, жду взросления и готовлюсь, готовлюсь, готовлюсь… дождусь старости. Как живёте Вы? Полноценно? Я точно знаю, что мне прекрасно живётся в формате гештальтгруппы, но группа 3 дня, а потом я считаю дни до следующей. Вот уже 6 месяцев, как закончилась моя программа и пустота зияет, как большая дыра во времени. Моя жизнь крайне обычная, нормальная такая жизнь. Семья, работа, сын – любимый цветок. Много книг, инет иногда. Но это всё – подготовка.
Сейчас подумала, чтобы начать жизнь надо начать жить с того, чтобы делать то, что хочется. Не готовиться делать, а делать. И ещё. По опыту я знаю, что мечты сбываются. Рано или поздно. Так или иначе. Это всё не банальные помпезности, чувствуется по-другому, глубже и как-то даже пронзительнее. Но кто знает, молчит…

Письмо 3. Надгробие
Что в сущности такое надгробие? Надгробие это такая штука, на которой родные что-то пишут. У нас – о том, что будут помнить. В свете последних событий и «агульнай абыякавасцi» я думаю о том, что на своём надгробии написала бы я сама. Получилось что-то вроде:
Она мычала и стонала
Она терпела как могла
Теперь ей хорошо – ведь вроде
Жизнь – прошла.

Король Дарья Ивановна (1982-2...) От родных и близких. Спи спокойно.

Это и смешно и ужасно одновременно. Как и осознание того, что в жизни ты ничего не делаешь, не стоишь, умрёшь и пойдёшь прахом. Наверное, для этого и придумана любимая работа - для того, чтобы оставить след.
Я много раз читала, что депрессивных не лечат провокационной терапией. И, наверное, это правильно. Хуже, чем есть уже не будет. Даже если у тебя миллионы, Багамы, заводы, дома, пароходы, или, как у меня, ничего. Это всё равно. Наличие или отсутствие имущества ничего не значит.
Уныние – один из самых страшных грехов. Правильно. Жизнь странная. Детство длиться долго, а только начинаешь осознавать себя, уходит вмиг. Это очень расточительно – переживать… уныние.
А куда его деть?
Как я живу? Да никак. В моём городе очень мало возможностей именно для меня. Или я их не вижу. Улица моя. Крошечная. Город. 5 центральных улиц. Декретный отпуск. Долги. Бизнес – как скрипучая, старая телега. Всё время надо останавливаться, поправлять поклажу, налаживать оси, поднимать багаж и тащить, тащить, тащить.
Сколько я плачу? Неделю? Две? А сколько я терпела, чтобы не плакать? Год? Два? И я точно знаю, о чём. Я не делаю того, что хотела бы. Сколько людей испытывают тоже самое?
Я надоела себе смертельно. Моё нытьё бесконечно, а переживания бурны. Уже в 16 лет меня мучили жуткие мигрени. Вот и сейчас: болит голова до того, что тошнит…. И мерещится надгробие…..

Письмо 4. Про ветер и лёд.
Я точно знаю, где живёт ветер. Он живёт за моим окном в деревьях. Он делает «ш-ш-ш»…
Иногда кто-то или что-то живёт не там, где ожидаешь. Ещё ветер живёт в волосах, и они радостно приветствуют хозяина, забивая глаза и рот. Цвет живёт в моих обоях и на рубашке. Обои бирюзовые, а рубашка в клетку. Она розовая и зелёная и немножко белая.
А вот в моём телевизоре цвет совсем не живёт. Мы ровесники. Но я только начинаю жить в цвете, а он уже устал. Он расцветает, но очень быстро устаёт.
Улыбка живёт только рядом с искренностью. Сегодня я смотрю на Кабо. Кабо на коньках и в чёрно-белой гамме. Она – королевы красоты. Мысли сегодня ленивые, а голова чистая. Это просто чудо. Впервые за две недели я не плачу.
Я ем МэндМ-с, а в чашках с заваркой поселился запах коньяка. Я ему рада, моему старому знакомому – в крошечных дозах он проясняет и успокаивает… Жаль, что только в крошечных….
Ветер сегодня ушёл. Я вижу это в окно, пока на льду материться Марьянов. Настроение, как всегда осенью, восторженно грустное. Пронзительно жёлтые листья, запах коньяка, ветер в деревьях, мой первый крем от первых морщин, солнечное мягкое увядание. Боже!, спасибо за осень, за коньяк, за ветер, и даже за эти слёзы…
Всё только начинается и положено чувствовать радостное ожидание и энергию и предвкушение. Именно поэтому мои чувства не правильные, а мысли ошибочные. Всё не так, как хочется. Хочется быть красивой и женственной как Навка, а в зеркале Даша Король. Хочется писать как Кундера… Быть умной (деятельной?) как Катя, у неё же взять терпения… Исправившийся мерзавец у меня уже есть, тут я, пожалуй, всем катям фору дам. Остроумия бы… как у Фрая… Шутит – и смешно...
Возвращается ветер. Мысли начинают путаться и хотеть мороженого. А потом я намажу свой крем от первых морщин и крепко засну как человек без предвкушений (какая всё же восхитительная Чулпан…), но с ожиданиями. Гуд найт.

Письмо 5. Что читать?
- Зимой приятно читать Муми – троллей.
- Стальную крысу приятно читать летом.
- Весной «Три товарища» Ремарка. Там смертельный финал, но есть любовь и дружба. Что есть ещё нужно весной?
- Достоевского читать нужно.
- Толстой – это длинно.
- Набоков – приятно.
- Если хочешь мистики, нужно читать Мураками. Мураками – это колодец, письма и костёр на голове. Это странно и трогательно. Причём странно и трогательно в равной степени.
- Ремарк – это… это мир. Кальвадос, ром, проститутки, нацисты и бездна любви. Именно Ремарк написал моего идеально неидеального мужчину – Людвига Фрезенбурга.
- Виктория Токарева – это женский подход и спокойный рассказ. Это грустно и весело. Это пробирает. Кого-что. Меня «Инфузория-туфелька» и Пал Палыч.
- Франсуаза Саган – это, конечно, Франция. Франция – это вам не СССР.
- Дарья Донцова отключает мозг. Что ещё нужно в больницах?
- Лучше Донцовой отключает мозг только С. Шелдон, Б.Смолл и иже с ними.
- Они бы обиделись, но к предыдущим двум присоединяются Ник Перумов и не его «Дозоры…»
- Кундера – это мягкий, эстетический, европейский коктейль. Крепко и тягуче. Долгое послевкусие. НЕ ЗАКУСЫВАТЬ!
- Хэменгуэй – это чисто мужской напиток. Перед употреблением поджечь.
- Макс Фрай болтлив как сто сбрендивших женсоветов и столь же непосредственен. Остроумен. Читать в любых дозах и в любом количестве.
- Пастернак – это Нобелевская премия по литературе. И это правильно. Это шедеврально и судьбоносно. Соответственно это достаточно тяжело, глубоко и умно.
- От Бродского заворачивает мозг.
- От Цветаевой плачет душа и рыдает мозг.
- Солженицын – это тоже весьма судьбоносно. Нельзя не читать «В круге первом», «Раковый корпус». А кроме того, это ещё одна Нобелевская премия по литературе.
- Оруэлла читать не надо.
- «Полёт над гнездом кукушки» - это грустно. Прочитать обязательно стоит.
- От Блока рыдают не только душа и мозг, но и все внутренности.
- Обязательно надо выжить первые сто страниц «Плахи» Чингиза Айтматова. Дальше она влетит сама. И останется.
- Если не прочитать Булгакова, зачем вообще жить?
- Кларисса Пинкола Эстес – это для женщин, о женщинах и про них, нас. Мужчины могут расслабиться и покурить.
- «Гарри Поттер» - форева!
- Ужасно вредная книга «Диагностика кармы». Я не знаю, кто её написал и что там написано. Но знаю, что вредная. И предупреждаю.
- О чём «Два капитана» Каверина – не помню. Просто помню – была такая книга.
- Если повезёт россиянам найти Караткевича на русском. Ужасно рекомендую. Конечно, Караткевич именно на белорусском – превосходен и даже великолепен. Но и в русском изложении вряд ли потеряет глубину, философичность и несвойственную мужчинам чистоту.
- Коэльо? Для меня – «Пятая гора»
- «Тошнота» - тошнотворна. Не ерунда, а просто очень правдоподобно.
- Гарольд Робинсон! «Охотники за удачей»! Джонас – это восьмиклассница – а – а- а…
- Очень понравился Борис Хазанов и «Ветер изгнания». Жаль страну, в которой Файбусович может печататься только как Хазанов…
- Сильное впечатление оставила Галина Мурсалиева. Это о человечности, о человечестве и о каждом…
Ту би…

Письмо 6. Не состоявшееся.
Вообще-то это письмо должно было быть про секс. Очень сильно хотелось написать именно про него. )))
От мыслей и текста в голове осталось только ощущение – нет разбившихся тысячи звёзд на самом краю горизонта, как в бульварном романе. Есть животное начало. Возвращение к сути. Какой-то семейный психотерапевт написал, что секс вне социума. Может быть, именно поэтому его так сложно выразить в словах. Ведь слова – это чисто общественное изобретение. Вообще, когда принимаешь, что люди занимаются сексом и он чуть ли не основной инстинкт, жить становится легче. Нельзя же принимать всерьёз людей, которые занимаются всяким разным сексом, а потом делают умные лица. Право, нельзя…
Конец.

Письмо 7. Письмо самой себе.
Здравствуйте, Дашенька…
Вам 25, на носу 26… Вы смотрите «Вы супер стар» и плачете под Шуру. Вы странная тётенька. Вы жестокая и не очень. Вы осознаёте себя и делаете глупые поступки.
Если бы Вам было 18, я писала бы о том, какая у Вас ужасная прическа. Но не только.
В 18 Вы просто чудо чудное и диво дивное. Одежда и обувь – кошмарные. Мозг забит книгами и проблемами вселенского масштаба. Будь я мужчиной, бежала бы, куда глаза глядят. Действительно, у Вас, Дашуня, талия как у некоторых шея, а шея, как запястья, глаза чистые – чистые. Ваш взгляд даже спустя много лет будет ранить сердце. Но, по-моему, Вы просто – злое маленькое чудовище. Вы такая злая и умная, вы такая попадающая и проницательная, что хочется зашить Вам рот. Может быть именно поэтому, по – вечерам Вы читаете, а не целуетесь. Гы…
Ладно, пора перейти на «ты». Да вообще драть тебя не передрать. Дарья, не будь дурой! Послушай маму – будь проще! Поверь мне девочка… Мужчины, конечно, козлы. Но любой из них козлёнок против тебя… Я всё понимаю, обида на мир, психфак, мало общения и много спиртного. В кого ж ты такая дура? Привести тебя в порядок будет трудно, но я справлюсь. Ещё лет 5-7, и ты станешь похожа на женщину и мужчины начнут оборачиваться и влюбляться. Жаль, что в этот момент ты будешь уже замужем… Не веришь? Казала ж – дура…
Сегодня ты намного добрее, Даша. И это правильно. Доброта она не в глазах, она не влияет на красоту ног (да и куда уж красивее….)))), она в сердце. Ею пропитан мозг. Можно злиться, но быть доброй. Это странно, что у тебя получается, но с каждым годом ты становишься добрее, и я так рада… Рано говорить о полнейшем расслаблении, да и людей вокруг не прибавляется, да и не это, наверное, главное – а то, что внутри – легко. И эта лёгкость – освобождает и окрыляет. Люди – сволочи, но не все; мужчины – козлы, но это не смертельно; женщины смешные, но не смехотворные. Кто-то понял это сразу, а ты в 25. Что ж. 25 – не поздно. Не берусь судить, когда поздно. Хорошо, что так хорошо…
Ещё раз приветствую Вас, Дарья. Вам 30 – и это кошмар. Поговорим, когда Вы придёте в себя…
31… прекрасный возраст для женщины. Видимо, это расцвет. Хорошая одежда, машина. Ты, наверняка (я очень мечтаю) что-нибудь кому-нибудь преподаёшь. Пишешь много. И это правильно. Нарциссизм и кураж лучше выплёскивать именно так. Ты прочитала миллион.
Сын. И, видимо, пора бы решиться на второго ребёнка. Понимаю, расцвет – это недолго и ты хочешь насладиться, но представь, как повезёт ребёнку, зачатому и рождённому в расцвете твоих женских сил. Кроме того, твой бизнес должен в этот момент быть уже достаточно стабильным. Ты много трудилась – пора отдохнуть. Едь в приятное место. Побудь одна и возвращайся. Ты, наверное, давно не была одна…
…
Всё.

Письмо 8. Последнее.
Именно что всё. Вообще-то писем должно было быть 10. Но вчера выпал ужасный снег. Он не лежит красиво. Он тает и валяется гадкой кашей под ногами. И осеннее настроение закончилось. Может оно и к лучшему.
24.00… мои маленькие женские ручки допечатали то, что жило в моих каракулях и детских тетрадках в полоску… Вообще-то, когда я была маленькая мне казалось, что у мамы руки большие. Сейчас мои такие же, как у неё. И они маленькие. К чему я это пишу? Чёрт его знает…
Хотелось ещё про многое написать – про старый маяк, про Закриничье, про «Близость», про ответственность, про то, что можно прочитать в смс и воспрянуть. Очень хотелось написать про седого, противного, мудрого и бесконечно близкого мне Серёжку. Про то, как можно не видеть его, не слышать, но всегда помнить, что есть Мартыненко и успокаиваться его наличием в мире. Это странно, но сладко. Про маленький японский садик на телевизоре. Про то, как море живёт в моей деревянной пепельнице в виде гладких камешков, с которыми играет Савел.
Много-много мыслей осталось в фоне…
Но, видимо, это совсем другая история…
Надеюсь, мои письма попадут…