Отрывок бессмертия

…Моцарт… Концерт №3… Allegro…«… вечный, совершенный… мой Моцарт! Лишь его голос неприкосновенный…» Она играла с закрытыми глазами, напряженно вытянувшись. Ми бемоль мажор… Казалось тело ее одной струной звенело вместе с тихим умиротворяющим напевом скрипки… Музыка уводила вглубь, с присущей ей легкостью воцаряясь, кристально-чистая, песнью скрипки… Магия рождалась из-под пальчиков и смычка, их танец на струнах завораживал не меньше. Казалось вечность – ничто… Один вздох, взмах крыла, краткий отблеск солнца в окне…
Киш заслушался, погрузившись в терпкое тело музыки с горьковатым привкусом асинхронности: он отставал на одну шестнадцатую такта, отставал, медленно уходя… Конечно, и она слышала диссонанс двух струн. Эта едва заметная несогласованность вносила огромный резонанс в созвучие двух скрипок… Наконец его скрипка негромко оборвала едва расцветающую душу двухголосной основы. Лика заканчивала партию пронзительно-одиноким, затерянным соло… Киш смотрел в окно, поглаживая гриф, на нежном закруглении которого облезла лакировка.
На одном дыхании она вступила в Andante из «Хаффнер-симфонии»…
Он буквально осязал робкую, дрожащую мелодию, осторожно крадущуюся, нерешительную, тихую… Вот она почти совсем угасла, затаилась, но не оказалось сил совладать с зовом продолжать взлет… и она легонько, на цыпочках, чуть звеня хрустальным смехом, вновь пускается в путь, с каждым периодом ступая все смелее, уже не подаваясь назад в нерешительности…. И вот в задорном безрассудстве, почти не касаясь разума, мелодия взмыла ввысь, захватывая, увлекая за собой воздух с помыслами и несказанными словами… И тут же сбежала со своего пьедестала по маленьким каскадам ступенек… И уже разливается широкой, всеобъемлющей рекой, полностью овладевая чувствами, играя ими словно бессильными благоговеющими марионетками, великолепная в своей власти… богиня до последнего умиротворяющего вздоха…

- Есть же что-то в твоей жизни святое… То, что ты всегда будешь беречь и любить, никогда не придашь и не отвернешься… от чего ты не в силах отказаться?

Кишу ее тихий дрожащий голос показался органичным и тонким завершением партии нежным andante, более искусным, нежели смогли бы скрипка и смычок…

- Музыка… - не задумываясь, ответил он, почти машинально, так как все еще был растворен в образе умирающих звуков и медленно вальсирующего в золотистом свете снега, - Свобода…

- Я хотела бы быть для тебя свободой…, - «…воздухом, горами, бесконечными равнинами, холодными морями, погибшими цивилизациями, так манящими тебя… недостижимым горизонтом… Все ради одного твоего взгляда, хотя бы подобием того, каким ты смотришь сейчас на небо…» шептала она про себя, запутавшись в его всклокоченных кудрях.

- Глупая ты еще… хочется-то всегда недостижимого…

Он смотрел в тяжелое небо и не видел, как она кусала до крови губы, сдерживая злые слезы, ненавидя себя за слабость, его за жестокое прямодушие, но больше всего судьбу за злую насмешку над ними обоими…

- Как ты удачно полюбил… она не предаст, пока ты ей верен…

Любовь… Что же делать, когда она бросает тебя? И ты чувствуешь, ощущаешь всем нутром, что и не будет ее ни уже и ни потом! И ждать уже некого… И самое большее, на что можно рассчитывать – лишь иллюзии… и что тогда? Что тогда делать? Если она кинула тебя, и сколько бы тебе не оставалось, ты непременно это почувствуешь, как нечто аморфное и горьковатое, расползающееся по душе… Пустота… Небытие… Просто не повезло. Вот так все банально. Тебя выкинули на свалку жизни… Как жить дальше? Не будет ли вся твоя дальнейшая жизнь попыткой завуалировать фальшь? Завуалировать продажу своего тела подороже… Ведь все отношения, свидания, прогулки с луной под руку, секс (ведь ты уже не претендуешь на занятия любовью), завтрак в постель и нежные объятия, перечитывание друг другу памятных книг, брак, в конце концов, все это без любви не есть ли продажа себя?! Попыткой выжить на этой свалке, когда не остается веры, и надежда медленно дотлевает в груди… И всю оставшуюся жизнь ты будешь помнить те яркие следы сумасшедшего счастья и горя, шрамы, оставленные ею… Ничего не остается кроме иллюзии и памяти… Надо как-то с этим жить. Не грешить же, в конце концов, самоубийством! Но как же это возможно… так жить?! При опустошении? При бесплодности души? Ад при жизни… когда не остается сил и веры… и еще страшнее, когда не остается надежды?!
Просто жить дальше с этим грузом. Как иронична порой бывает судьба…