Кризис среднего возраста

Вот мне говорят: кризис-кризис. А я говорю: инстинкт самосохранения!
Тут ведь - кто кого. Либо-либо!..
Ибо рвутся сердца сорокалетних, как истлевшая марля.
Вот, сосед мой напротив: вышел расхристанным - вернули упакованным.
Другой - на зарядке в скверике прилёг. Все думали - загорает, а он синел оказывается.
На работе опять же - инженера. Один крикнул, другой ответил, и - два венка от скорбящего коллектива.
Короче, огляделся я.
- А не на того! - думаю. - Зубами за жизнь буду! - думаю. - До последнего!
И ушёл.
Состряпал записочку. Мол - простите, дорогие, но жизнь дороже. И ушёл. Метров на пятьдесят. Вспомнил, что не подписался.
Вернулся. Чиркнул: "Любящий вас муж и отец". И ушёл уже окончательно.
Метров на сто. Свет в туалете забыл выключить.
Зато потом уж бесповоротно. Аж до угла!
Там осмотрелся, прислушался - не гонятся. Ну, - думаю, - теперь жить буду!
Правда, пить захотелось. Я ж не припас. Какие тут чемоданы, когда в любой момент…
В общем, упал я в траву, полакал из лужи. Ничего!
А вокруг красотища-а-а!! И как я раньше не замечал?.. Голуби ходят, дерьмо клюют. Красота!
- Вот, – думаю, - она – гармония-то. Нервы никто не треплет, в гроб не вгоняет. Хоть ложись и помирай.
Пять минут - живу. Десять – радуюсь.
Через полчаса засосало. Когда жизнь во всей полноте, так сразу отчего-то жрать хочется.
Ничего… Тут же у "Макдональдса" помойку надыбал. В жизни так не отрывался.
- Ну, - думаю, – всё. Теперь никакими коврижками. Ни за что! Дудки, думаю!.. Променять вот эту вот прелесть, вот эти вот лужи и помойки сказочные? Да, никогда! Они считают, раз котлетами меня купили, имеют право жизни лишать? А вот кукиш им!
Пульс проверил. И - свобода! Делай - что хочешь, иди - куда пожелаешь. Но, как нарочно, идти некуда, и делать нечего.
Прилёг на скамейку - будущее воображать. И оно тут как тут - вообразилось. И как я: сам себе хозяин, и как иду, куда желаю, и как делаю - что хочу…
А делать нечего, и идти совершенно некуда.
Хоть вой! Некуда, и нечего!
- Вот же она, – думаю, - свобода. Столько ж мечтал. Вот они помойки сытные, лужи бездонные. Бабы ходят живые!..
"Бабы! - озаряюсь. – Ну, точно же - бабы!"
И мысли как-то сами собой в их сторону выдвинулись.
- Вот же он стимул, - думаю, - двигатель. Вот ради чего жить-то стоит!
Уж коли спасся, коль не пал жертвой, то, конечно же - бабы!
И так легко сразу стало. Такая гармония в душе, что голуби снова дерьмо заклевали…
И выкрикнул я от лепоты этой: "Бабоньки! Вот же он – я! Совсем почти новенький, в меру пользованный, подлатать тут да там - сносу не будет. Налегай, не скупись!"
Но не оборачиваются бабы. Мимо следуют.
Я уж и кольцо снял - ноль интереса.
Останавливаю одну.
- Растолкуй мне, - говорю, - баба, мужику свободному, в чём ваше бабье счастье? Не в таком ли добром молодце?!
А она смотрит на меня, и говорит:
- А что ты, голодранец, предложить можешь? Что у тебя задрипанного имеется?
- Вот! – говорю. - Вот же!
- И это всё?! – кривится. - И это всё?!! - смеётся.
И сердцебиение моё неровным стало.
"Вот оно как, - думаю. - Вот оно что! Я от стресса сюда, а он за мной по пятам! Я оттуда, а он меня - здесь. Значит, мне туда, где их нет надо!.. А где их нет? Где их… нет?!!!"
Оглядываюсь - а всюду они! Колоннами идут, и имя им – легион!
Ох, и поплохело мне тут. В висках - молот. На плечах – наковальня. Прилёг, где стоял. Всплакнул, как молодец у того камня: направо, налево, прямо - везде не жилец! И подумал: "Раз всё равно суждено смерть принять, так лучше уж от близких и дорогих, чем от далёких и дешёвых!"
И не завернул за угол.