Город

Солнечные лучи забрались под веки, заставив меня проснуться. Рассвет наступал тихо и медленно, день набирал обороты. Я открыл глаза и слегка затуманенным взором посмотрел на рассвет – медное светило, покачиваясь, взбиралось вверх.
Камень, на котором я спал, еще хранил ночную прохладу в своих шершавых складках.
Смутное ощущение подрагивало тонким языком пламени у меня в груди, я понял… да…
Понял то, что проснулся не из-за солнца, хотя привык вставать вместе с ним, а именно из-за этого нового чувства. Что-то родилось в теле, в голове, в груди. Плавное предчувствие чего-то неизбежного, не хорошего и не плохого. Из потоков мысле-слов, что широкой рекой текли из одного края в другой, родилось новое слово… «Город» - я его никогда раньше не слышал… ни от кого. И в то же время понял, что всегда знал его… город…
Пора было собираться. Обосновавшись на ночлег на большом камне неподалеку от деревни, мне нужно было туда вернуться. Спрыгнув с валуна, я ещё раз огляделся. Все было как вчера, но в то же время совершенно по-другому. Пустыня смотрела на меня огромными желтыми заплывшими за ночь глазами. Ветер перекатывал песок, подгоняя отставших от стада браминов – спокойные двухголовые животные лупали большими глазами и топали в сторону гор. За ними шел пастух, в широком свободном шерстяном платье. Я посмотрел на горы – они звали… Свинцовым взглядом ja окинул поправшие небо исполины – ещЁ не время… скоро, но не сейчас…
Деревня ютилась у трех холмов. Пять малых домов и общая хижина. По середине, на небольшой площади рос платан – единственное сухопутное растение, которое ja видел за всю жизнь, в ручье, конечно, жили водоросли, но никто не знал точно растения ли это – могли и за ногу цапнуть. Впрочем, все уже привыкли жить здесь, не слышать треск песка, глядеть сквозь марево земной испарины, находиться на сильной жаре и не обращать внимания на рождение младенцев с тремя ногами, лишними головами, а просто закапывать их в песок. Народ суетился, каждый куда-то шел, о чем-то спрашивал другого. И лишь старый Юлуб-хай сидел в тени платана, посмеиваясь и глядя на меня.
Из хижины, где ja рос доносился звук патефона – древней-древней вещи, не уничтоженной людьми прошлых эпох. Ja вошел в дом.
Старшая сестра посмотрела мне в глаза и выронила из рук большой глиняный кувшин. «Видимо, действительно, что – то произошло» - ja постоял в проходе, глядя как она в спешке собирает осколки и, ничего не сказав, вышел. Внутри… оно внутри… и вчера этого не было. Воздух стал необычно вязким и идти удавалось с трудом. Вся будничная жизнь вдруг ушла куда-то далеко и осталось лишь одно – «Город»…
На ручье было две женщины – лишь в набедренных повязках, они стояли нагнувшись над свежей водой. Наверно ja должен был знать их… вчера… Проводив меня долгими печальными взглядами, они снова нагнулись к воде. Ja побрел по течению, раздвигая перед собой пласты горячего сгустившегося воздуха.
До вечера ja бродил окрест, пытаясь понять, что же все-таки произошло. И лишь в сумерках вернулся назад. На пороге одной из хижин сидел Безрукий Тед (он был вроде достопримечательности, и удивительно, почему при рождении его не утопили или не отдали на съедение песку). На площади по-прежнему сидел старец. Мне ничего не оставалось, как подойти к нему. Юлуб-хай увидел, что ja направляюсь к нему, и его улыбка стала шире:
-Город решил посмотреть?!
Во мне всЁ как будто перевернулось. А глаза старика словно привязали меня к нему. Он ненадолго замолчал – стал мерно покачиваться (или мне показалось?).
-Пойдем ко мне, - он проворно поднялся, слишком ловко для своих лет.
Пока мы шли, ja думал о том, что ja знаю о старике. Кроме того, что по слухам, он пришел давно и из далека ничего. Правда в деревне он несколько лет пас браминов, когда-то даже он был хранителем Золотого Шила, но в действительности до него никогда никому дела не было, а он и не лез с рассказами. Мы обосновались на одном из холмов, с которого было отлично видно мерцающие зеленым мощные спины гор. Старик развел костер и стал что-то варить. Ja молча смотрел на него.
- Чай… - пояснил он.
Опять новое. У нас в деревне никто не слышал о «чае». Все пили воду или молоко браминов, иногда перебродившее. А растения у нас не варили, потому как на многие лиги вокруг расстилалась раскаленная медная чаша большой пустыни. Многие даже ни разу не видели их – люди редко отлучались из деревни.
 - как раз вовремя… - говорил старик, - лучше и быть не могло, выпей-ка этого.
Ja взял пиалу и стал пить – горьковатая вяжущая жидкость обволокла рот и покатилась внутрь. Допив, а там было достаточно много, ja вдруг почувствовал как то, что сегодня утром родилось во мне растет, становится больше и вырывается наружу. Меня прошиб пот, ja закричал. Не потому что испугался или мне стало больно, нет, а для того, что бы дать выход рвущемуся изнутри… все это время старик не спускал с меня своих змеиных глаз, он превратился в окоченевшую статую с живыми, но не человеческими глазами. Ja на горы – но вместо них увидел рой разноцветных огней. Пляшущих в свете луны.
- Твой дух готов, но сила ещЁ не обрела форму, она должна полностью заполнить твое тело… Что бы идти в город нужно знать чего хочешь… - монотонно гудел старик, - многие шли туда и не приходили, когда не знаешь чего ищешь, то ничего и не находишь.
Ja было хотел что-то спросить, но рта и языка уже не чувствовал.
- Тебе еще предстоит узнать много вещей прежде чем отправиться в путь. А сейчас иди… когда придешь, пойдем за браминами… научишься слушать землю и разговаривать с травами.
Последнего ja уже не слышал. В голову ворвалось столько разных звуков. Все вокруг начало меняться. Песок под ногами ожил и ползал змеями-песчанками вокруг нас.
На следующий день ja отправился со стариком. Он постоянно поил меня чаем и практически всегда молчал. Вначале ja думал: какое же это обучение. Но старик объяснил, что сейчас ja более восприимчив и должен слушать и смотреть сам – понимание придет само, для этого надо только смотреть и слушать. Так прошло три дня…
На третий день ja проснулся и снова почувствовал себя как-то по-особенному. Но это не было тяжестью первого дня, но легкостью последующих. Ja отправился искать старика, но нигде не находил его, он сгинул словно его и не было. Бесцельно побродив некоторое время, ja решил идти.
Сколько по времени занял мой поход, ja не помню, да это и не важно. Ja шел и вспоминал слова старого пастуха. «Город» - теперь это не звучало для меня пустой бессмыслицей. В древние времена города олицетворяли центры цивилизаций, там люди получали знание. В нашу эпоху там не живут, потому как с людьми в близи городов происходят изменения – «влияние радиации», как выразился старик (еще одно не понятное слово). Сейчас города вымерли, там живут лишь мутанты. Юлуб-хай ещЁ говорил, что многие люди, ходившие туда, не вернулись, что случалось с ними, он не сказал, но было видно, что знал. Это было моим испытанием.
 Подойдя к горам ja, не увидел ожидаемого туннеля или другого входа. Преисполнившись смирения, ja сел у их подножия и начал петь, как учил старик. В песне ja просил разрешения пройти и просил прощения у гор за нарушение их покоя. Закончив, ja начал готовить чай – все необходимое у меня было с собой. Когда варился чай, ja снова почувствовал то, что разбудило меня в первый день. только теперь это не было внутри меня, это не находилось и снаружи. Ja сам был этим – это было и внутри и снаружи… Ja выпил пять чашек и затушил костер.
Горы откликнулись, теперь они притягивали к себе с чудовищной силой и мощная волна подхлестывала сзади. Ja протянул руку, что бы дотронуться до камня и она прошла сквозь… другая сторона поглотила меня…
В следующий момент ja открыл глаза, вокруг было темно, темно и тихо. Ja повел рукой вокруг – ничего…через мгновение мне стало тяжело дышать, снова какие-то непонятные звуки и видения, расплывающиеся так же быстро, как и появлялись. Через силу ja поднялся, хотя не чувствовал себя вообще. Старик учил «управлять собой из головы» - намерением. Ja начал двигаться – сначала выставлял вперед руки, но потом лишь посмеялся над своим малодушием. На легкие по-прежнему давило с неимоверной силой, наверное, ja двигался через камень. Потом, вдруг, стало легче. Ja понял, что лежу.
Открыв глаза, ja увидел водоем и лодку на его берегу. Бешеная скачка голосов и видений прекратилась. Сверху мерно падала вода и в целом было тихо. Но снова нужно было двигаться, двигаться, что бы найти… На лодке ja поплыл по течению, но меня принесло к отвесной стене. Здесь ja действительно испугался, мои кости вдруг начали трещать, а тело покрылось ледяным потом. Нужно было двигаться и ни в коем случае не поворачивать назад. Горы не допустят того, что бы над ними кто-то смеялся и шутил с их доверием. Ja хотел крикнуть, но не мог, или крикнул, но звука не услышал. Стены затряслись. Ужасный грохот наполнил грот, а камни начали сыпаться.
Ja выпрыгнул с лодки – под стеной оказался ход. Ja плыл, широко загребая руками.
Через какое-то время ja понял, что ja плыву уже вовсе не в обычной воде, ощущение было такое, что мое тело летело, а вокруг ничего не было. Пространство снова начало играть цветами. Откуда- то появлялись люди, одних ja знал, другие знали меня. Какие-то сцены из жизни. Все это нужно было отбросить. Иначе меня утянет обратно. Снова появились стены, но руками ja уже ничего не делал, а мерно парил. Стены начали сдвигаться. Ja закрыл глаза и услышал…
Земля принимала меня в свои объятия, её утробный голос не был похож на язык людей, не было отдельных слов, но ja чувствовал тепло и участие. Стены раздавили меня. Физически меня ни стало – вспышка и всё…
Осталось осознание, не было больно или неприятно. Смирение и внимание остались со мной. Земля открыла мне то. Что ja искал, а ещё ja понял почему многие не возвращались: бессмысленно было возвращаться… Но также не имело смысла и оставаться. Волны света колыхались перед моим взором. Потом все начало затихать и успокаиваться.
Из кусочков света ткалось обновленное, очищенное тело.
**********************
Большие миндалевидные глаза взглянули на мир – снова пустыня, и снова горы, ничего не изменилось и в то же время изменилось всё. Неподалеку росло дерево, под которым сидел старик и пил чай улыбка на его лице была шире, чем прежде. Закатные лучи освятили медную кожу – теперь и мог позволить себе улыбнуться…