Блокпост

 Подняв ствол автомата, он несколько раз нажал на курок. Раздались два громких выстрела. Две свинцовые пули, пробив легкий бронежилет, вгрызлись в мою грудь. В глазах всё поплыло, в ушах звенело от выстрелов. Упав на колени, я схватился за грудь, из-под броника потекла теплая, липкая кровь, в нос ударил её тошноватый запах, а, смешавшись с запахом пороха, он стал невыносимым. В глазах потемнело, по телу пробежала дрожь, и навалилась слабость, покачнувшись, я упал на спину и потерял сознание.
 Очнувшись, я открыл глаза, на улице уже было темно, дышать было трудно, грудь сковывала невыносимая боль. Перевернувшись на бок, я подобрал под себя ноги и сел.
Отстегнув бронежилет, я отбросил его в сторону, дышать стало легче, но боль не утихала. Камуфляж был весь пропитан кровью и прилип к телу. Расстегнув верхние пуговицы, я осмотрел раны, одна пуля прошла чуть ниже ключицы и застряла где-то в теле. Вторая пуля пробила бронежилет на уровне груди, и оставила на теле большой синяк с кровоподтеком. Кровь уже запеклась и стянула кожу. Голова кружилась, и к горлу подкатил тошноватый комок от большой потери крови. Часы с компасом показывали 23:30. В метре от меня лежал мой автомат: «странно», подумал я «почему чех его не забрал, может, не заметил?». Я попытался встать на ноги, но не смог этого сделать, в ногах была слабость, и я полез по вонючей жиже к автомату. Когда я к нему добрался, то первым делом проверил магазин, в нем оставалось десять патронов, вставив магазин обратно в автомат, я посмотрел на компас, и соорентировавшись на северо-восток решил идти в этом направлении. По моим подсчетам до нашего блок поста было приблизительно семь километров, и я направился туда. С трудом, встав на ноги, со второй попытки я, шатаясь, пошёл по дороге. Пройдя километров, пять, я присел на поваленный столб, лежащий у обочины, как вдалеке послышался шум подъезжавшей машины.
Спрятавшись за столб, я накидал на себя уже начавшей желтеть травы, и, сняв автомат с предохранителя, затаился.
Военный «ЗИЛ» зелёного цвета проехал мимо: «Пронесло», подумал я, но, отъехав десять метров, он остановился. Из кабины вышли двое, при свете фар я разглядел маджохедов. О чем-то, тихо переговариваясь, они убрали автоматы за спину и, расстегнув штаны, принялись мочиться сбоку дороги. Переключив автомат на одиночные выстрелы, я прицелился и выстрелил три раза в грудь одному из маджохедов, тот повалился набок, его напарник начал доставать из-за спины автомат, испуганно озираясь по сторонам и присаживаясь на колено. Выпустив ещё три патрона в чёрную массу, я услышал стук металла об асфальт. Осторожно отползя на три метра в сторону, я поднялся на ноги и, пригибаясь с автоматом, наперевес двинулся к машине.
 На дороге лежали двое мертвых, у одного три пули были в животе, а у другого, одна в голове и две в груди. Заглянув в кабину и убедившись, что там никого нет, я направился к кузову. Посмотрев в него и там ничего, не обнаружив, подошёл к убитым. Разрядив автоматы, я вытащил у них затворы и разбил автоматы о кузов грузовика, после чего закинул их подальше от дороги. Переставив свои патроны в добытый магазин, я отшвырнул одну пустую обойму в кусты, зарядив автомат, другую полную обойму положил в боковой карман штанов. Сев в кабину, я закрыл двери и, развернув машину, поехал дальше.
 Вместо нашего блокпоста я увидел лишь развалины, сгоревший БТР и перевёрнутый Уазик. Из БТРа торчал обгоревший труп Соколова Вовки, чуть дальше лежал Петров Саня, а возле столовой ещё четверо наших парней, не хватало ещё одного, Слесарева Димки. Повсюду валялись гильзы, их можно было собирать лопатой, конечно, после такого боя, было бы странно, если бы их было меньше. Подойдя к Уазику, я услышал слабый стон. Открыв заднюю дверь машины, я увидел Димку, он лежал на спине придавленный сиденьями, его правая нога была вывернута в левую сторону, и казалось что это не его нога, а другого человека. Проползя точно змея между сиденьями, я подхватил его под руки и потащил наружу. Оттащив его метра на два от машины, я сел на землю и положил его голову себе на колени. Дышать стало трудно, в груди все болело, рана воспалились и начала кровоточить. Голова опять закружилась, с трудом поднявшись на ноги, я направился к развалинам, еле перебравшись через груду кирпичей и кусков металла, вошёл в штаб, вернее в то, что от него осталось. Дойдя до угла, в котором находились медикаменты, я присел на корточки и начал раскидывать кучу хлама и обломков с крыши, ища заветный ящик. Достав, я открыл его, и, увидев внутри бинт, шприц, морфий, пластырь и остальные медицинские принадлежности, сунув его подмышку и подобрав две неширокие доски, направился к раненому. Тот был без сознания, его бил жар, он постоянно бредил, вспоминая то дом, то войну, повторяя наш позывной «Зебра». Разорвав ему правую штанину, я наложил ему шину и сделал укол морфия. Подойдя к Уазику, я достал из него флягу с водой и напоил Димку. Потом сам сделал пару глотков и, закрутив флягу, пристегнул её к ремню. Расстегнув свой камуфляж, я осмотрел рану, кровотечение было сильным, и застрявшая пуля создавала острую боль. Продезинфицировав рану зелёнкой, наложил на неё пластырь.
 Очнувшись, он прошептал:
- Леха? А где остальные?
- Их нет, а Костика с Витькой походу увезли.
- Твою мать, суки, я, когда кинулся к вам, рядом взорвалась граната, и я перевернулся, а подмога?
- Её нет, наверное, они нас не слышали.
- А рация?
- Разбита, а БТР сгорел. Но мои слова, но слышал с трудом, в ушах была запекшаяся кровь.
-Нога, прошептал он и потерял сознание.
 Взяв в Уазике канистру с бензином, я долил его в ЗИЛ и принялся перетаскивать мертвых к машине. Вытащив Вовку из БТРа, я затащил его в кузов, через два часа рядом с ним лежали ещё пятеро мертвых парней. Подойдя к Димке, я обессилено опустился рядом с ним. Посмотрел на часы, они показывали 2:30 ночи. Затащив его в кабину ЗИЛа, я сел рядом и завел мотор. Через пятнадцать минут пути Димка очнулся и начал стонать.
- Потерпи браток, ещё час и мы на месте, спавший жар начался опять, пот выступил у него на лице, и он опять начал бредить. До города оставалось километров двадцать, как в свете фар появились две машины стоящие поперек дороги, и возле них четыре ваххабита с автоматами.
 Они начали тормозить машину, но я, набрав скорость, достал автомат, и когда до них оставалось метров десять, открыл огонь. Двое упали на асфальт, остальные отбежали на обочину, положив автомат на сиденье, я одной рукой схватился за руль, а второй держал Димку. Через мгновенье, произошло столкновение. Одна из машин, от удара отлетела к краю дороги, и взорвалась, вторая, развернувшись на 360 градусов, врезалась в столб, от удара, я чуть не выпустил руль и ударился об него грудью, в глазах потемнело, схватившись за руль второй рукой, я с трудом выровнял машину и прибавил газа. Капот задрался к верху, одна из фар разбилась, мотор натужно ревел, машина упорно не хотела развивать скорость больше шестидесяти пяти километров. В свете фары показался один из наших блокпостов. Разбив шлагбаум, я проскочил дальше. Проехав ещё с километра два, я въехал в город, проехав пару кварталов, свернул налево. В глазах всё расплывалось, в ушах звенело, пластырь отлип, и из раны потекла бурая кровь, одежду и стекая на пол.
 В двадцати метрах от нас показался госпиталь, один из БТРов перегородил мне дорогу. Подъехав к нему, я остановился и, открыв дверь, прошептал подбежавшим солдатам: - БП-313.
В глазах потемнело, шум в ушах прекратился, в теле появилась пугающая легкость. Но за секунду до этого, последнее, что я услышал, это был крик очнувшегося Димки:
- Спасите его! Вы слышите?! Спаси……