Копия

(рассказ)


 Профессор Шауров мрачно рассматривал сидящего перед ним молодого человека, размышляя как поступить. «Если я его отпущу, он всем разболтает о работе нашего института. Если…» - он еще раз внимательно посмотрел на сидящего, - «нет, он репортер, такого будут искать долго, и выйдут на нас». Принять решение было действительно не просто. Он посмотрел в ящике стола, но не нашел нужной вещи и снова обратился к молодому человеку.
- Послушайте, не знаю вашего имени…
- Евгений. Евгений Петрович Романов.
- Ну, так вот, Евгений Петрович, что мне с вами делать? Я не могу так просто вас отпустить.
- Почему?
- Вы пришли к нам с недобрыми намерениями…
- Узнать о работе института считается недобрыми намерениями?
- Вы хотели, как я понял не просто узнать, вы тайно проникли на охраняемую территорию…
- Но меня никто не пропускал в ваш институт! Что же за работы здесь ведутся?
- Вы все время перебиваете, а я между тем решаю, как мне с вами поступить. Не думаю, что предложенные варианты вам понравятся.
 Молодой человек заметно побледнел. «Наконец-то его проняло», - профессор Шауров продолжил: «Я так понимаю, вы начинающий журналист, - Евгений кивнул, - и хотите написать сенсационную статью, чтобы вас заметили. Но наш институт не нуждается в такой рекламе!». Профессор снова начал искать какую-то вещь в столе.
- Вы заявите в милицию?
- Нет, не хотел бы предавать это дела огласке.
Молодой человек подозрительно посмотрел на Шаурова, - «Странный у вас институт». Профессор, наконец, найдя необходимое, спокойно выдержал взгляд и ответил: «Обычный научно-исследовательский институт. Пожалуй, я готов ответить на интересующие вас вопросы», с этими словами Шауров неожиданно перегнулся через стол и воткнул маленький шприц в руку Евгения. «Что вы делаете?» – юноша попытался отдернуть руку, но лишь слабо дернулся и остался сидеть молча, сосредоточенно глядя перед собой. Его глаза затуманились, он слегка откинулся в кресле и замер. Лекарство, изобретенное самим Шауровым, действовало всегда быстро, оно вводило человека в глубокий гипнотический транс; можно было узнать и внушить такому человеку все что угодно. Профессор подошел к нему, взял за руку, и внимательно глядя в глаза, сосредоточенно сказал: «Евгений Петрович, сейчас вы расскажете мне все, что вам удалось узнать про наш институт». И молодой человек начал говорить, но он быстро умолк. Профессор успокоился, молодой журналист ничего не узнал, но одна вещь привлекла его внимание. Евгений в своей речи ни разу не назвал себя журналистом, а вскользь сказал, что он студент-медик. Шауров решил продолжить свои расспросы и не выводить пока его из транса.
- Евгений, вы учитесь?
- Да.
- Кем вы будете?
- Я – врач-генетик.
Профессор задумался, потом продолжил:
- Зачем вы назвались журналистом и проникли в наш институт?
- Я хотел бы работать у вас, но мне все попытки узнать, не требуются ли вам практиканты, закончились неудачей. Поэтому я и проник тайно.
 Шаурову был нужен молодой помощник, и он искал его по знакомым. Он опять задумался, может не надо больше искать, этот человек пришел сам… просто успокою его, и он сам будет считать наш институт обычным… эти мысли вселили в него уверенность, он решился.
Профессор внушил Евгению доверие к институту и сказал, что берет его своим помощником с условием сохранения в тайне некоторых вещей, которые он скажет позже. Все еще находящийся в трансе Евгений молча согласился. После этого Шауров вколол ему другое лекарство.
- Почему же вы сразу не объяснили мне? – Евгений медленно приходил в себя, - я конечно тоже виноват, назвался журналистом. Но мне так хотелось попасть к вам!
- Видите ли, Евгений, наш институт достаточно специфический и разработки, ведущиеся здесь, не предназначены для широкой публики. Не пытайтесь сейчас об этом спрашивать – я все объясню вам позже. Введу так сказать вас в курс дела. Сегодня, - он посмотрел на часы, - уже поздно, идите домой, отдохните. А завтра к восьми часам утра я жду вас у входа.
- Спасибо! Я приду.
Евгений ушел, а Шауров еще долго сидел за столом, задумавшись. Он пытался понять, правильно ли он поступил. Обычно, интуиция его не подводила (если не вспоминать тот случай, двадцатилетней давности) и сейчас ему казалось, что он сделал все правильно.

 Прошло полгода. Евгений помогал ему, очень ответственно относясь к своей работе. Шауров пока доверял ему только проведение анализов. Он сам приносил биологический материал, а Евгений под микроскопом проводил всяческие исследования, записывая результаты. Казалось, большего он и не требовал от профессора, но Шауров видел его заинтересованный взгляд. Работа в институте помогла Евгению блестяще защитить диплом.
«Пожалуй, стоит приобщить его к процессу, - Шауров сидел у себя в кабинете, раздумывая, - к тому же тогда, под гипнозом он обещал хранить тайну». Решение было принято, он, довольно улыбаясь, потянулся.
На следующий день, когда Евгений подошел к нему за заданием, Шауров предложил ему небольшую, как он назвал экскурсию по институту, который Евгений практически и не видел, так как работал только в небольшом кабинете, рядом с профессором.

 «Сергей Анатольевич, - у Евгения удивленно округлились глаза, - что это?». Они были в большом просторном помещении. Все оно было заставлено стеклянными цилиндрами. Они тянулись от пола до потолка. В них, в прозрачной жидкости были люди. Шауров посмотрел на Евгения, тот выглядел озадаченно-испуганным. «Прямо «Секретные материалы», да?» – Шауров усмехнулся. «Да, очень похоже, - Евгений заинтересовано смотрел на цилиндры, - а они живые?».
- Нет, это копии.
- Копии? Кого? И зачем?
- Копии тех людей, которые в будущем погибнут.
- Но… как же вы узнаете, кто и когда погибнет?
- Этим занимаются квалифицированные специалисты.
Евгений казалось, не услышал ответа, он шел вдоль цилиндров, разглядывая находящихся внутри. Шауров шел рядом, дожидаясь расспросов. Около одного цилиндра, Евгений неожиданно остановился. «Это же Иванов, Павел Валерьянович, заместитель мэра! – Евгений потрясенно посмотрел на Шаурова, тот кивнул, - он тоже погибнет скоро?».
- Да, кажется, это будет заказное убийство.
- Но если так, его же можно спасти, предупредить?!
- Нельзя менять ход истории, и вот для этого и
делаются копии.
- Я не понял, Сергей Анатольевич, зачем же тогда копия?
- Он пишет замечательные стихи. Правда никто об этом не знает. Он пишет их «в стол», стесняясь своего дара. Но после смерти его стихи напечатают, и он станет широко известным поэтом. Поэтому мы заберем его за миг до выстрела, а вместо него оставим копию.
Евгений молчал, переваривая информацию. Потом спросил: «А кто это мы?». «Наш институт», - Шауров смотрел на Евгения, ожидания новых расспросов. Но их не последовало, Евгений пошел дальше, вдоль цилиндров, разглядывая находящиеся в них копии. Около одной он остановился и долго смотрел. В его взгляде читалось восхищение. Шауров его понимал, это была копия Ирины Озеровой, молодой певицы. Юная девушка, обладающая удивительным голосом, должна была стать жертвой сумасшедшего фаната. Ее талант еще не достиг полного расцвета, но уже сейчас она завораживала своих поклонников. Шауров видел ее выступления по телевизору. Она всегда выступала только вживую, словно доказывая, что не все поют под фонограмму, неизменно собирая полные концертные залы, стадионы. Шауров даже сумел вычислить будущего убийцу. Среди толпы он неизменно видел этого молодого человека с лихорадочным блеском в глазах. В конце каждого выступления он подносил ей пурпурную розу, перевязанную черной лентой.
«Она тоже должна погибнуть?», - казалось, эти слова Евгений произнес про себя. «Это Ирина Озерова, как ты уже догадался, певица. Ей осталось жить несколько месяцев» - с сожалением ответил Шауров. «Почему? – Евгений повернулся к профессору, - если она больна, значит, ее можно спасти, предупредить! Такая девушка как она должна жить!».
- Евгений, успокойся, никто не имеет права влиять на ход истории. Эту певицу убьет ее фанат, сошедший с ума от любви к ней.
- Но как это может быть историей, если это еще не произошло?
- Через какое-то время ты все узнаешь. Пойдем.
Шауров направился к выходу, а Евгений еще раз взглянул на копию Ирины, пытаясь лучше запечатлеть в памяти ее образ. Сквозь прозрачную жидкость, пролетали пузырьки воздуха, насыщающие ее кислородом. И их движение заставляло колыхаться волосы копии, словно девушка стояла на ветру. Он прикоснулся к стеклу, и в этот момент копия открыла глаза. Ярко-синие, они удивительно гармонировали с рыжим цветом ее волос. В ее взгляде было столько боли и мольбы. «Сергей Анатольевич, она – живая!» - Евгений испуганно отшатнулся от стеклянной стенки. «Нет, это рефлекс сработал, - Шауров взял Евгения за локоть, разворачивая, - помнишь опыт, когда лапки лягушки дергаются под воздействием электрического тока?». Евгений молча кивнул, но в глазах все еще было сомнение, а потом вдруг мелькнула какая-то мысль, и он просиял.
- У нас в школе это был плакат номер 9. В кабинете биологии висел около стола учительницы.
- Надо же, помнишь номер плаката, - Шауров удивленно улыбнулся.
- Да, и сам порой удивляюсь, - Евгений смущенно пожал плечами,- мама порой говорила, что из меня должен был вырасти гений, но природа внесла свои коррективы. В ее жизнь тоже.

 Евгений снова смотрел на Ирину, он не мог называть ее как профессор, копией. Для него она была живым человеком, или хотелось так думать. «Надо же, я никогда не встречался с девушками» - он задумался. Сколько он себя помнил, его не привлекали ни ученицы в школе, да и в институте он не обращал внимания на симпатичных однокурсниц. Ребята первое время даже шутили о его ориентации, но мужчины его тоже не интересовали. Только наука была для него единственной богиней. Да, живая певица Озерова привлекла его внимание, но лишь на миг; больше его увлек ее голос. А вот эта неживая копия занимала его мысли постоянно. Казалось, она пытается заговорить с ним, ее глаза порой открывались, а губы шевелились, словно она хотела что-то сказать, но не могла. Иногда, когда никто не видел, он подходил к камере и, касаясь, стекла рукой разговаривал с девушкой. Первое время он все еще верил словам профессора, объясняющего все движения копии рефлексом. Но, понаблюдав за остальными телами, он не заметил никаких движений, только колыхание пузырьков воздуха. Теперь его работой, был контроль за состоянием копий. Он внимательно следил за тем, сколько и каких веществ подается в питательный раствор, в котором они хранились.
 
 Засыпая, у Шаурова мелькнула мысль: «Копии притягиваются». Он открыл глаза, спать сразу же расхотелось. Прошел месяц с тех пор, как он назначил Евгения следить за копиями в Зале окончательной подготовки. Тот странный разговор о копиях. Он вспомнил, как часто Романов проводил время у стеклянной камеры Ирины. «Но он же обычный человек, как его может привлекать бездушная копия?!». Казалось успокаивающая мысль, вызвала следом замечание внутреннего голоса: «он слишком умный для обычного человека, в двадцать один год такими не бывают, не гений конечно, но все-таки, и потом, девушки у него нет». Последнее замечание, внутренний голос сделал как бы, между прочим. «Нет, все это ерунда, просто эта копия очень красивая, а мужчин привлекают красивые женщины, даже если не живые». На это суждение, внутренний голос не ответил.
 Шауров ворочался, но заснуть не удавалось, вместо сна в голову полезли воспоминания. Перед глазами возник облик Анастасии Петровой. Тогда, двадцать два года назад, она была его помощницей, молодая девушка, оканчивающая медицинский институт. Ее отец, работал с Шауровым, и когда ему понадобилась помощница, предложил свою дочь. Два года они работали вместе, потом умер отец Анастасии, от сердечного приступа, матери она лишилась ее в раннем детстве. Эта потеря сильно повлияла на нее. И что-то случилось с ней самой. Сильная, волевая раньше, девушка превратилась в истеричку. С ней стали случаться приступы беспричинного плача, она пыталась прекратить выпуск копий. Шауров как мог, защищал ее от коллег, но и его терпение лопнуло, когда он нашел в ее компьютере письмо в органы государственной безопасности, еще не посланное ею. Он отправил Настю на курс психологической реабилитации. Через пару месяцев она вернулась спокойная и уравновешенная. А через полгода сбежала из института, забрав с собою копию младенца, который в возрасте пяти лет был бы признан гением, но скончался бы от болезни спустя несколько лет. Шауров помнил, как был зол на себя, за то, что так легко поверил уверениям своей помощницы в своем полном выздоровлении. В итоге, институту пришлось вмешаться (как иногда делалось в исключительных случаях) в ход истории и спасти будущего гения от неизлечимой болезни (что обычные люди списали на чудо). Анастасию искали, тайно, тогда институт боялся огласки, но так и не нашли, словно никогда и не было на земле такой девушки. «Почему мне все это вспоминается? – Шауров перевернулся на другой бок,

 Евгений тоже не спал. Он вспоминал мать. Он давно не навещал ее в больнице, да и в последние несколько лет, она совсем перестала узнавать его. Называла копией, чужим ей человеком. «КОПИЯ! – он сел в кровати, ему стало страшно и неуютно, - копия». Слово словно тяжелый молот ударило в висок. «Но ведь копии не живые!». «Так сказал профессор, но может быть, он что-то недосказал? - вкрадчиво поинтересовался внутренний голос, - умолчал так сказать важную деталь?». Он вдруг понял одну вещь, он никогда не видел своего отца, и его это даже не интересовало, кто это был. «Я должен увидеться с мамой и все у нее узнать!» - принятое решение его успокоило, он начал засыпать.
Раздался телефонный звонок. Евгений схватил трубку, машинально взглянув на будильник – три часа ночи. «Евгений Петрович? – поинтересовался незнакомый женский голос. Получив подтверждение, незнакомка продолжила: «Ваша мать скончалась несколько минут назад», она говорил еще что-то, какие-то ненужные слова сожаления, но все это Евгений не слышал. «Все… я теперь ничего не узнаю…» и вдруг осознание собственной потери и горя накрыло его волной. Заливаясь слезами, он уткнулся в подушку, выронив трубку.
Утром, он позвонил профессору и попросил неделю отпуска, объяснив все. Шауров, выразив соболезнования, согласился. Через неделю его помощник, как обычно приступил к своей работе, лишь краснеющие порой глаза и редкие слезинки говорили о его тяжелой утрате. Профессор несколько раз пытался завести разговор на эту тему, пытаясь успокоить Евгения, но тот прерывал его уверениями в собственном спокойствии и благополучии.
Евгений сидел в кабинете профессора, была «послеобеденная пятиминутка», как называл ее Шауров.
- Ты задумался, - Шауров с улыбкой посмотрел на своего помощника, - что-то тебя тревожит?
- Да, - Евгений посмотрел на профессора, - я давно хотел вас спросить.
- Ну, спрашивай.
- Получались ли, когда-нибудь живые копии?
- Для тебя это так важно?
- Да!
Шауров задумался, Евгений смотрел на него с плохо сдерживаемым нетерпением.
- Был такой случай, один за всю историю института.
- Что вы сделали с такой копией?
- Она заняла свое место…
- То есть вы убили ее! – Евгений даже задохнулся от возмущения.
- Евгений, это не убийство, - профессор мягко улыбнулся, - это не люди, а копии. Если ты это не признаешь, то возможно тебе лучше не работать в нашем институте. Я, конечно, понимаю, что недавняя потеря могла на тебя так повлиять, но…
После этих слов, Шауров замолчал, а Евгений испугался. Он не мог уйти из института, тогда рушился весь смысл его существования, особенно теперь, когда у него никого не осталось. Он поднял глаза, профессор все еще внимательно смотрел на него.
- Сергей Анатольевич, вы правы – это всего лишь копии. И на действительно повлияла смерть мамы.
- Ну что ж, если ты действительно так считаешь, то рад слышать. Время лечит, нам надо смириться…
 Евгений кивнул и ушел, а Шауров некоторое время раздумывал, насколько честен был с ним его помощник. Потом отправился понаблюдать за Евгением. Тот спокойно стоял у компьютерной панели, наблюдая за цифрами на экранах. Шауров стоял около получаса, наблюдая за действиями своего помощника. Тот ни разу не оглянулся на Ирину, и вообще вел себя безукоризненно, периодически набирая на клавиатуре команды для внесения в жидкость необходимых компонентов. Шауров успокоился и ушел в свой кабинет. Лишь только за ним закрылась дверь, Евгений оглянулся, из его груди вырвался вздох облегчения. Все это время он знал, что за ним наблюдает его начальник. Откуда взялось это знание, Евгений не знал, так с ним уже бывало раньше. «Проблески гениальности», как называла это мама» - вспомнил он. Так это было или просто у него была обостренная интуиция, Евгений не хотел знать, главное, что это чувство всегда его выручало. Как, например, сейчас. Он подошел к Ирине, молча смотрел, как вновь открываются глаза копии. Некоторое время они смотрели друг на друга, разделенные всего лишь стеклом и слоем воды. Потом он сел за компьютер, застучали клавиши. Евгений составлял программу и ждал ночи, очередной ночи своего дежурства.
 Цифры на электронном табло мигнули, составив комбинацию из четырех нулей. Евгений потянулся в кресле, разминая затекшие мышцы: «Пора!». В это время в институте практически никого не было, не считая его и нескольких человек охраны, которые обычно сидели на первом этаже и подремывая гадали очередной кроссворд. Он подавил смутное опасение, что программа не сработает, и по всему зданию будет звенеть сигнал тревоги. Главный компьютер выдаст сигнал о досрочной разгерметизации одной из камер хранения копий, и тогда все пропало. В конце концов, он и так попал под некоторое подозрение Шаурова, задавая свои вопросы.
 Но программа сработала. Когда из камеры Ирины ушел раствор, Евгений открыл шлюз. Копию поддерживали тонкие тросы, словно она висела на нитях паутины. Евгений вошел в стеклянный цилиндр, взял копию за руку. Она была тепло и мягкой, как и полагается нормальной человеческой ладони. Ирина открыла глаза, и впервые в них не было боли, они смотрели на Евгения с теплотой и нежностью.
Утром никто ничего не заметил. Все копии были в порядке, питательный раствор вокруг каждой вился мириадами воздушных пузырьков. Шауров, лично осматривающий каждое утро камеры, отметил, что копия Ирины выглядит сегодня очень умиротворенной. Похвалил Евгения за отличную работу и отправил его домой выспаться.
 Прошла неделя после разговора о копиях, Евгений казался абсолютно спокойным, даже если речь заходила о скорой гибели настоящей Ирины Озеровой; лишь иногда в его глазах Шауров видел странное выражение. Он решил разузнать более подробно о семье Евгения. «Странно, что эта мысль не пришла мне в голову раньше», так думал профессор, набирая код в поисковике главного архива. Через полчаса он торопливо заваривал себе крепкий кофе, пытаясь собраться с духом. Меряя шагами свою комнату, Шауров пытался понять, как же он снова допустил такую чудовищную ошибку. С монитора его домашнего компьютера на него смотрело лицо Евгений Романова, а рядом с графой «Родители», перетянутая черной траурной лентой фотография постаревшей Анастасии Петровой. Шауров решил, что утром вызовет к себе своего помощника и выспросит все, а потом… потом скорее всего с Евгением произойдет несчастный случай, где-нибудь в горах, во время отгула.

-«Евгений, я расскажу тебе все, что ты захочешь узнать, только успокойся» – Шауров не знал, где его помощник достал взрывчатку (это его волновало меньше всего), гораздо важнее было то, что он собрался взорвать институт. А этого нельзя было допустить. «Конечно, расскажете, а потом отпустите и меня и Ирину, - Евгений оглянулся на девушку, прятавшуюся за его спиной, - и надеюсь, преследований не будет, иначе…», - не договорив, он крепче сжал пульт в руке. Они стояли, прислонившись спиной к заблокированным дверям Зала окончательной подготовки, вокруг них столпились ученые. Шауров стоял впереди всех.
-Хорошо, Шауров устало развел руками, что ты хочешь узнать?
- Что это за институт, и для чего вам люди, которых вы заменяете копиями? Вы мне не все рассказали, как мне кажется…
- Наш институт с планеты КХ-819. Ее координаты вам пока неизвестны. Несколько миллионов лет назад наша цивилизация погибла от инопланетной болезни. Население просто вымерло. Наш институт – это самые великие ученые, которые научились делать копии внутренних органов, для продления собственной жизни. Мы слишком поздно научились этому, чтобы спасти всех. К тому же, мы были в экспедиции, когда на нашей планете вспыхнула эпидемия. Когда наша ракета вернулась, большая часть населения планеты погибла, а уцелевшие были на грани жизни и смерти – лекарство мы не успели изготовить. Мы лишь беспомощно наблюдали за ними, не выходя из корабля, чтобы не заразиться. Спустя какое-то время, мы смогли изготовить вакцину и лекарство от этой болезни, но было уже поздно, на КХ-819 никого, кроме нас не осталось. Мы смогли очистить планету от заразы, а потом отправились на поиски жизни в космосе, чтобы снова возродить жизнь на своей земле. Мы нашли Землю. Вы люди, оказались подобными нам по строению, но генетически мы не сходны, к сожалению. Поэтому ни одна из земных женщин не смогла бы родить от нас ребенка. Мы стали искать выход. Не сумев устранить генетическую несовместимость, мы стали делать копии людей.
- Когда вы появились на Земле?
- В то время на вашей планете еще только зарождалась жизнь. Мы не вмешиваемся в естественный ход истории, разве только в исключительных случаях. В последние сто лет мы стали привлекать к нашей работе людей. Но лишь потому, что институт расширился и людей не хватает.
- Вы не ответили на мой вопрос, зачем вам мы, люди?
-Мы переправляем их на свою планету, они продолжают там жить. Это лучшие представители человеческого рода, обладающие различными талантами и достоинствами. Они живут на нашей земле, совершая новые открытия. Так мы создали новое население на КХ.
- Как же вы объясняете им, куда они попадают?
- Рассказываем и показываем фильмы о прошлом нашей планеты. Они не конфликтуют между собой, все эпохи прекрасно уживаются.
- Вы говорил, что копии – это просто тела, но не живые люди! Ирина – доказательство того, что вы обманули меня!
- Нет, просто некоторые копии получаются действительно живыми… но… - Шауров помолчал, а потом продолжил – это всего лишь копии.
- То есть то, что они живые вас не останавливает?!
- Для нас более важны настоящие люди.
- Вы - циничные убийцы!
- Возможно, но за миллионы лет жизни поневоле станешь циником.
- Неужели за столько лет, вы нисколько не приблизились к разгадке несовместимости вас и людей?
- Мы ее практически разгадали, но среди вас людей столько гениальных особей, что нам более интересно делать копии, чем возрождать собственное население. КХ-819 - теперь самая гениальная планета во Вселенной! – в голосе Шаурова слышалось неприкрытое тщеславие и гордость. Евгений смотрел на него и чувствовал, что этот разговор отвлекает его, он узнал все, что хотел. А теперь, профессор просто заговаривает его, чтобы отвлечь. Он резко прервал размышления Шаурова о месте его планеты во Вселенной.
- Сергей Анатольевич, хватит! Не заговаривайте мне зубы!
- Хорошо, хорошо! Я уже понял, что тебя сложно одурачить. Но ответь теперь и ты мне всего на один вопрос. Ты знаешь, что ты тоже копия?
У Евгения потемнело в глазах, он догадывался об этом, но догадываться и знать наверняка – разные вещи. Неожиданно в плечо вонзилась игла, один из ученых незаметно подкравшись к нему, что-то ввел. Навалилась слабость, Евгений, прислонившись к дверям, медленно сползал на пол. Пульт от взрывчатки выскользнул из слабеющих пальцев. Ирина испуганно вскрикнула. Евгений медленно поднял голову, сверху вниз на него смотрел Шауров: «Да, Евгений, ты тоже копия, твоя мать была моей помощницей, а потом сбежала с тобой, двадцать два года назад. Ты был одной из тех немногих живых копий, которые у нас случайно получались. Ты – копия гениального ученого, которого нам пришлось спасти.» Один из ученых передал Шаурову шприц, профессор присел на корточки рядом с Евгением и взял его за руку: «Тебе не будет больно, все закончится быстро, я обещаю». Но в этот момент, Ирина схватила пульт: «Если вы сделаете это, я нажму кнопку!». Шауров медленно отпустил пуку Евгения, отшвырнул шприц, показывая Ирине пустые ладони.
- Ирина, успокойся! Все хорошо!
- Нет! Я не верю вам! Вы с ним что-то сделали!
- Это парализующее волю средство. Его действие скоро закончится. Чего ты хочешь?
- Вы обещали отпустить нас. Так выполняйте свое обещание!
- Но куда вы пойдете? Я не могу позволить вам свободно жить на земле, где вы представляете угрозу нашему институту!
- Тогда отправьте нас на свою планету! На КХ-819!
Профессор задумался, такая идея ему нравилась – с одной стороны, никакой угрозы для института, так как вмешиваться в жизнь Земли нельзя, с другой – всегда можно проконтролировать, как живут копии. Он кивнул, соглашаясь. В его руке появился маленький шарик, темного стекла. Внутри шарика загорелся огонек, и через секунду на ладони Шаурова светилась прозрачная сфера. Ирина одной рукой обняла сидящего Евгения, во второй она все еще крепко сжимала пульт, на случай если профессор решит их обмануть.
- Ирина, Шауров протянул руку, отдайте мне взрывчатку, на КХ нет никакого оружия, и я не хочу, чтобы появилось.
- Вы проводите нас, Сергей Анатольевич, на свою планету, - слова давались с трудом, но Евгений должен был сказать, - и там мы отдадим вам наше оружие, с которым вы и вернетесь на Землю.
- Но я не собираюсь этого делать!
- Это единственное условие, если вы отказываетесь, Ирина сейчас же нажмет кнопку, нам уже нечего терять. Я просто не уверен, что вы отправите нас именно на КХ-819.
Шауров помолчал: «Ну хорошо! Дайте мне руку!».
Сфера расширилась, и свет окутал всех трех.
Евгений сидел на траве, Шауров осторожно снимал с него пояс, на котором была закреплена взрывчатка. Ирина удивленно оглядывалась.
- Мы переместились на поле, за городом. Так безопаснее, Шауров говорил спокойно и даже чему-то улыбался. У нас нет войн и конфликтов, поэтому я не хотел бы, чтобы остальные видели взрывчатку.
- А как мы познакомимся с остальными жителями? – Ирина присела рядом.
- Я уже сообщил населению, что на планету прибыли новенькие, скоро вас встретят, и вы со всеми познакомитесь. Но учтите, Шауров смотрел на них сурово, если вы решите устроить переворот, а вы Евгений начнете рассказывать о «бедных» живых копиях, я вернусь сюда и заберу вас!
- Я понял вас, Сергей Анатольевич, со мной Ирина, а больше мне нечего желать.
Шауров посмотрел на них, потом достал из кармана очередной стеклянный шарик, но уже из светлого стекла. Когда он растворился в световой вспышке, Евгений взглянул на Ирину. Она счастливо улыбалась. «Ты меня любишь?» – спрашивали глаза Евгения. Ее глаза ответили: «Да!».

Легкий ветерок ласково касался травы. Со стороны города медленно приближались люди, каждый улыбался и нес в руке букет, так на КХ-819 встречали новых жителей.

12.09.05 – 24.11.07