Ночные сублимации

Я лежу в мягкой постельке и пытаюсь заснуть. Рядом посапывет сын- достаточно большой, чтобы не приходить ко мне ночью. Я стараюсь не вертеться, чтобы не разбудить его. Мы уже почти привыкли, что в небольшом двухэтажном доме мы засыпаем вдвоем, но один в своей комнате он заснуть все равно не может.

В окно равномерно стучит дождь, через час дождь затихает, и я вижу как в свете фонаря начинают кружить хлопья снега.

Я лежу и думаю об инструкторе по фитнесу. Кажется, что от этого становится спокойнее и можно быстрее заснуть.

Я думаю о том, что он красивый- причем красивый не кукольной нереальной культуристической красотой, а вполне доступной красотой и обаянием соседского мальчишки.

Я думаю о том, что это прикольно- иметь инструктора по фитнесу- аспиранта филолога. Пару раз мы с ним серьезно сцепились по поводу правил произношения Питерской и Московской фонетических школ, коричневый- коришневый, какая-то лабудень, но он проиграл и подтягивался на спор.

Я думаю о том, что, скорее всего, я очень нравлюсь ему. И хотя я абсолютно не во вкусе фитнесс инструкторов- попой не вышла- я ему все- таки нравлюсь. Он вполне искренне обрадовался, когда спустя год после последнего занятия я записалась к нему в абсолютно другой спортзал на другом конце города. Обрадовался и засмущался: «А что вы не сказали что придете, я бы побрился...».Боже мой, да какая мне разница, какой вы мне будете считать «...и раз, и два, и три»- бритый или не очень. Но мне очень приятно ему нравиться.Я немножко поиздевалась над ним по старой забытой привычке- принесите воды, помашите полотенцем, и пишите мне график занятий- график, по которому я вряд ли дозанимаюсь до конца. Он улыбается мне и послушно бежит за водой, потом пишет, что делать, что кушать, сколько пить воды. Наверно, он действительно хочет, чтобы я приходила в спортзал именно по этому графику.

Я лежу в постели, и думаю, зачем же я назначила ему следующую тренировку на самое позднее время. В голове я подбираю фразу, которую хочу произнести «Хотите я вас подвезу?». Не подойдет- из воспитанности и субординации он откажется. «Я могу вас подвезти»- тоже поблагодарит и откажется. «Я хочу вас подвезти»- вот, полне сойдет. Если клиент хочет- надо сделать, или, по крайней мере,очень постараться сделать.
Он хочет купить новую машину, и мой нестарый Лексус должен произвести на него впечатлению. Чуть-чуть повыпендриваюсь, поставлю подобающую музычку, я лежу и улыбаюсь во влажную подушку- я раньше никогда не снимала молоденьких мальчиков.
Я вспоминаю, что занимаюсь с ним уже почти три года, с учетом перерывов, но мы никак не перейдем на ты, и мне это очень нравится. «Преподавательская привычка»,- улыбается он уголками рта. Я открыто смеюсь : «У меня тоже», я ведь тоже дипломированный педагог с небольшим стажем.

Я все - таки немного ворочаюсь, и чувствую приятную мышечную боль, которой я не испытывала почти год и по которой тело соскучилось. С этой болью у меня связаны приятные воспоминания . В жизни у женщины должно быть все хорошо, чтобы посреди рабочего будня она могда проторчать 2 часа в спортзале- и дети должны быть присмотрены, и с работой нормалек, и финансово КМС в инструкторах- не каждый муж может тебе это позволить.

Воспоминания о муже не так приятны, как мысли об инструкторе по фитнесу. Они тянут за собой совсем другие. О том, как он кричал на похоронах нашего ребенка- не как человек, как какой- то дикий зверь.И этот крик -все, что я помню о тех днях. О том, что я приспособилась к боли совсем другого плана- боли как от рваной раны, как после тяжелой операции, как после ожога или глубокого пореза. Именно приспособилась, потому что привыкнуть к этой боли внутри себя нельзя. При этих мыслях у меня начинается дыхательный спазм. Эти мысли по-прежнему невозможны, и я судорожно вспоминаю, как ровным размеренным голосом мне считает интсруктор : «И раз, и два, и три, и выдох, и вдох».

Я не захожу в ту комнату с тех пор, как там погиб Сева. Я отключила там отопление и свет, и теперь могильный холод чувствуется физически. Я начинаю вспоминать Севины улыбки, жесты, первые слова, думать, почему же все таки в свои два годика он не умел или не хотел разговаривать, вспоминаю крик старшего сына- «Сева, не умирай!»- мороз по коже. Такое впечатление, что снег сыпется прямо на меня, прямо под одеяло. Я вообще не могу теперь находится в этом доме, доме, где погиб маленький сынок, но и уехать из него не могу- как предательство. Пока нас было четверо, он казался маленьким и уютным, теперь когда мы остались вдвоем- несоразмерно пуст. И муж тоже ищет повод- где бы задержать, чтобы прийти и сразу заснуть, как забыться.

Плечи непроизвольно вздрагивают, мокрая подушка уже не впитывает слезы.

  4 утра, и я спешно пытаюсь начать думать об инструкторе.Плачь не плачь, горе не выплачешь но дальше жить ведь как-то надо, раз уж осталась здесь.

Мозг включает блокировку : « И вдох и выдох»

Я лежу и старательно думаю про инструктора по фитнесу.