Уникальные операции

Московский институт скорой помощи имени Склифосовского хорошо известен не только в России, но и за её пределами. В институте выполнено большое количество сложнейших операций, спасших жизнь многим людям.
На каждого пострадавшего, доставленного в институт, немедленно заводилась «история болезни». История болезни - это такой специальный форменный бланк, в котором указано, когда и по какой причине пострадавший доставлен в институт, какой прошел курс лечения и в каком состоянии выписан.
Однако, были в институте выполнены две уникальные операции, на которые «история болезни» не заводилась. Мне о них рассказал мой приятель, работавший тогда заместителем главного врача института.

 Операция первая
 Кодовый шифр «Ноготь»

Москва - город многомиллионный, поэтому количество людей, ухитрившихся поломать себе скелет, разодрать телеса или отравиться, нахлебавшись «бормотухи», а то и ещё чего посерьёзней, ежедневно исчисляется сотнями. И всех их, конечно, волокут в институт скорой помощи им. Склифосовского, или, как говорят в Москве, в «Склиф».
Ну, что касается отравившихся «бормотухой», то тут дело решается просто и быстро: дают выпить большую дозу рвотного, ставят клизму, отводят в сортир, а потом отпускают с Богом на волю. Гуляй, Вася!
Во всех остальных случаях в «игру» вступают хирурги. А поскольку нуждающихся в срочной хирургической помощи, как правило, много, то в Склифе постоянно дежурят несколько хирургических бригад. Такая бригада состоит из хирурга, анестезиолога, хирургической медсестры и двух санитаров.
Однажды случилось так, что сидят хирургические бригады, а «материал» для работы не поступает. Это, конечно, хорошо, что люди не калечатся, но хирургам-то без дела скучно. Вот сидят они и скучают. Вдруг один из них говорит:
- Ребята, у меня на большом пальце правой ноги ноготь вырос как-то криво, врезался в мясо, ходить больно. Вырежьте его к чёртовой матери, благо другой работы у нас сейчас нет.
Конечно, все охотно согласились оказать помощь своему товарищу. Не долго думая, владелец ногтя разделся и залёг на операционный стол. Обычно такую плёвую операцию делают под местным наркозом. Замораживают палец и режут или вырывают что там надо. Но тут хирурги решили обслужить своего коллегу с наибольшим комфортом.
- Слушай, - сказали они, - давай-ка мы тебя соперируем под общим наркозом. Уснёшь, а проснёшься - ногтя нет и в помине. Милое дело.
Предложение понравилось, и обладатель вредного ногтя сказал:
- Правильно, давайте, братцы, погружайте меня в сон.
Тут же положили ему на лицо маску и включили подачу хлороформа. И никто не догадался выяснить, может ли он переносить общую анестезию. А у него как раз была врождённая аллергия к хлороформу, о чём он и не догадывался. Поэтому, как только он вдохнул пару раз хлороформ, наступила клиническая смерть. Маску немедленно сорвали и стали проделывать с ним всякие манипуляции, которые полагается делать в таких случаях. Но это не помогало. Оставался единственный шанс спасти своего собрата - прямой массаж сердца. Не долго думая, дружки-хирурги вскрыли ему грудную клетку, выкинув пару рёбер, чтобы добраться до сердца, и стали это самое упрямое сердце массировать. Это помогло, сердце заработало, малый раздумал умирать и задышал ровно.
Все облегчённо вздохнули, старательно заштопали грудную клетку и велели подать каталку, чтобы перевезти больного в реанимационную палату. Каталку немедленно подкатили к операционному столу, и санитары уже взялись было перекладывать на неё больного, но хирурги сделать им этого не позволили. Они решили до конца самим всё сделать для друга, и поэтому стали сами перекладывать его со стола на каталку. Но большого опыта в таком деле у них не было, и поэтому, вероятно от чрезмерного старания, они ухитрились уронить его на пол. И уронили так «удачно», что сломали шейку бедра как раз той самой ноги, на которой был кривой ноготь, из-за которого и началась вся эта катавасия.
Пришлось снова втаскивать его на операционный стол. Втащили, разрезали кожу на тазобедренном суставе и посмотрели, что там произошло. Тут же провели оперативное совещание, чтобы решить, что делать. Сошлись на решении, что для того, чтобы этот бедолага мог ходить, надо забить в этот сустав не то штырь, не то гвоздь из нержавеющей стали. Однако эту операцию следует делать под общим наркозом, так как, если оперировать без наркоза, то придётся спешить, а в спешке можно сделать что-то не так и тогда он будет хромать всю оставшуюся жизнь. Тут же вспомнили, что общий наркоз он не переносит и может, получив наркоз, вообще «отдать концы». Провели ещё одно оперативное совещание и пришли к выводу, что хромой человек, но живой, всё же лучше, чем по всем правилам починенный труп.
Приняв такое решение, стали забивать гвоздь. Не нужно обладать богатым воображением, чтобы понять, что чувствует человек, когда ему в кости забивают без наркоза гвоздь.
Конечно, сначала он орал изо всех сил. Но по мере заколачивания силы его уменьшались, и он просто кричал, а к концу операции мог только слабо и жалобно подвывать.
В общем, забивание гвоздя прошло благополучно, санитары переложили его на каталку и повезли в реанимационную палату вместе с кривым ногтем, который так и не отстригли. Про него просто забыли.

Операция вторая
 Кодовый шифр - “Яйца”

Однажды, к концу рабочего дня, в операционную, не задерживаясь в приёмном покое, ввалился здоровенный детина. На нем был ватник и шапка-ушанка, одно ухо которой свешивалось вниз, а другое кокетливо смотрело в небо. От него за пять метров чувствовался изумительный аромат: смесь крепкого перегара и бензина. А такая смесь, как известно, весьма опасна: стоит поднести горящую спичку и рванет почище, чем в Нагасаки. В общем, сразу было ясно, что малый является представителем славного племени шофёров.
- Ты, дядя, зачем припёрся сюда? - дружелюбно спросили его хирурги.
- За помощью, - ответил странный посетитель.
- Да какая тебе нужна помощь? - удивились хирурги, - ты вон какой здоровяк. Если бы все были такими бугаями, как ты, то врачи вообще бы остались безработными.
- Да не мне нужна помощь, - сказал бугай, - а моему дружку.
- А где же твой дружок?
- На улице, сидит в кузове машины.
- Ну, так пусть слезает с машины и идёт сюда.
- Да не может он слезть
- Это почему же он не может слезть?
- Да он сидит на бочке!
- Как это он сидит на бочке?
- Как, как... Сидит, как обычно сидят на бочке - верхом.
- Ну, так пусть слезает с бочки и идёт сюда.
- Да в том-то и дело, что слезть с бочки он не может!
- Что же это за бочка такая, с которой нельзя слезть?
- Бочка как бочка, обыкновенная, из-под бензина, других бочек в гараже не бывает.
- Так почему же он не может слезть с бочки из-под бензина?
- А потому, что у него яйца в бочке!
- Это какие еще яйца?
- Какие, какие. . . Обыкновенные яйца. Его собственные.
- А зачем он их туда засунул?
- Не зачем, а за что. За поллитровку.
- Ну, так пусть вынет свои яйца из бочки.
- Да в том-то и дело, что вынуть их он не может.
- Как же это так? Засунуть яйца в бочку смог, а вынуть не может?
- Да ведь дело-то в том, что отверстие у бочки маленькое, оба яйца враз не проходят, вот он их и просовывал поочередно, сначала одно, а потом - другое. А из бочки яйца поочередно как будешь вытаскивать? В бочке-то нет же человека, чтобы управиться с яйцами.
- Послушай, дядя, - сказали хирурги, - ты толком расскажи, как такое могло случиться.
А случилось это так. К концу рабочего дня съехались шофёры в свой гараж. Для начала «оприходовали» пару литров «беленькой», и, естественно, фантазия у шофёров разыгралась. Захотелось сделать что-нибудь возвышенное, так сказать, для души. Тут один и предложил премировать поллитровкой того, кто засунет яйца в бензиновую бочку. Храбрец тут же нашёлся. Засунуть-то их он смог, а вынуть обратно не может.
- Ладно, - сказали хирурги, - давай сюда твоего наездника на бочке, посмотрим, что можно сделать.
Верные друзья - шофёры принесли бочку с сидящим на ней всадником и поставили посреди операционной.
Одного взгляда было достаточно, чтобы хирурги убедились, что медицина, как говорится, в сем случае бессильна.
Наступило длительное молчание.
- Вот что, братцы, - сказал, наконец, один из хирургов, - не позвать ли нам какого-нибудь еврея. Евреи - народ обрезанный и хитрый, уж еврей обязательно придумает рациональный метод выхода из этой сложной ситуации.
Но тут у всех присутствующих вспыхнул приступ национальной гордости.
- Нет, - сказали они, - раз пострадавший является истинным христианином, то и помощь должен оказать православный христианин, а обрезанного к такому святому делу допускать никак нельзя.
Стали дальше думать, что делать.
Тут один из присутствующих сказал:
- А ведь снять его с бочки проще простого. Отрезать яйца, и вся недолга.
Но с этим не согласился сам наездник. Он не только не дал согласие на отрезание яиц, но и объявил официальный протест, заявив, что расставаться с яйцами не намерен, они, дескать, ему ещё могут пригодиться и вообще они ему дороги, как память. Однако он почему-то не уточнил, о чём память.
Снова на несколько минут наступило тягостное молчание.
Вдруг одного из хирургов осенила гениальная мысль.
- Братцы, - воскликнул он, - что мы тут напрасно головы ломаем. Тут нужен не врач, а специалист по скобяному делу.
И все сразу поняли, что именно только такой специалист сможет снять человека с бочки. Тут же вспомнили, что институтский слесарь-водопроводчик Евсей Петрович и является большим спецом в скобяном деле, и срочно послали за Евсеем Петровичем посыльного.
Спец по скобяному делу явился, поглядел на бочку и от удивления засунул себе в нос указательный палец правой руки. Потом, так и не вынимая пальца из носа, он два раза обошел вокруг бочки с человеком и стал, ничего не говоря, смотреть на неё какими-то печальными глазами.
Опять потянулось какое-то неловкое молчание.
- Евсей Петрович, - сказал, нарушив молчание, один из хирургов, - а что, если вырезать автогеном отверстие, такое, чтобы можно было руку просунуть, этот бедолага сунет в отверстие руку и вытолкнет яйца тем же порядком, что и засовывал?
Евсей Петрович вынул палец из носа, внимательно посмотрел на него, как бы спрашивая совета, а потом решительно сказал:
- Нет, так нельзя!
- А почему нельзя?
Евсей Петрович еще раз посоветовался со своим пальцем и объяснил.
- Если резать дыру автогеном, то железо нагреется, можно сказать, раскалится, а от такой температуры яйца могут враз свариться вкрутую и при ходьбе будут громко стучать и даже звенеть. А это причинит окружающим сильное беспокойство, может даже привести к тому, что от него уйдет жена. Какое же это бабе удовольствие совокупляться со звоном.
- А как же быть?
Евсей Петрович ещё раз посоветовался со своим мудрым пальцем и промолвил
- Автогеном нельзя, а высверлить дыру дрелью вполне возможно.
Рекомендация была принята единогласно, и после двух-трёх часов работы по сверлению бочки пленник был освобождён, сохранив свои яйца в целости. Но в итоге из своего гаража он уволился - уж очень часто стали ему предлагать ещё раз покататься на