Не того поля ягода

Леонид осторожно пошарил палкой в кустах, ловко раздвигая в стороны высокую зеленую траву и прошлогодние подгнившие листья. Ведерко было уже полно, но он все равно продолжал выискивать грибы. Это было что-то вроде помешательства. Отчаянно душила его жадная жаба, подсказывая:

- В ведро не влезут, сними панаму и там неси. Уж больно обидно другим оставлять...

Действуя согласно этому принципу, Леонид успел наполнить уже не только панаму, но и карманы старых спортивных штанов. А после стянуть с себя рубаху и в нее тоже побросать грибов, отчаянно проклиная себя за то, что не потрудился взять с собой еще одно ведерко. Очки в толстой роговой оправе так и остались болтаться на тощей груди – он носил их на шнурке, чтобы нигде не забыть. Хотя все равно частенько оставлял на прикроватной тумбочке.

С наслаждением прислушиваясь к шелесту зеленой листвы, он срезал аппетитную «лисичку», да так и держал ее в руках. Положить было некуда.

Солнце тем временем напекло седую макушку, ненавязчиво намекнув ему, что время, оказывается, близится к полудню. Придется возвращаться в деревню.

Вздохнув, Леонид прислонил палку к молодой стройной березке, схватил в освободившуюся руку еще один гриб и, совершенно неожиданно для самого себя, показал неизвестно кому язык, дразнясь.

Такому улову мог бы позавидовать любой. Вот деревенские аборигены удивятся, когда его увидят! Да, он городской. А грибов все равно нашел столько, что им и не снилось! У него, быть может, на них чутье!

Прищурившись, Леонид ступал по едва заметной тропинке.

Как же приятно, оказывается, отдохнуть порой от столичной суеты. Ну, впрочем, теперь-то он отдохнет на славу! Заслуженная пенсия. Можно смело впадать в маразм и делать глупости, не опасаясь осуждения коллег.

Конечно, странное зрелище: Леонид Арчибальдович Брюкин, заслуженный научный работник, инженер-технолог с многолетним стажем, собаку съевший на проектировании космических кораблей, да и просто уважаемый и весьма известный в своей среде человек... стоит посреди незнакомого леса, жадничает и дразнится, точно он мальчишка! Да и вообще – без рубахи... не солидно, однако!

Но да на то она и пенсия.

Тропинка петляла, то и дело вовсе скрываясь из вида. Но вскоре она стала более утоптанной, точно по ней совсем недавно кто-то ходил.

Забеспокоился Леонид лишь когда, спустя час или два, остановился чтобы передохнуть. Место показалось ему смутно знакомым. Молодая стройная березка стояла на том же месте, все так же подпираемая его палкой. Тропинка шла еще дальше, сделавшись утоптаннее и основательней.

- По кругу! – оскорбленно прошептал Леонид и поджал губы. - Кто же так посмеялся надо мной?

И, возмущенно топая, вломился в кусты, намереваясь отыскать другую тропинку.

Свою ошибку он в полной мере осознал, когда солнце скрылось за горизонтом, а в небе полноправно воцарилась луна. Слабенький растущий месяц давал мало света – ему едва хватало сил ореолом высветлить небо вокруг себя.

Леонид медленно брел вперед, надеясь лишь на удачу – ничто иное, кажется, не могло бы помочь ему выбраться из этого леса до утра.

Удача ему явилась или нет – сразу он и не понял. Но почему-то показалось, что двое здоровенных заросших бородой мужика, чем-то неуловимым похожих друг на друга, не слишком-то подходят на роль удачи. Леонид основательно задумался. Мужики тем временем не стали утруждать себя рассуждениями, подскочили к нему с двух сторон и не особенно трепетно подхватили под руки. Не произнося ни слова, потащили прочь. Леонид всю дорогу послушно поджимал ноги, чтобы они не волочились по земле. И тяжело переживал расставание с грибами – опрокинутое ведерко и полная трофеев рубаха остались далеко позади.

Вскоре бег остановился, его развернули, поставили на ноги и взгляду его предстало невероятнейшее из всего виданного им ранее. Над верхушками деревьев возвышался самый настоящий космический корабль! И это на обыкновенной лесной полянке!

Впрочем, насчет самого настоящего Леонид все же явно перегибал палку. На настоящий корабль это походило так же, как болотная жижа походит на родниковую воду - сходство есть, но люди все же почему-то предпочитают готовить суп именно на чистой воде.

Так и это строение имело явное сходство с космическим кораблем, вот только едва ли годилось для хорошей похлебки. Кораблик выглядел точно игрушечный. С массой ненужных башенок и витражей. Он мог бы взлететь... но полет его продлится, пожалуй, пять минут. В лучшем случае - десять. Просто не предусмотрено достаточно больших баков для топлива. Весь корабль – сплошная жилая зона.

Забавно: едва избавился от кораблей на работе, так они теперь и в личную жизнь лезут. Самым наглым, надо заметить, образом!

От размышлений отвлек один из мужиков, основательно и, кажется, абсолютно нечаянно приложив его локтем по затылку. После чего Леонида спешно связали по рукам и ногам, накрепко примотав к ближайшей березе. Да еще и в челюсть дали – в этот раз уже намеренно. Но да ладно - не сильно ж дали, для острастки только. Всего-то сноп искр из глаз и вышибли. Не страшно даже.

Справа, шагах в десяти от Леонида, обнаружился костерок. Уютно потрескивали в огне сухие поленья. Рядом кресло. В нем, закинув ногу на ногу, сидит мужчина. Черноволосый, во фраке, с реденькой козлиной бородкой.

«Козла и напоминает» - так решил Леонид, но, ясное дело, мыли эти вслух не высказал.

На подлокотнике того же кресла устроилась полуголая девица – в такой тоненькой и коротенькой ночной рубашечке, что, можно сказать, и не в счет. Леонид Арчибальдович даже смутился немного. Девица пристроила босые перепачканные грязью ножки на лежащую прямо в траве подушку и целеустремленно отгрызала верхнюю пуговицу от козлиного фрака. Вероятно, ей понравился сверкавший оттуда крупный алый камушек.

Мужчина, окрещенный козлом, с видом мученика глядел вдаль и ничего не говорил.

Но он весьма оживился, увидав Леонида. Правда, оживление это не имело ничего общего с радостью хозяина от прибытия долгожданного гостя.

- Иван, - крикнул он, отпихивая от себя девицу и отрешенно проверяя, на месте ли многострадальная пуговица. Девице, однако же, очень нравилось занятое ею место. И она намеревалась сражаться за него до последнего.

Едва отцепив ее руки от своей шеи, мужик прохрипел:

- Магистра доставь ко мне!

И, хотя за магистром был отправлен лишь один Иван, рванули прочь оба мужика, дотоле притащивших Леонида на поляну. Из чего он сделал вывод, что на это имя отзываются сразу двое и разницы между ними никто не делает.

Пухленький кругленький мужичок припрыгал первым, оставив Иванов далеко позади. Это он, значит, и есть магистр.

Иваны в хвосте плелись неохотно. Кажется, расстроились, что им не удалось еще кого-нибудь приволочь силой. Ну и поделом им.

Увидав эту процессию, девица с подлокотника сама вскочила и спряталась за спинкой кресла. Ну, точно дитя малое: встала на четвереньки и подглядывает.

- Господин! Не виноват, не виноват... - заголосил тем временем мужичок издалека, едва показавшись на горизонте, но под взглядом сидящего подавился своими словами. Подскочил поближе и плюхнулся на колени. И уже снизу продолжал. – Магическая защита не давала сбоев! Я ее хорошо сделал! Да только я ее, как Вы и приказывали, медленно снимать начал! Медленно – это чтобы, значит, внимания, не привлекать... ведь вы сами говорили, что лишние вам тут не нужны... Так я и начал заранее. Вот только в лесу возмущения начались магические. Ну, а этот бродил, наверное, рядышком. Тут-то его к нам и вывело...

Козел, которого помимо Леонида никто козлом называть не рисковал, господином оказался. Ишь ты!

Господин Козел, выслушав речь магистра, слегка поморщился:

- Верно говоришь, - кивнул он, козлиную бородку свою почесав. – Мне тут лишние не нужны.

И взглянул в сторону истуканами застывших Иванов. Тем только того и надо. В миг около магистра очутились, под ручки его схватили и поволокли прочь с полянки.

Девица из-за кресла вылезла, встала на ноги и задумчиво помахала им вслед ладошкой. Да так и стояла, пока они из вида не скрылись.

А потом над поляной пронесся крик. Полный боли и отчаяния, предсмертный крик. Девица вскинула головку, глазки распахнула и, отскочив на добрых полметра в сторону, принялась вдруг носиться по полянке. Ни единого человеческого слова не говорит. Только хихикает. Рубашечка на ветру развивается, а она все бегает, ножками босыми ступает на мокрую от росы траву. И словно бы не чувствует холода.

Леонид, в отличие от нее, давно продрогший до костей, только поморщился. И не сумел сдержать беспокойства:

- Вы, деточка, поосторожнее бы! Во-первых, холодно. Во-вторых, тут бутылки могут битые валяться, смотрите, милая, не пораньтесь...

И вновь девица подпрыгнула. Обернулась, в миг поближе подбежала, приблизила свое лицо к нему, глядит. Темные волосы ветерок не колышет. Лежат они по обе стороны от лица, волнами до самой талии спадают. И только одна прядка выбилась из общего потока и легла на переносицу. Лицо необычайно красивое, только отчего-то в копоти перемазанное.

На него глядели два огромных алых глаза с неестественно расширенными зрачками. Не сводя с него взгляда, девица склонила голову набок и несмело улыбнулась.

Леонид ей в ответ тоже улыбнулся. Правда, с трудом. Да и улыбка, вероятно, вышла немного зверская...

«Но да сами виноваты – не дали бы в челюсть, мне бы и в голову не пришло девиц распугивать!»

Девица, впрочем, пугаться не торопилась – в ответ изобразила такую улыбочку, что, должно быть, за ушами затрещало. И акула так много зубов за раз показать не сможет!

Протянула к нему руки, схватила очки на шнурке и, восторженно сверкая глазами, стянула их с его шеи, едва вместе с головой не оторвав. Убежала, села на подушку и принялась крутить их из стороны в сторону. Пару раз даже примерила.

И, правда, как дитя.

Козел тем временем двинулся по направлению к Леониду. Походка пружинистая, грация и гибкость просто пугают...

- Здравствуй, добрый человек, - ухмыляясь, заявил он, не дойдя до мужчины шагов трех. – Кто ты такой, что делаешь на моей земле?

Леонид не ответил – у этого господина улыбка оказалась такая, что дотоле поразившая его девица могла бы смело удавиться от зависти - не только клыки во всей красе предстают, но и зубы мудрости видать превосходно.

Хотя последние Леонида Арчибальдовича совсем не заинтересовали – и клыков хватило с лихвой, чтобы окончательно сбить его с толку.

- Кто ты? – повторно вопрошал Козел, чуть наклоняя голову вперед, точно вознамерился боднуть нерадивого собеседника.

- Леонид Арчибальдович Брюкин! – Выдал на одном дыхании тот, закатывая глаза и вознамерившись провалиться в обморок.

Ему не позволили – вернулись Иваны. Сыто облизываясь и косясь по сторонам, точно сотворили что-то не слишком-то хорошее. Девица проводила их тоскливым взглядом, уже без всякого интереса продолжая крутить в руках очки.

Мужики заметили недовольный взгляд Господина и рванули в сторону Леонида. Стоит ли говорить, что от одного вида несущихся на него громадин, сжимающих на ходу пудовые кулаки, желание упасть в обморок лишь усилилось. Но здравый смысл не позволил Леониду Арчибальдовичу подобной роскоши. Вскинув голову, он спешно проорал:

- Представиться не изволите ли, молодой человек?

Иваны застыли на бегу. Лица глупые-глупые, испуганные. Только что корни, бедняжки, не пустили!

Козел фыркнул, вновь почесал жиденькую бородку и заявил:

- Я Матвей. Бессмертный и всемогущий! Властитель Времени, повелевающий Жизнью и Смертью! Величайший, Прекраснейший и Неповторимый...

Красные глазки фанатично сверкнули.

- Приятно познакомиться, – с опаской кивнул Леонид. И поспешил еще что-нибудь сказать, дабы заполнить наступившую тишину. – Сегодня луна очень красивая, правда?

Кажется, промахнулся. И промахнулся по-крупному.

Наступил на старую мозоль.

- Луна-а-а-а? – Взвыл Матвей диким голосом. И куда только скука его испарилась? - Луна?! Да что же вы все такие глупые! С чего взяли, что луна нам покровительствует? Почему, как на меня поглядите, так сразу про луну вспоминаете?! Луна!

Леонид втянул голову в плечи и настороженно покосился на Величайшего, как тот сам утверждал, Козла. Глаза зло сверкают, слюна в разные стороны из раскрытой клыкастой пасти брызжет...

- Кто? Кто придумал, что лунный свет приятен и сладок для нас? – задыхаясь от возмущения, продолжал тем временем Матвей. – Он, ясное дело, ничего о нас не знал! Он не был одним из нас! Ведь иначе он тоже ненавидел бы луну! Потому как, точно мало ей того, что она свет свой крадет у солнца, она еще и щедро одаряет им людей, чтобы ночью этим никчемным существам было не так страшно! И солнечный свет, отраженный луною, хоть и не смертелен для нас, но он слепит глаза, туманит разум, сбивает со следа... Это ужасно! Ты не поймешь, ничтожный человек! Ты не сумеешь понять той тоски, что вот уже девятое тысячелетие навевает на меня лунный свет. Он преследует меня всю жизнь. Луна убивает. Медленно, неотвратимо... Я не могу более выносить вида ее ухмыляющейся рожи! Мы с Братьями построили корабль! Мы полетим на небо, найдем Луну и хорошенько надерем ей задницу! Чтобы неповадно было сводить с ума Детей Ночи! Чтобы не оскверняла прародительницу нашу, Великую Тьму, своим бледным ничтожным светом!

И захохотал по-злодейски. Запрокинув голову назад и уперев руки в бока.

Повисло молчание. Иваны, и дотоле не слишком-то грешившие болтливостью, почтительно преклонили головы. И в этом молчании смех Господина показался особенно жутким.

И, точно одного хохота было недостаточно, завизжала девчонка. Подскочила с подушки, заметалась по поляне. А потом прыгнула да как вцепится в плечи Матвея! Так оба и стоят: она визжит ему в ухо, он из принципа хохотать продолжает. Весь лес перебудили, да еще, поди, эхо до деревни домчалось! Вот уж легенда новая появится... скажут, завелось в лесу чудище какое. А, впрочем, правы же будут – действительно завелось.

«Ишь, как! – подумал тем временем Леонид, отчаянно жалея, что не имеет возможности уши себе зажать. – Хорошо орут! Обоим весело! Молодцы, ребятки! Да только кораблик ваш все равно далеко не улетит. Свалится на землю. Как пить дать - свалится! И не будет больше на земле Бессмертного козла Матвея... вот только бы не на людей свалился».

Матвей тем временем хохотать перестал. Вероятно, в надежде, что и девица умолкнет.

Зря.

Тот факт, что визжала она в полном одиночестве, ее не смущал ни капельки.

Мужик нахмурился и Иваны, повинуясь даже не взгляду его, а, скорее, мысли, спешно подхватили девицу под ручки и утащили прочь. Правда, не с полянки, как магистра, а на корабль. А девица не особенно сопротивлялась – только визжать не переставала. И слышно было, как порой визг на мгновение прерывается – ноги ее не держали и она то и дело спотыкалась.

Матвей ее странным взглядом проводил.

«Чувство такое, точно боится он ее. И все же... не понятно. Кто же она, что делает среди этого сброда?»

- Милая девочка, правда? – чуть охрипшим голосом отозвался этот самый Непобедимый Козел, точно услышал он так и не заданный Леонидом вопрос. – Надеюсь, она все же придет в себя. Хоть и не легко это будет после всего того, что она пережила. Но Женя сильная...

В виски впились тысячи крохотных иголочек. И точно картинка перед глазами. Цветная, объемная, страшная картинка.

Был жуткий пожар. Пылал дом на самой окраине города. Дым непроницаемыми серыми клубами валил из окон, окутав собою почти всю улицу, вмиг наполнившуюся толпами народа. А ведь некогда это был весьма тихий район... теперь же люди стояли стеной, задрав головы вверх, с любопытством оглядывая темнеющие от копоти стены, то и дело ловя жадным взором мелькавшие тут и там ловкие язычки пламени. Никто не предпринял ни единой попытки потушить огонь – пожарники, деловито оглядев пылающий дом, попросту развернулись и уехали. Сказали, что с минуту на минуту дом точно развалится по частям – старая конструкция, ржавые балки, гниль...

Да еще посоветовали любопытным подальше отойти, чтобы их, не дай бог, не привалило чем-нибудь... а о том, что в доме оставался кто-то живой, даже и не подумали.

Он увидел ее, когда она, в поисках спасения, выбралась на чердак. Покрытое сажей лицо, потрескавшиеся от жара губы, полные слез и страха глаза за потемневшими линзами очков в толстой роговой оправе. Да, когда-то она тоже носила очки...

Глупая, глупая девочка... мир обрушился под ее ногами.

Он забрал ее, потому что людям она была не нужна... но, вот ведь беда, с тех пор прошло больше двух лет, а она все еще не произнесла ни слова. Только плачет или смеется...

- Я так и не смог понять, чего она хочет, к чему стремится... Что с ней случилось? Почему она больше не такая, как остальные люди?

Леонид поглядел на Матвея и искренне ужаснулся: такая печаль и горечь отражались в его глазах. А еще – решимость и даже некоторая обреченность.

 - Думаю, небольшая встряска ей не помешает, - подвел итог Господин и бросил на собеседника вопрошающий взгляд.

Леонид Арчибальдович спешно кивнул:

- Конечно, путешествие могло бы положительно сказаться на ее здоровье!

Матвей молчал с минуту, точно задумался о чем-то чрезвычайно важном. А потом вдруг улыбнулся во всю свою клыкастую пасть, точно и не было этой страшной вспышки, и заявил:

- Знаешь, а я даже рад, что ты заглянул ко мне в гости! Будет кому рассказать прочим людям о моем походе! Пускай заранее простятся с луной. Ну, и все такое... Знаешь, старик, а ты мне нравишься! Не хочешь полететь со мной?

Ответить Леонид не успел – Матвей нахмурился и себе же напомнил:

- Нет, от тебя здесь пользы больше будет, ты же должен всем рассказать... Ох, ну, тогда, возможно, ты захочешь осмотреть мой корабль получше!

И, вновь не дождавшись ответа, спешно скользнул рукой за пазуху, вынул нож и перерезал веревку. А потом обернулся к кораблю и гаркнул во всю глотку:

- Вадим!

Леонид Арчибальдович от испуга даже шею втянул – так громко и неожиданно все это было.

От корабля тут же отделилась тень, широким быстрым шагом к ним приближался молодой мужчина. Высокий, но болезненно худощавый, хмурый, с усталыми серьезными глазами.

- Знакомься! – Радостно возвестил Матвей. – Это Вадим, наш инженер! Талантливейший мальчик!

Но да представлять их было не обязательно, Леонид его сразу узнал, даже столь разительно изменившегося.

Вадим Рычкин, сын одного весьма влиятельного человека. Умный парнишка, к сожалению не слишком хорошо разбирающийся в точных науках. Непонятно, почему он пошел по этому пути, ему бы полегче какую-нибудь профессию, ему не стоило связывать жизнь с космическими кораблями... Как бы то ни было, он всегда был очень ответственным мальчиком, никогда не бросавшим своего дела посередине. Ему все и всегда помогали. А он улыбался и чуть виновато говорил свое неизменное «Спасибо».

Пока год назад не пропал.

Вадим Леонида Арчибальдовича тоже, кажется, узнал. Хотя в темноте, растрепанный, без рубахи, с перекошенным лицом… Да, меньше всего в данный момент Леонид напоминал себя прежнего, всегда аккуратного, собранного и даже, стоит признать, довольно занудного старикашку.

Но распахивать объятья и орать что-то радостное Вадим не торопился. Едва приметно поджал губы и предостерегающе глянул на старого знакомого.

И слова застряли в горле. Леонид с трудом согнал с лица едва устремившуюся туда улыбку и опустил глаза.

- Трудно поверить, - продолжал тем временем козел Матвей, - но с его помощью мы построили этот восхитительный корабль всего за год! Это просто поразительнейший талант!

Вадим, поймав на себе взгляд Матвея, спешно склонил голову.

- Спасибо, господин - выдохнул он чужим, незнакомым Леониду Арчибальдовичу голосом. И от этого голоса волосы на затылке зашевелились – такой он был бесцветный, тихий и безнадежный.

Ничего, кажется, не осталось от прежнего жизнерадостного мальчика Вадима.

- Идем же, покажи нашему гостю корабль! – Провозгласил наконец Матвей. И пошел вперед. А Леонид так и не понял, как сделал первый шаг. Он осознал, что идет, только когда препятствием на его пути стали ступеньки. Матвей давно зашел внутрь. Хмурый Вадим стоял рядом. Вероятно, он решил, что старик остановился намеренно, чтобы поговорить. Смерил его странным взглядом, после чего принялся преувеличенно медленно подниматься наверх. Леонид последовал за ним. Но споткнулся, услыхав срывающийся хриплый шепот над самым ухом:

- Уходите, быстрее уходите! Как можно дальше! Он и в самом деле жил на земле тысячи лет, он не человек, им правит ненависть, он безумен... ничего не желает знать о том, каков на самом деле мир, он просто ненавидит свет, просто ненавидит этот мир...

Леонид поежился, но, пересилив навалившуюся вдруг слабость, все же спросил:

- Ты же знаешь, что корабль не полетит, я прав?

Ответ раздался, когда Леонид перестал его ждать – он зашел в просторный зал и услышал:

- Они забрали меня прямо с крыльца, я только выходил из института... окружили, отуманили... я был в темноте... а потом приказали строить корабль. Сказали, что убьют. А если построю – стану бессмертным... я старался, я честно старался... но не смог... и тогда я сделал это...

Они стояли на мягком ковре, посреди невообразимого богатства и великолепия. Стояли и не обращали на все это ровным счетом никакого внимания.

Вадим молчал долго. Его била крупная дрожь. А потом вновь заговорил, совсем иным тоном, вкрадчивым, холодным.

- Вы им не верьте, Леонид Арчибальдович! Они не бессмертные! Их просто убить очень сложно, они просто от старости не умирают. Это почти бессмертие, но не совсем... если корабль разобьется, они обязательно умрут! Так будет лучше для всех! Не смейте мне мешать, Леонид Арчибальдович, не смейте! Молчите!

И в глазах его застыли последние слова. Угроза это была или мольба?

«Молчите!»

Да, ничего не осталось от прежнего жизнерадостного...

- Он очень милый мальчик, не правда ли? – Протянул Матвей и с искренним обожанием поглядел на Вадима. – Я бы без него не справился! Сидел бы на земле, глядел наверх и ненавидел... а теперь я могу действовать! Ну же, как вам корабль? Правда, он прекрасен?

- Прекрасен, - эхом отозвался Леонид Арчибальдович, все еще погруженный в мысли. – Надеюсь, путешествие ваше будет приятным.

- Спасибо, - ухмыльнулся Матвей. – Теперь, пожалуй, мы и отправимся!
Вадим при этих словах сделался еще бледнее чем прежде. А во взгляде мольба и угроза...

- Что-то не так? – Удивился господин.

- Волнуюсь, - коротко ответил ему Вадим.

- Все будет хорошо, ты же старался! – Совсем по-человечески подбодрил его Матвей и помахал Леониду на прощание. Последний тут же был подхвачен под ручки спешно вынырнувшими откуда-то Иванами и уже спустя миг оказался на поляне. Совсем один, напротив игрушечного корабля.

Сейчас еще можно крикнуть, двери еще не закрыты. Сейчас еще можно все остановить, не позволить им взлететь. Не позволить кораблю подняться в воздух с тем, чтобы спустя долгих пять минут обрушиться вниз, неся сидящим внутри смерть. Неся смерть и тем, кто просто пил дома горячий чай дома, читал интересную книгу, разговаривал с подругой по телефону, смотрел телевизор, дремал над недописанной рукописью, ел ароматный мамин борщ, злился и любил...

И Леонид шагнул вперед, чтобы закричать...

Под ногой что-то тихонько хрупнуло. Испуганно отпрянув назад, он наклонился, вгляделся... старые очки в толстой роговой оправе. Стекло треснуло, осколки жалко поблескивали в свете догорающего костра...

Шум, грохот...

Кричи, не кричи – теперь все одно. Опоздал, провозился...

Леонид тоскливо глянул на корабль и все-таки закричал. Кричал какую-то ерунду, молил и плакал, пока не лишился сознания... а когда очнулся, с трудом поднялся на ноги, отыскал разбитые очки, между делом отметив посветлевшее небо, и пошел прочь. Этой ночью произошло нечто очень-очень нехорошее. Ему лишь предстояло узнать, что именно, но было заранее жутко.

И только прозрачная, едва приметная тусклая луна грустно наблюдала за ним с высоты. Для нее ничего не изменилось, все как всегда, как и тысячи лет назад.

Ведь на самом-то деле Матвей был не первым, кто ненавидел луну. Может, в какой-то мере и правда великий... сделать ей он ничего не мог.

Не того поля ягода.