Невероятно, но факт

Можно ли выстрелом из пистолета сбить фашистский самолёт-истребитель «мессершмит»? Согласно теории вероятности, такой случай возможен, но маловероятен.
А если вам расскажут, что один человек таким образом сбил два фашистских истребителя, то вы наверняка посоветуете рассказчику врать поаккуратнее. Честно говоря, я бы тоже не поверил, если бы услышал такую историю.
А между тем такой случай действительно имел место в нашем ближнем тылу, и поэтому мы все знали о нём не понаслышке.
Произошло это событие летом 1942 года на Северо-Западном фронте.
Это было время, когда на нашем участке фронта катастрофически не хватало самолётов-истребителей и средств зенитной обороны. Поэтому, обладая полным превосходством в воздухе, немцы безнаказанно летали над нашим передним краем и над штабами, обстреливая их пулемётным огнём.
Недалеко от линии фронта, в покинутой жителями деревушке располагался резерв политруков.
Следует сказать, что строевые командиры к политрукам относились, мягко говоря, без особой симпатии, а если говорить откровенно, то просто считали их бездельниками, болтунами и дармоедами. Это мнение о политруках было обосновано длительным наблюдением за их работой, которая заключалась только в том, что на политзанятиях они повторяли то, что писалась в армейских газетах, и что солдаты и офицеры читали и без помощи политруков.
Однажды один политрук, соскучившись от безделья, вышел на крыльцо дома, в котором находился резерв политруков. А в это время над деревней на бреющем полёте пролетал немецкий истребитель – «мессершмит», обстреливая деревню из пулемёта. Политрук, недолго думая, выхватил из кобуры пистолет и пульнул наугад в сторону самолёта. Именно пульнул, а не выстрелил, т.к. выстрел производится вполне осознанно в какую-то цель. А тут политруком, скорее всего, руководило чувство собственного бессилия перед наглостью немца, и стрельнул он, явно не надеясь на какой-нибудь результат.
Но тут случилось то, что возможно, но почти невероятно: он попал в самолёт, и не просто попал, а сбил его. После выстрела политрука, самолёт вошёл в пике, врезался в землю и взорвался.
Все, кто находился в деревне, сбежались, окружили политрука и стали поздравлять его с удачным выстрелом.
Надо сказать, что этот политрук, кроме всех вышеперечисленных качеств, был ещё и отчаянным вруном. То, что выстрелом из пистолета он сбил самолёт, было фартом, случавшимся один раз на сто тысяч случаев. Словом, пофартило бездельнику. Но, увидев себя в центре внимания и принимая поздравления с удачным выстрелом, он принял такой спокойно-равнодушный вид, как будто сбивать самолёты выстрелом из пистолета дело для него обычное.
На вопрос, как это ему удался такой выстрел, он ответил:
  - Ничего особенного. Я определил высоту, скорость и направление полёта; на основании этих данных определил нужное упреждение и выстрелил.
Врал он с таким вдохновением, что ему поверили. А, поверив, спросили, может ли он обучить других такой искусной стрельбе.
Тут, начав врать, политрук уже не мог остановиться.
- Конечно могу, - ничтоже сумняшеся, ответил он, - сформируйте мне команду и я их обучу.
Так как борьба с немецкими истребителями была делом чрезвычайно важным, то в короткий срок была сформирована команда из 15 человек во главе с политруком-вруном. Им выделили отдельный дом и установили фронтовой паёк, включая 100 граммов водки к обеду, на том основании, что они выполняют боевую задачу – ведут борьбу с вражескими истребителями.
Дальнейшие события развивались следующим образом. Немцы продолжали свои налёты. Услышав рокот приближающихся немецких самолётов, политрук-врун выходил из дома со всей своей командой, смотрел из-под ладони на приближающиеся самолёты, и говорил своей команде, не вынимая пистолета из кобуры: «Высота не та – стрелять нельзя». Были и другие варианты причин, почему нельзя стрелять: «скорость не та» и даже «направление движения не позволяет определить упреждения для выстрела».
Так продолжалось примерно полтора – два месяца. Немцы прилетали, обстреливали наши позиции и спокойно улетали. Ни один выстрел по немецким истребителям сделан не был.
Единственным результатом этой «учёбы» было то, что команда политрука-вруна, отъевшись на фронтовых харчах, нагуляла себе морды, как говорится, «поперёк себя шире» и обленилась окончательно.
В конце концов, на эту команду бездельников стали с подозрением смотреть солдаты и офицеры из других воинских подразделений. Стали даже поговаривать о том, что политрук, стрелявший в самолёт, попал «пальцем в небо», а самолёт-то, мол, врезался в землю из-за каких-то неисправностей в моторе. Это мнение стало распространяться.
В итоге политрука вызвали на партколлегию, официально обвинили в явном обмане общественности и предупредили, что, если он не откажется официально от своего вранья, то его разжалуют из политруков и поставят вопрос о его дальнейшем пребывании в партии, что по тем временам было равно политической смерти.
Из дома, где проходила партколлегия, политрук не вышел, а выскочил, чувствуя себя обмазанным дерьмом с головы до ног.
В это время был очередной налёт немецкой авиации. Остервеневший политрук, не знавший на ком сорвать зло, вырвал из кобуры пистолет и снова пульнул в сторону ближайшего самолёта. И тут случилось невероятное – он сбил второй самолёт фашистов.
Но будучи уже учёным, он не стал врать о выстреле, а честно признался, что ему снова повезло. Вообще-то он был, видимо, неплохим стрелком, ведь любое везенье имеет под собой какую-то основу. А за сбитые самолёты он получил орден, которым очень гордился. И я считаю это вполне справедливым.