2022 антиутопичная миниатюра в трёх действиях

Действие первое

-- Наше правительство забыло о своих детях, -- чёрная жидкость в бутыльке из под лекарства от насморка уверенной рукой подносится к глазу.
-- Оно обрекло нас на апокалипсические страдания, -- донышком вверх, несколько секунд – и божественная капля цвета ночи, срываясь, попадает на радужную оболочку. Ещё одна… Теперь второй глаз… История повторяется, бутылёк не глядя убирается в прикроватный комод.
На мгновение, которое кажется вечностью, он теряет всякую возможность говорить – пока «опал» всасывается в кровь через слизистую, разносится по венам и капиллярам и проникает в самые отдалённые и тёмные уголки сознания. Становится тепло – где-то в глубине грудной клетки зарождается миниатюрное солнышко. Он обретает способность озвучивать свои мысли, с его лица снисходит блаженствующая улыбка.
-- Ммм… Да, любимая?.. Когда-нибудь оранжевое покрывало треснет по швам, открыв голубизну неба и, сквозь зияющую дыру, Бог протянет нам свою руку… Он заберёт нас, потому что мы больше не принадлежим этому месту…
Нэнси смотрела на него почерневшими белками глаз. Любовалась изгибом его лица. Её накрывало невидимыми волнами. Спутанные волосы без всяких причин спускались на мягкие плечи. В комнате играла на повторе песня nine inch nails – me, i`m not (olof dreijer). Они полулежали на смятой постели, подчиняясь законам химии. У входной двери сидел чёрный пёс и обвинительно-противным голосом кричал: «Вор! Да?», злобно на неё косясь.
--Ты видишь собаку, Сид? -- выдавила она из себя.
--Какую собаку? -- он проследил за напряжением её взгляда, повернул голову. -- А, Джека что ли? Джек – хороший пёс, не нужно его бояться…
--Но почему он кричит на меня?
--Может быть, ты пугаешь его, а он – защищается… -- Сид уставился в потолок парой чёрных глазных яблок, чему-то там улыбнулся. – А вообще, собаки не умеют кричать – они только лают…
Трёхдневная щетина на его измождённом лице переливалась перламутром, а длинные тёмные волосы едва заметно двигались, как погружённые в прозрачную воду. Затхлый запах отчаяния, беспорядочно разложенная одежда. Промозглое небо, склонённое к закату, за окном. Облака вылетают из гигантских бетонных труб химических заводов и заслоняют собой солнце. Частицы радиоактивной пыли мерцают в воздухе. По маленькому телевизору с выключенным звуком показывают кадры оперативной съёмки уничтожения очередной подпольной ячейки сопротивления. Сюжет заканчивает надпись «BE A PATRIOT – BE AN INFORMER!» и телефонный номер горячей линии. Цифры расплываются, становятся скользкими. По её щеке скатывается слеза с оттенком серого. На вкус горькая, как шоколад. Он замечает в ней эту перемену, обнимает лицо свободной левой рукой, вытирает мокрый след большим пальцем. Чувствительные рецепторы ощущают текстуру её кожи, каждый её контур и взрывают нейроны головного мозга букетом радостных эмоций, сигнал которых не доходит до мимических мышц из-за тормозящего эффекта наркотика.
-- Я люблю тебя, -- выплывают слова из её нежных губ.
-- Я знаю, -- отрезает холодная сталь его языка.
В горле пересыхает. Он отвинчивает крышку металлической фляги и делает несколько жадных глотков – чистой кристальной воды, не заражённой правительственным «парепином», от которого тошнит и мерещится – и передаёт ей сосуд.
Гортань омывается реками влаги, становится легче. Вспышка ослепительного света откидывает её назад во времени, прямиком в детство. Тогда всё выглядело по-другому. Маленькое розовое платьице и разноцветные мимозы в саду. Пушистые животные, пьющие чай из пластмассовых кружек с блюдцами. Голоса родителей, шум моря… Шум нарастает, становится громче моря, громче родителей. Монотонный, повторяющийся снова и снова, снова и снова… С одним морганием века пролетают года и она вновь оказывается на мятой постели, в объятиях мужчины. Со спутанными волосами и неловкой улыбкой. Стук в дверь эхом доносится сквозь густое комнатное пространство, какие-то голоса. Возможно, что это лишь голоса в её голове, а дверной стук – это стук пульса об висок. Или стучат стрелки настенных часов. Стрелки настенных часов неумолимо двигались – это можно было легко заметить, если самому стать неподвижным. Стать неподвижной в его руках… Быть податливым пластилином под рефлексирующими пальцами. Пальцами, которые чувствуют мимолётное изменение твоего тела. Как пушинка в нежных потоках тёплого весеннего ветерка…
-- Мне так хорошо с тобой, Сид… -- она берёт его за руку, продевает свои пальцы между его пальцами. – Давай займёмся любовью…

we heard her cry
we’ve come to intervene


30.11.07