История абсолютно ни о чем 2

«ЧТО ВИЖУ – ТО ПОЮ или ИСТОРИЯ АБСОЛЮТНО НИ О ЧЕМ 2»
- История эта произошла и происходит поныне
с тем и с теми, кому всегда 17. Посвящается она Камчатке. Чукотке, Ненецкому А.О., Корякскому А.О., Эвенкии, г.Угличу
Норвегии и всем тем кому всегда 17, что бы с ними не приключилось в этом странном путешествии… Докторов, чрезмерно точных и близких к ним наук, просьба не напрягаться,
не взвинчивать до стадии перегрева свои ЭВМ и Ай Би Эмы…
Вычислению, а также исследованиям и анализу сия штука
не подлежит, потому, как носит второе, более емкое и
глубокое, укороченное название «24,6»

Глава ни о чем I.
Включает в себя дополнения, воспоминания, уточнения, дополнительные знаки препинания, междустрочия, и ни одной мысли….

Когда мне было 44 и шесть я снова стоял на том балконе, с которого упал или спланировал или спикировал Первый. Ну тот из необожженной глины. Теперь у него новое имя – Необожженный, звучит то как! – нежно-уважительно-ласкательно, но лучше все же - «Н». На темном полудождливом небе полулуна. Она убывала 24 и шесть лет, т.к. когда она начала убывать мне было уже 20.

Математика упрямая наука. И вот теперь Полулуна. Темно и Тихо…О если бы не фонари и кошки. Хорошо, что кошки еще так и не научились разговаривать. Две из них столкнулись. Одна та, которая решила, что моя старая колесница – это ее дом. Она всего лишь быстрее других добежала и пометила все четыре колеса моей старой колесницы, хорошо когда бегаешь быстрее других, жаль вот только до пятого не дотянулась, хорошо когда бегаешь быстро и выше других ростом, а так ничего, ведь невдомек, что дом это нечто еще окромя раскалившейся от дневного зноя крыши и капота.

Столкнувшихся было две – другая не наша, так теперь говорит мой младший Кампа-Капитан, он всегда бьет прямо в точку, они обе, все не наши, но другая была не наша значительнее и вместо колесного дома у нее был куст крапивы на обочине, в который она и шарахнулась после того, как они столкнулись лбами в Запретную Зону «З.З.» двух метров в высь в глубь и ширь, и лишь только слегка рыкнули точно северо-северо среднеполосные полуафриканические Львы. Та, что более наша шарахнулась домой, пока он не уехал еще на целый год или навсегда, шарахнулась метить дальше, с последующим малообдуманным намерением, но многозначительным чувством «Мой дом – моя крепость», взобраться на теплую от дневного зноя крышу, а когда под утро, это у них перед самим рассветом, когда прозвучит их гонг, а наш первый петух, перебраться на, медленнее остывающий, кожанополукоженный, снимающийся верх. Верх!!! Если его снять, то можно утрамбовать в этот старенький дом на колесах добрую половину домашнего скарба, достаточного для оборудования всем необходимым небольшой городской квартиры. Такой эксперимент был успешно проведен 24 и шесть назад.
- А вы говорите математика…
- Я говорю!??
- Ну хорошо не говорите,
- Зато когда утром припечет Она скроется в неизвестном ей одной направлении
- Почему же неизвестном, когда очень даже известном, зачем нам Кузнец – Кузнец нам не нужен. Ужин. Нет пожалуй я пойду или …?

А ведь «Н» тоже вот так. Нет я пожалуй сейчас. Вы тут пока продолжайте. Хорошо, что кошки еще так и не научились поговорить, поболтать, посудачить…
А ведь если бы уже научились бы. Это ж подумать только как и братья их чуть постарше погутарили бы эти две наша и не совсем, под окном под балконом с которого с воем пикирующего 24 и шесть назад, о том о сем упершись лбами в эту самую «З.З.», глядишь до самого припекла – припечет, а глядишь и в гости под колеса – колесницы и ну метить вместе – Вместе весело – каждой по два… А запаска…? А капот…?, А КАМПОТ как говорит все тот же Кампа-Капитан – «К.К.». КАМПОТ – это, если вам до сих пор за 24 и шесть не известно, это Катострофически Абреввиатирующая Мысленарастающая Потенция Общественного Творения. А тут такая незадача – запаска одна и крыша одна, и капот на два не делится или лучше на двух, лучше как Вам нравится или ВАМ уже лучше?
- Да мне давно это все не нравится, но я же молчу…
- А вы не молчите

Так бы и шло и текло, если не заканапатить – заканатить щели в рамах и уши тампонами Хагес, как говорит все тот же «К.К.» или ревущими, как полульвы, наушниками, одни бы поговорили, поспорили, поделили на двоих или на всех днем, а другие ночью под балконами, да еще пар эдак по десять в каждом дворе, а еще собаки???? Всетаки радостно как-то, с повизгиванием, снова «К.К.», что они так и не научились за эти несчастные 24 и шесть лучше «24.6» – так принято говорить… - Кем это принято? А в общем они больше счастливые, это Я так, к слову – для крепкого словца. Жаль, что нет просто Крепленого или можно Пулусухого – Полусладкого все одно уж. Теперь через «24.6», очень активно стали называть животных людскими именами… Желаете примеров?: – Кошка Софка, собака Костька, теленок у бабкиной коровы Маньки, в деревне, что напротив балкона – откуда сиганул «Н», Ромка то есть бычок-теленочек Ромка и ходит то важно так… и даже без привязи и перевязи еще бы Шашку да коня да на линию огня… а коза Зося?
- Это Вы совсем заврались. А я никого не просил и не не Желал вовсе ..
- Ну тогда Простите и ниже – далее по тексту и всякий раз как только – то аналогично. Договорились?
- Не о чем мне с Вами договариваться … Лучше вернулись бы к математике … Матери так сказать.
- А ведь с Вами не поспорить … Всенепременно много и глубоко уважаемый Семен В. Но, только уж простите чуть ниже, чуть позже и далее по тексту.

Продолжение следует! Слабонервных и молодушек просьба не распускать, не распускаться… Попрошу остаться А вас, Я вас!
Одна продавец деревянных и не очень, фарфоровых и прочих гжелево-финифтиво-хохломных нахохлившихся и нахохмившихся животных, все в том же городе где балкон, очень уж оскорбилась и даже как-то сильно обиделась, когда ее аккуратно послали слегка эмоционально, опешившие старушки из близлежащей Церкви, по причине подачи или дачи записки за упокой своей любимицы собачки – имени не упомню. Небось тоже человеческое, т.к. она пригрозила им там, что напишет теперь без аббревиатуры и пояснений, но теперь по цене: 101 добрая бабушка за ее одну любимую, и поминать то будете, и т.к. таких как вы добрых и добрая сотня не стоят ея одной, а вот может быть, с большим натягом 100 и еще одна… И тем самым добьется таки, так нужного, позарез необходимого ей и для них двоих-единственных, доброго таки результата… Вы что «Свиньи?..», как говорит и очень любит выражаться, а за ним подхватили и все очень близко окружающие, включая и меня, один Генеральный директор. Он один тогда чудом уцелел при страшном урагане, при котором не осталось камня на камне от маленького частного Молочно-масло-сырного завода в ближайшем Подмосковье. А теперь пытается пить кровь, вместо молока и масла у ближайших его окружающих. И зачем ему это надо, когда своей хоть отбавляй, но тем не менее у него это успешно получается. Видно сказывается опыт… Но о нем далее по тексту, но правда чуть ниже, главками этак восемью-девятью.

Глава ни о чем II.
Теперь же, в этой среднестатистической главе, о разном, но - главном.
Папа, мне очень понравилось, что ты пишешь, но чувство такое, что это не
ты, то есть так это необычно, мне кажется, для тебя. Сказать по правде, я
не думал, что тебе понравится моя писанина, да особенно стиль, в котором,
поэтому был приятно и очень удивлен.
А именно:

Если попытаться стереть, подтереть, подретушировать огрехи или о грехи, неровности, шероховатости и неточности, (ох они – эти…) то есть большой риск стереть случайно и не осторожно и точности-приятности и даже стереть все! И тогда начинай с чистого листа или с тяжелым постоянством прокручивай без стертостей и подтертостей, а вот так целиком без приукрашивания – как есть, накопившуюся высотой до небес стопку всполохов, зато без потерь, прокручивай сидя сверху на этой куче, нет не стопки даже не стопы, а столпа уже - кинолентами.

Я выбираю второе. Сижу боясь шелохнуться, вероятность грохнуться, спикировать с воем как тот «Н» с балкона, вероятность очень велика и высота тоже. Легко с нее, с него шелохнувшись сорваться и разбиться в пух и прах и начинай тогда опять все с чистого листа или пленки. Вот так и сидим, и сидят, и сидют боясь повести глазом. И даже удается подумать: - Какое все же великое счастье мыслить и чувствовать ровно так же, как и твой отросточек, не успевший еще до конца отроститься, отпочковаться и, куда то там привиться и расплодиться. Но да будет!... Чувствовать и мыслить точь-в-точь, стрелять и отстреливаться ступень за ступенью, пока не вырвешься в открытый космос, выше – выше этого столпа всполохов. А Она за тобой и в правой руке или крыле он – тот же самый столп, но только уже без огрехов, видно нашлась точная и верная Рука или Инструмент… И, подумать только, это надо ж – аккуратно завернут и упакован во все тот же, совершенно чистый, сверкающий от белизны лист, изящно схваченный позолоченным перекрестьем…

Но это было тогда через «24,6», а сейчас теперь, ну вот только что у «С.В.» сгорел или, к примеру, снесен ураганом небольшой частный, ну прям совсем из папье-маше, шутка сказать «Молочный Комбинат». Тут все, в общем-то, и началось!.... До свиданья! и бегом из нее – из этой главной, из главы то есть, среднеарифметической.


Глава ни о чем II (дубль два).
Сюжет: «Дубль два и еще пару полумиллионов, чтобы не загружать тут бумагу, хотя ни какой бумаги тут и нет…»

Их было трое под тем же балконом куда с воем и ревом тогда, «24.6» назад, «Н». Далее по тексту словно в излишне грамотно составленном юридическом документе «Д» все что в кавычках – термины и определения. Их было трое или если быть совсем уж честным три и тот, что всегда ездит
- Ну положим не всегда…
- Простите приврал и точно не всегда, а каких-то несчастных… Опять простите, если это так возможно то и Великодушно… о Великодушно если позволите поговорим позже…
- Куда уж позже и так уже…
- Не перебивайте Великодушно… Ну так вот, опять простите, согласен без великодушно, опять приврал и все-таки каких-то счастливых 9 и еще потом пока в коляске можно конечно поднатужиться и прибавить еще колесницу…
- Ну это уж слишком…
 - Согласен, А может быть…?
– А вот это попробуйте…

Их было ТРОЕ+9+коляска – «Т+9+К», да забыл, как говорит «К.К.», забыл сказать, что под тем же балконом куда вжикнул «Н» ну вы и сами не плохо знаете, После прошумевшего ливня сопровождаемого необычно слабыми для этого времени раскатами. Они были какие-то притихшие. Потерянные что ли. Кто их потерял точно выразить невозможно, несмотря на всю точность и строгость самого «Д». Приступим. Он, Она, Оненок, только женского рода, и +9+К итого «Т+9+К». Он, выбрав, в теперешнее, которое через «24,6», когда стало можно выбирать, из великолепного о Великолепном, если позволите тоже ниже или далее по тексту, выбрав твердо, раз и на всегда по «Д» - твердо и безповоротно и безропотно из великолепного изобилия выборов, «неагрессивно настроенную полуатеистическую религию мыслей и чувств» - ЗАМОЛЧАЛ.
- Молчание Золото, скажете Вы
- Кто я!?
- Ну хорошо, не скажете. Подумаете…
- Даже и не подумаю….
- И все-таки, Вы мастер перебивать….

Молчание золото. Да вот беда, если бы не прорывалось и не разносило в дребезги, в пух и в прах оно бы и ничего и терпимо… Она просто женщина т.ч.к. Оненок просто ребенок, только продвинутый, как стало модно говорить, и какой то уж очень современный. Они шли по парящему паром асфальту медленно и не спеша в сторону конечной . Конечно они вернуться, они всегда возвращаются мимо балкона и дома, который «свиньей» в балкон, тремя этажами загораживая часть деревни. Я ничего не знаю о них, хотя знакомы мы с ними очень давно и даже немного дружны, и тесно общаемся, и дружны семьями и, особенно детьми. Количество слов соизмеряемое с числом сказанным в минуту тремя особами, минус молчание ЗАМОЛЧАВШЕГО не прибавило знаний друг о друге… Но искренность чувств перетягивает все канаты с их стороны – стороны слов. Поэтому они всегда возвращаются, как бы не стремились слететь с орбиты и отъединиться от всех, как некоторые из тех, что отскакивали из огромной тучи или роя не то комаров, не то мошек, появляющегося именно здесь прямо напротив балкона и между трехэтажным, который «свиньей» или «клином», именно в том месте, где Ты, впервые за много времен, вдруг с удивлением заметила линии проводов, бегущих от этого пятиэтажного к тому «клином». Он появляется уже второй день, до моего отъезда, который через день, вечером, огромный кружащийся и перемещающийся, прыгающий и скачущий, готовиться к отлету на юг или просто умереть еще через день, а некоторые так и рвутся отскочить, отпочковаться, подлетают так близко к моему взору и я успеваю разглядеть, что это не то комары, не то мошки, некоторые норовят вырваться, но все та же «З.З.» отбрасывает их назад в рой, в тучу. Поэтому они и возвращаются.

Он, сказавшись заядлым футболистом, посещает тайные ложа по причине подготовки свержения укрепляющейся стихии. Говоря дома, что пиво, все же лучше идет под футбол по телевизору и непременно в компании единомысленных. А когда его неожиданно для него самого, кто-то спросит «Кто играл и кто, к примеру при этом выиграл», то он не сразу сообразив, привыкнув к молчанию, может даже и не сразу ответить, боясь выдать своих этих, которые тоже - как он. Он знает в глубине своего молчания, о том, что победили опять они, что они всегда побеждают – стихии то есть. Но бороться-то кому-то же надо. Этого требует и выбранная однажды религия и ДТП и «Д».

Она, стремиться к познанию и своему основному предназначению. И поэтому носит того, который + 9.
Оненок - как обычно.

Итак формула движения «Т+9+К» продолжает свой путь в вечности. И мы с вами, еще не раз с ними встретимся. И как бы не пилфутбол и не играл впиво Он, сколько бы не тратил жизненной энергии и не отнимал ее у этой формулы, все таки обречен так же, как и тот шустрый, и чересчур, сообразительный, который тоже решил побороться и мгновенно свесился с проводов, тянущихся от этого – с балконом к тому – клином. Свесился и ну сновать вверх – вниз, слева – на право. И сплел таки за не бывало короткий срок ТАКОЕ! Но результат, даже в его выпученных на лоб органах зрения, совсем уж подозрительный. И если попались одна две несчастных не то комара, не то мошки, то туча-то все равно улетела вся, практически в полном составе. А если и погибла, то вовсе не от его «Филькиной» борьбы. А для того, чтобы вновь родиться. СТИХИЯ!

Когда доползу перебежками до 67 из 77 «истории не о чем»,чтобы порядком в очередной раз взбодриться и ожить начнется очередная – главенствующая глава «истории ни о чем», с изменениями и дополнениями от. «__» «_____ня или бря» Строго по «Д», а сейчас простите великодушно, о котором ниже и далее по тексту, сейчас о том, который «клином» или «свиньей» разделяет пространство между балконом и деревней и разрубает, хотите вы этого или нет, но всегда будет, что – то, какие то вещи и увлечения, будут разделять или разрубать, будь то кубометры и килолитры огненной или простая, и даже, можно смело выразиться, безобидная, взбадривающая в основном «история ни о чем».
-Хочешь взбодриться?
Весело промямлил я и залпом прочел отрывок из письма сыну, оно же часть очередной главы той же истории, он же жора, он же гоша….
- Хочу!
Воскликнула очень неуверенно и робко Ты и, пошла выбрасывать скарб из устаревшего шкафа со скрипучими дверцами, ведь послезавтра уезжать…
- Пожалуй я напишу для Тебя сказку, о которой ты давно намекала и даже строго просила, сказав «Выключи компьютер - он мешает спать».

Если одного взбадривает и освежает и вдохновляет, а другого только освежает, то это уже разъединение и разрубывание и растягивание в стороны, к тому же это отнимает африканольвиную долю общего времени у того, которому вдруг, вздумалось и взбрендило, еще и писать… и, у всех разом, т.к. оно общее, то есть время, да плюс еще Ява по 7.5 р., количество употребления которой резко увеличилось после первой серьезной попытки расторгнуть с ней тяжкие узы, «Видать не время еще, которое строго оговорено самим «Д»».

А что касается того, что «клином», так сам по себе он ничего. Вот только как-то под утром из-за одного из его углов плавно выбрел и побрел вразвалочку, молочный поросенок…., сбежавший из деревни, что напротив балкона, пора переходить к условиям и обзывать и его «Б», балкон то есть, с которого «Н» «24,6», и побрел то, как-то вразвалочку, даже по кошачьи как то, метя копытом фундамент, «вклинившегося», да так, что соседи свесились вниз головами выглядывая из окон, думая, что это опять сморкается «К.К.», а он, ну что с людьми делается!?, вынул из-за пазухи гримировочного темноспортивного костюма шланг и ну давай скачивать, несмотря на совсем уже окрепшую полулуну и свесившихся соседей, откачивать так спокойно, из утробы колесницы лишнее топливо…
-Хорошо, что от 92-го не пьянеют сразу – подумал я
- Хорошо, что соседи вниз головами – подумал он, в тот момент, когда мною была случайно опрокинута на пол «Б» старая плитка от облицовки пола ванной… А рокот то , в его вздрогнувшей голове произошел, словно опять гроза…., но он вернулся, они всегда возвращаются, в четыре часа после гонга, самое время…

- Хорошо, что от 92-го пьянеют не сразу - подумал он, когда скачивал в бак, уже своей колесницы, без заднего бампера, накопившийся девяносто второй вперемешку с девяносто пятым и даже восьмидесятым – а то запел бы прямо там, на углу «расклинившегося», «Б» и деревни, и взят бы был и бит хозяином той, в которой оказалось больше всего, ну прямо под завязку, лишнего. А так ничего, пусть даже и без бампера, зато в обнимку с белокурой, по дальним садам, под бухающе убаюкивающюю, высматривая, в чьих домушках остались еще в печках не выломанные чугунные плиты и колоски и круги. И круги перед глазами ничего, от бессонной ночи и перекаченного, лишнего, места в багажнике занимают не много, но весят прилично и в пункте металоприемки не спрашивают, а уксус на шару всем известно какой…. на вкус.

Глава ни о чем III
Расслабляющая

Передышка на поправку и прием подкрепления ну и, подмоченных патронов…

- Папа, мне очень понравилось, что ты пишешь, но чувство такое, что это не
ты, то есть так это необычно, мне кажется, для тебя. Сказать по правде, я
не думал, что тебе понравится моя писанина, да особенно стиль, в котором,
поэтому был приятно и очень удивлен.
ТИШЕ! А ТО ЕЩЕ ДОГАДАЮТСЯ, ЧТО ЭТО МЫ ТУТ ВДВОЕМ ЗАТЕЯЛИ… мы то с тобой знаем одни, что ты начал, а я подхватил, только через «24,6». Они то не знают, что ты всегда начинаешь первым….
- то скажу честно, видимо я просыпаюсь от долгой зимней спячки и тихо помалу становлюсь самим собой. Когда-то, очень давно я случайно влюбился в один Запорожец… Тут все и началось. Затем затолкал голову и, незаметно как-то, и все остальное в большой чемодан без ручки, прихватив с собою в странную дорогу несколько килолитров огненной воды и отправился в свободный полет. Однажды, на днях один мальчик бродил своими детскими ножками в ручье, который за деревней, которая под балконом, с которого «Н» примерно «24,6». Этот славный мальчик нашел закупоренную бутылку, бутыль, чемодан без ручки и случайно ее –его откупорил… Сначала все загремело – загрохотало страшными раскатами и летней грозой, блеснуло ослепительной молнией прямо в зрачки, да так, что фонари под балконом подумали «пора вставать всем» и, резко погасли, не говоря уже о кошках…

Это всего лишь, вариант ответа, наиболее короткий. Более полный и расплывчатый начнется, когда доползу перебежками до 67 из 77 «истории не о чем».





Глава III (дублер или шпионские страсти).
 Имеющая в себе сказать о целом мире…

СМСка твоя догнала меня уже дома. Пока сидел в неизвестности минут пятьнадцать у интр.кафе по имени «матriх», что по нашему «матрица», на меня глядело с рисованным безразличием пар девять глаз, плюс шпиён, т.к. у него были наушники и рация в сумке, с веранды этой «матрих». Они были голодные из далекой Америки, моего возраста только минус «24,6».

Забавно было и мне, и некоторым из них. Одна, самая грустная, в очках, все эти несчастных, простите Великодушно, счастливых пятнадцать минут бурной передышки, перед приемом ихней пиццы по нашему, очень уж как то искусно или искусственно делала вид, «ой как ей весело», но истинная правда, она была самая добрая и очень уже любила, по обмену, нашу родину – мать вашу….и даже очень не любила этого с рацией или уж за такой неблаговидный поступок, или за грубое невнимание к ее веселости и русскому патриотизму…

Один самый уставший, брякнулся прямо на веранду этой самой «матрих», видимо поверив, что он уже дома, т.к. из внутренних помещений на них опытным и даже очень родным взором глядели портреты Скалли их и их же Молдера или Мулдера точно не переводится. Переводчица, говорящая без малейшего акцента на ихнем и с трудом на своем Рязанском, бережно как-то следила, чтобы не расползлись остальные, делающие вид насколько им здесь скучно, голодно и холодно, даже в плюс тридцать то, по Цельсию…

- Ну вы, блин, даете. – Ласково подумал я и… дальше, не успел, в силу прозвучавшего из решетки инт.кафе сигнала «три зеленых свистка» - по ихнему: - пицца ЕС, а по Рязански: - что развалились Америкосы разнузданные, идите внутрь, садитесь присаживайтесь гости дорогие, хлеб вам да соль, чтоб вам!, да пицца… И долго еще в голове, в районе ушных раковин и глазных яблок плыло, стояло и шумело, вихрем завихревшее движение вперед, на абордаж столов, сметая наших, коих было трудно отличить от ихних ну буквально во всем, роняя букеты полевых и огородных, в ихней же упаковке… И только один шел не спеша и с достоинством шпиёна, оглянувшись, не совсем уверенно, на бетонную тумбочку, поддерживающую навес веранды «матрих», и еще секунду назад стоявшую на ней сумку с рацией.
«А не обронил ли я ненароком списки, пароли и коды?, А вон тот, бородатый в наших шортах и телогрейке из «У», затаившийся словно мумия в салоне раскаленной до красна колесницы, юркнет и подберет, и мне же будет потом впаривать по дешевке «Купи, купи, у мене дешевше, чем в том ряду у бабки Нюры», знаю я их…»

- Цветы бы не рвали – была последняя глубокая мысль «Бородатого в валенках», перед тем как нажать на гашетку и направить свою пикирующую, раскаленную до красна колесницу в сторону «Цветочного» где «Б» и «Расклинившийся» и деревня, и, ночь…

Прекрасный сюжет для «истории ни о чем». Попробую включить в «24,6». Она кстати потихонечку растет. Хотя в какой то момент стало казаться, что это был всего лишь порыв – прорыв, хорошо еще, что не нарыв и того хуже надрыв.
Пока Она спит и «К.К.» тоже, пишу, что с особым рвением происходит несколько последних лунных и не очень, ночей. Сейчас прервусь на «24,6»….. минуток. И за перо с очень зычным названием «Клава» - толи марка, толи модель такая, что ли?…

Как догадались уже зрители нового, увлекательно нескончаемого, в стандарте МРЕG4 фильма… Небольшое отступление и новая Глава с номером порядковым №№№, порядком поднадоевшая и набившая не только некоторую часть организма, но и оскомину, свихнувшая, слегка набекрень, другую его часть, но продолжающая все сильнее взбадривать и увлекать, затягивая в сюжет без конца и начала…. Фильма с одним и тем же, на протяжении около, полумиллиона серий, несменяющимся кадром, ну например: «ПРИДУМАЕМ ВМЕСТЕ в конце кино», а за кадром ровный, не зевающий и не имеющий оттенков, ГОЛОС, читающий все ЭТО из этой Главы и из других ее глав – ее – истории абсолютно не о чем.
- Это пока первая, наиболее серьезная мысль и идея. Ее можно обсудить прямо здесь же, не выходя за рамки создаваемого.
 -Как тебе?
 - ?
 - А мне думается, что сама «история» уже востребована, но вот жаль, что читающих и парящих все меньше… а в стандарте МРЕG4 желающих будет хоть отбавляй
- ?
 - Андрюха, когда станет Адмиралом в отставке, ими ведь стают, а не становятся, особенно, если так и не получишь «Летеху» - лейтенанта… Он то оценит и купит с десяток экземпляров и даже очень будет смеяться, потряхивая небольшим «камбузом», узнавая себя… Да еще Никита, да Ромка, да Иулия, да Ясная еще…
-
 - Но остальным то подавай МРЕG4 или, в крайнем случае, DVD




Глава ни о чем IV (очень длинная)
Возвращающая или Старый дом и другие


Теперь стал посещать страх выходить на «Б». Не то, чтобы от высоты, скорее от появляющейся после каждого похода на него новой мысли и множества идей к продолжению. Может это вовсе не выходы, а входы?
- Вы видели разницу?
- С матиматической точки зрения нет, а так очень даже большая…
Толи там дыра какая? Не вакуум а полная идей и приключений, образовавшаяся в результате невидимых и ясно взираемых пересечений в пространстве? Но факт всегда остается фактом и математика вещь упрямая. Становится страшно и как-то не по себе. И не хватает диктофона и ноутбука. Приеду из этого вояжа, обязательно попрошу на время у Генерального, старый (списанный) ноутбук. Жаль вот только, что «Б» с собой не взять. А тот, что в Москве не такой в нем нет этого чудесного пересечения. А на этом, с которого «24,6» стартовал «Н», есть все (кроме ноутбука и диктофона). Есть даже горизонтально падающая Звезда.
- Вы видели горизонтально падающую звезду?
- Нет, только вертикально…
- Вот если бы тот «Б» сюда, а этот туда. Да те, что вчера по пять, сегодня бы по три…
- Но так ведь не бывает.

Бывает. Миша сказал, что если перестать хотеть. Или лучше сделать вид и дать понять, что уже не хочешь. То вот тут все и начнется и дастся, и будет и бывать начнет. А Мише я вполне доверяю.

Когда С.В. окончательно вернулся неся запас прочности и имея полное удовлетворение от этого пути, снова пригласил меня приехать к нему сказав при этом:
- Старый дом мой давно осунулся. Старый пес мой давно…
И я не раздумывая опять сплавился.

Сидели мы, как и тогда, много лет и пили чай. Я по прежнему подкладывал в осунувшуюся и покосившуюся дверцу березовые поленья и печенья поближе к осунувшемуся и очень постаревшему внешне, но постройневшему внутренне С.В. Ох как я тогда ошибался, думая что тогда в универе на подоконнике, перед его экспедицией, наша встреча была последней, и что я его больше не увижу. Теперь только и начиналось все самое главное.
- Ну нельзя же так Семен Владимирович запускать дом свой и позволять ему осовываться. Как можно мягче хотел я его подбодрить.
- Что ты дорогой мой друг! Это как раз и есть молодость и новое рождение. Как бы мы узнали еще, что бывает лучше и стройнее, если бы не…

Диктофон так и остался без жизни. И только другое более надежное и верное средство в нутрии меня все записывало и подмечало. Куда там этой пластмассовой железяке.
- Как все? Как там «Б», «У», Ясная и Лучь, как твой «КК»?
- Если вы быстро не уснете, то готовьтесь – расскажу о всех и вся длинною в «24,6» и плюс о Норвегии и о династии Романовых и о том, что завещала Мария Феодоровна и о панкующей но очень доброй Пичужке. С вас же то, что не успели мне тогда про полюс, а может посчитали, что еще не готов услышать…
 
Итак. Однажды в студеную зимнюю пору.!? ВС крепко спал, так и не разогнувшись. Тогда я решил, что подарю ему диктофон и то, что надиктую за этот один из самых прекрасных длинных вечеров и ночей. И я начал:
- В Норге все было здорово и если не сказать больше, жизненно как то? Все перевернулось и изменилось – я изменился. И повидимому это стало надолго и даже навсегда. Такая безобидная затея, на первый взгляд, переменила все вокруг и меня самого особенно.
Людей там не было. Они были, но как-то не зримо. Был только их дух общий, чересчур даже как-то явно. Во всем буквально присутствовал, а их не было. Но так оказалось даже лучше. Потому, что сами они только мешали бы и смазывали бы тот мир – их руками и желаниями созданный. Он то – этот дух и помог во многом мне разобраться и понять многое в себе. Что и явилось главным в моих личных переменах.

Но если бы я там был один, без всех тех кто приехал туда, словно на выходные в красивый и ухоженный парк, сами еще точно и толком не зная зачем сюда пожаловали. Если бы без них. То вряд ли бы мне эта поездка помогла. Все они как и я жители существовавшей когда-то огромной страны, развалившейся на части, словно со всего маху врезавшийся в подводную скалу огромный корабль. Он не пошел ко дну сразу, но, разбившись на небольшие части, продолжил плыть дальше в разные стороны каждой бывшей своей частью. И вот все, кто спаслись, взлетели, словно птицы, ввысь небесную и слетелись в эту маленькую страну без людей.

Когда самолет произвел мягкую посадку и Леша рванул предводителем, а мы поползли, озираясь дико, то я почувствовал себя в московском районе Выхино и мне захотелось обратно на Вернадского или, в крайнем случае, или даже лучше в «У». Вот такая веселуха, как любит выражаться «Пичужка». Но потом, дня через три я понял, что это и есть то, чего мне так не доставало. Особенно же Даша! О, это самое главное событие во всей этой поездке и возможно теперь во всей моей жизни. Из-за нее я даже сильно напился, выпив с Лешей на двоих целую бутыль рому и еще чего-то там, не помню, потом, и не помню, как больно ударился о палубу, приняв на свою сильную грудь всю тяжесть морского парома и гудящей Атлантики.

В Копенгагене (Коптенданден) это «К.К.» так его прозвал. И как всегда в точку. Потому, что для меня он в то утро и день стал отвечать больше тому названию, что у Кампы. Она даже думала, что больше не будет со мной общаться. И если бы не балахон с капюшоном, в котором я к тебе Семен ты мой Владимирович и сплавился нынче, то так бы и полет, и падение в недра палубы остались бы пустой затеей. Чудеса они потому и чудеса, что происходят сами, а ты в них участвуешь зрителем, купив лишь только билет на представление или билет на самолет плюс на паром, а в антракте берешь и, сам не понимая зачем это тебе, покупаешь сувенир, открытку или кофту из покрывала в клетку с КУКЛУСКЛАНСКИМ капюшоном.

Когда я узнал о том, что в Норге самый большой процент писателей на душу населения и их тут больше всех в мире, то сразу стало понятно почему там не было людей. Они внимательно наблюдая за всем миром сидят себе тихо в своих уютных домах и пишут-пишут.
Там же я понял что такое интернационализм о котором не раз слышал, но не верил, что он бывает. А писатели эти взяли и додумались до такого, что наприглашали со всего миру всех и… Делайте, что хотите, в общем общайтесь, дружите семьями, только в водоемы, из которых вода для питья, не ныряйте.

А когда мы спели от имени своей Родины про Коня и про поле, да еще и сплясали под Калинку в исполнении не нашего ______________, то потом несколько дней подряд нас обнимали и говорили, без малейшего акцента, «Спасибо Калинка». Меня же затронули особенно за что то живое темпераментные танцы Африки. Вот вам пожалуйста. И мир открылся. Это пожалуй, как у тебя С.В., после льдов и тех самых шаров катящихся. Странно было приезжать и печально было возвращаться. Думали и переживали кто во что горазд. Леша даже, как истинный патриот, выразил главную мысль:
- Надо делать все, чтобы и у нас построить такое.

Думаю смелое заявление. Мне ничего по этому поводу умного в голову не пришло. А в душе был долго-долго писк какой то и все.
Можно прибавить гигабайтную кучу фотографий. Это для того, чтобы когда страсти поутихнут, вновь их будоражить и жить.
И с Лучем все тоже там, в Норге, опредилилось. Лучь, он на то и Лучь, чтобы вспыхнув однажды – погаснуть. Особенно, когда все Солнце самое взойдет и ослепит и согреет. Но поехать надо было обязательно в Питер. Я же ему обещал тогда – на день его рождения. За Лучем не угонишся, а Солнце всегда греет. Оно правда скрывается но греть не перестает. Так что Лучь… Сверкнул и угас… А Солнце помните, у Маяковского? «Плесни поэт чайку, добавь поэт варенья».

Теперь. «Мы Сань попьем с тобой Ромашковый чай и на гитаре сыграем про варенье, если ты захочешь» Это оно мне сказало СООЛНЦЕ!!!!! ;.
Zhalko,stom u menia tut netu takogo druga kak ty, ja
by prisla k tebe v gosti s takim nastrojem, ty by
igral na gitare, a ja by pila romashkovyj 4aj...Kstati
4ai klassnyj, no ja dumaju, sto romaska kak byla
gadostju,tak jeju i ostalas, prosto vse ostalnyje
dobavki sdelali klassnuju kombinaciju:)

A filosofija tvoja...dyriavaja:) do skorogo, fugl!!!

Еще подземка там грохочет, скрежечет и свистит точно также, что и в Москве. Но она все таки тихая, и в ней тоже никого нет. Иногда в ней появляются люди. Они может быть - духи. Однажды я даже пошел за одним из них, одной из них. Она была во всем черном, очень красивая и у нее был велосипед. Надо же было ему здесь появиться. Это один из тех, о которых автор уже упоминал, не упомню уж сколько лет прошло. Возможно – все 24ишесть. Он был Made in 1971. С мощной рамой, спицами и колесами того времени, но сохранившийся так, будто его только, что вынесли-выкатили из магазина.

Я шел за ней и за ними долго – долго, удаляясь тем временем все дальше и дальше, подчиняясь плотью, всей этой уютной и аккуратно составленной плоти состава подземки без машиниста. А духом шел за ними. Так бы и продолжалось бесконечно долго, если бы вдруг в процесс не вклинился он. Третий мой компонент, самый трезвый, грубый, циничный и холодный – Ум.
- Все, что сейчас происходит с вами это ни что иное, как сон и мечты-мечты. Не правда ли очень похоже на письма «очень доброй и панкующей».

И тогда подчиняясь этому сильному и УМному я опять заснул.
Не люблю рассказывать сны. В них никогда не выразишь все виденное и воспринимаемое до конца и точно. Обязательно что-то додумаешь и приврешь от себя.
ПОЭТОМУ вот:
- Дорогой ты мой Семен Владимирович! А любишь ли ты настоящую русскую солянку. Ну, ту, которую стали делать из остатков всего в виде супа?... Похожа на пиццу. Но куда ей до солянки….
С.В. встрепенулся и пробурчал охрипшим голосом, не открывая глаз:
- На полюсе не растут лимоны. А без них солянка не солянка. Там у меня в чулане есть вяленные из Туркмении. Добавь!...

И я добавил!

Мы тут вдвоем с отцом дома властвуем в мужской компании. Так выразилась Анжи. Она корнями из Поланд. И не знаю уж что делать. Отец говорит, вторя Генеральному, что дружбы между разнополыми не бывает. А мне хотелось бы просто дружить не обнадеживая в большем. Ох-хо-хо! А с «Солнцем» точно знаю не получится просто дружить. Здесь, дорогой ты мой Семен Владимирович, или счастье, или трагедия…
А состав все мчал меня по кругу. И я спал. И видел:
Сон №2:

Глава ни о чем V
Веселая

Когда шкаф был опустошен и поскрипывая вздохнул облегченно, Ты грустно воскликнула:
- Вижу сказки от тебя не дождешься. Тогда слушай я расскажу тебе Как я была у психотерапевта.

-Почему у нас так плохо с медициной?
-С медициной у нас все хорошо. У нас с деньгами плохо.

Наконец-то я собралась к врачу! Думала, что пойду завтра, на следующей неделе и так дальше до сего дня. А в день сей, как-то приспичило, и я помчалась, и даже довольно быстро это вышло, что удивлялась своей прыти. И наткнулась на то, на то что? Что и предполагала. Один эскулаптор отправлял к другому, заверяя и зверея, с умным видом, что мои неполадки со здоровьем решит следующий он – такой же. Главное, вселялась уверенность, что другой обязательно поможет. Ну, хотя бы выслушает или прослушает, простучит, что-то прорекомендует.

В конце всей этой бравенькой шеренги стоял, подбочениваясь - психотерапевт. Записавшись предварительно и немедленно, через две недели, я, наконец-то, отправилась «наносить визит» высокому специалисту, который наверняка, мне поможет и все подъитожит! Накануне перед визитом я переживала, чтобы вовремя проснуться бы, не опоздать бы, говорить только конкретные вещи, ведь у человека – прием, шутка ли. Попробуй-ка все 6 часов, с небольшим, кряду выслушивать их – этих, ну которые, ну вы меня поняли.
- Вы не пробовали? А вы попробуйте, снимите, так сказать, пробу.
- Да на Вас и так пробу ставить негде, что тут еще пробовать. А Вам простите Великодушно какую? Посеребрить или по золоту…
- Какой же ты… все таки!.. Нет я лучше к нему – к заветному.
 
И вот я около кабинета. До приема еще 10 минут и секунд шесть, поэтому можно собраться с мыслями, успокоиться и даже угомонится. Я, как ни странно сильно волнуюсь. Мне за последнее время все дается с большим волнением иногда даже со штормом. Сейчас как раз оно – штормовое предупреждение по шкале Рихтера. Чтобы хоть как-то успокоится, я уговариваю себя, что после визита, я буду знать, как мне себе помочь, возможно, даже будет назначено лечение.

Проходит уже пять минут, опять с небольшим, моего приема, а главный герой сцены все мешкает. – А… не мешки же тоскать… Но это и нормально, ведь прием-то, не шутка, в 8 утра начинается в секрете бооольшом держится – когда он закончится. Затем, наконец-то, появляется Он, т.е. главный эскулаптор. Надо же ей раздеться, ну пусть даже переодеться, поэтому я не мчусь к кабинету, а терпеливо жду, когда загорится лампочка. Помните рефлекс Павлова? Мы все собаки в этой клинике. Лампу включают и бежим, встаем, улыбаемся. – Эх кабы хвост, вот бы намахались.

Интересно, а в нормальных клиниках (т.е. в небесплатных - платных) также? Но это умная я сейчас такая, а утром я хотела, кроме чаю, чтобы мне помогли и все тут. Вот я жду и жду, но подвиг пока тщетен. Врач мой (родной ты мой или моя?) выходит и идет с открытым блокнотиком, уткнувшись в него очками, по коридору. Где мне, нервной женщине, понять, что это он меня ищет.

Отсутствует она примерно еще столько же и тоже с небольшим, а то и больше. Рядом со мной сидит женщина, как оказалось потом, узник – клиник бесплатных и тех, что подороже. Ждет тоже моего же и возможно даже - врача.

 И вот он снова появляется, и эта пожилая женщина – узник весело отмечает, что лицо у нее – него, неприветливое. Но мне уже это не отпечатывается в мозгу, лишь бы уже попасть к «эскулапу». Я даже встала около ее кабинета, чтобы она меня «приметила». Вот как я хочу быть принятой и излеченной!

Меня приглашают – зовут в кабинет. Начинается прием. При вопросе, на что я жалуюсь, я сбивчиво что-то говорю. Потом прошу, чтобы врач сама мне подсказала на что и зачем я к ней… И тут она говорит, тогда мы с вами сделаем вот что... Я с интересом смотрю на ее действия, а она долго роется в своих бумагах, что-то приклеивает и пришпиливает.

Оказывается это карта (ей, видимо, мало моей) и начинается долгий и радостный опрос: чем я болела в детстве; как я ходила в ясли; плакала ли я в них или смеялась. Вот! Я на все вопросы отвечаю. И уже на приеме не я, а кто-то другой, а я со стороны наблюдаю. Умом-то я понимаю, что я попала не к тому, кто мне нужен, но что-то меня держит, надежда таится, что вдруг все обернется, так как надо. А вдруг? Ведь я могу ошибаться!

При нашем диалоге заглядывают люди в белых халатах, что-то выясняют, совсем пустяковое. Потом стучится женщина, которую я видела. Она, видимо, устав от ожидания, хочет, чтобы ее тоже приняли. Говорит, что у нее льготы, и я чувствую себя какой-то виноватой. Моя «гиппократ» трясет уже знакомым мне блокнотом, объясняет, что куда же ей девать уже имеющихся больных. Затем выписывает ей таблетки от кричания по ночам и, на соседей, т. к. она кричит по ночам, и особенно на рассвете, и еще на луну… Подробненько объясняет ей, что это детское лекарство от диареи, что анатацию не читать, т.к. она неумно написана – с ошибками орфографическими:
-А то вы там начитаете! А мы Вам тут наработаем.

Наконец-то, мы остаемся одни, и я надеюсь получить так необходимые мне рекомендации - от чувства одиночества к примеру.
Мне предлагается (страшно подумать) лечь в клинику неврозов (так именует ее врач). Я отказываюсь, на руках малыш. Она говорит, многозначительно улыбаясь:
- Хорошо, что не Карлсон, который живет на крыше. Вы же не домоправительница какая…

И, поговорив со мною еще несколько секунд очень ласково, опять рекомендует мне это. Я соглашаюсь, но прошу не ставить дату на направлении. А вот расписание поездов до г. Углича, я , пожалуй возьму. И если можно то не на крыше. Мне необходимо посоветоваться с мужем и малышами.

Меня уже начинают брать сомнения, а вдруг мне, действительно, надо лечь и полечиться или сесть и спокойно посидеть с чашкой «Беседы» и десятком моего любимого «Кара – кума» и побеседовать с мужем и кумом и кумой... Далее по сюжету выписываются таблетки, и я слышу слово в слово тоже, что говорилось при мне той тете-узнице. И всплывают слова песни «Слово в слово… повторяем мы, слово в слово… в мире мы одни…» При этом препарат такой же. Но по ночам ведь я не кричу! И не хочу. К тому же, из наших окон луны не видно, а с соседями у нас мир да лад, да покой.
 
И в финальной сцене идут рекомендации:
- Если вы даже пройдете лечение в стационаре или пробежите, дома – на крыше, то настоятельно рекомендуем опять посетить нас же любимую и не заменимую уже, чтобы, к примеру: - снять блок детской травмы или детских снов.

Я желаю всего доброго, любви и согласия с пациентами и узниками и, ухожу в себя. Но это не надолго. Быть может до ближайшего посещения Церкви Божией. Что же я за человек такой. Меня просто считают, не знаю за кого: толи за этого, толи за того, а я же еще и желаю им … Иду и ною всю дорогу на себя. Хорошо, что в эти часы суток луны совсем не видно. Ни где…

А направление у меня в больницу психиатрии и наркологии. Немного странно! Причем тут наркология! И вообще...
- А при том дорогуша, что живете вы тут – здесь, а ни где нибудь там, например у них – в Лапландиях!
- Вас то кто спрашивает! Сидите себе, стучите своим пером с этим до странности нелепым названием «тетя Клава» и продолжайте в том же духе. Сказки от Вас ведь все равно не дождешься.

Но об этом я узнала потом. Дома. Когда мои мужчины, все трое от мала - до велика, наперебой обняли меня и расцеловали. Они правду сказать, тоже еще те - красавцы. Но все таки…. Они тут командовали парадом и варили малышу каши, пока я забавлялась там… Хорошо еще, что мне хватило его, которое серое, чтобы не быть откровенной со… светилой энтим.

Глава ни о чем VI
Успокоительно – преображающая… или второе дыхание


Однажды папа мне посоветовал играть на гитаре когда прихожу с работы на лесопилке, а спать, когда спят соседи. Это было, когда мы дома с ним властвовали в мужской компании. Мама тогда с КК были в «У». И я даже пробовал. Но вдохновение появлялось когда соседи уже крепко спали, а спать хотелось сразу после изматывающей работы. Она не то чтобы очень уж изматывала физически, но изматывала в смысле желания поскорей сбежать. Деревья нужно было обрабатывать все одного размера, веса, сорта и породы. Но породы такой, что на земле не произрастает. Ее везли отовсюду – из других миров. Мама тогда уже пришла от врача и снова обрела покой и навела полный порядок в наших властвующих головах. А еще она сказала тогда главную мысль:
- Когда все окончательно сойдут с ума и смеяться будет не над чем и не кому, то это и будет конец.
А пока:
- Ни какое сейчас не лето. Это просто dilirium tremens. И за окном сугробы. От холода аж Жар.

После этих ее слов у нас открылось второе дыхание.
Раньше, когда я работал лыжным гонщиком, я думал, что второе дыхание открывается когда бежишь на лыжах 10 километров и если дотянул до шестой мили, то оно обязательно открывается и можно бежать еще очень долго – пока не упадешь. Теперь мне стало известно, что оно открывается, если дотянешь до 44ишесть,
а то и раньше, если не меняя близ лежащих и стоящих, и идущих и даже ползущих. И даже старая колесница может стать ложем, что даже в ранней молодости не всегда возможно. А главное во всем не забыть благодарности и взывать тогда пуще прежнего. Даже усерднее, чем в процессе приближения к нему – этому второму и последнему. Нет! Бывает еще и третье. Но оно Вечно! И, чтобы оно открылось очень важны первых два.

Хорошо, что эта штуковина – диктофонина цифровой оказалась. Иначе бы никаких кассет не хватило бы. А так – вот ведь, все уместилось. Обратно я улетел вертолетом, оставив на столе, рядом с печеньем и остывающим самоваром эту самую штуковину.

Улетел от «С.В.» накапливать для новой порции и следующей встречи, дорогой ты мой спящий-профессор. Взлет оказался невероятно стремительным и слегка обременительным для моих родных безмерно, за исключением только моего любимого «К.К.» и взрывообразно появившейся ТЕБЯ. Боковой шквальный ветер долго не давал опытным пилотам посадить машину на заснеженную площадку.

А в Москве тем временем выпал первый снег и через день растаял, обнажив, не успевшую опасть и даже пожелтеть, листву. Странно, но в начале ноября многие деревья еще стоят покрытыми зеленой листвой. А листвы то опавшей нынче сколько!?. Возможно это потому, что в этом году ее собирают дворники в огромные мешки. И мешки эти стоят подолгу, словно присевшие люди повсюду, во всех скверах парках и дворах.

Романтично, но очень холодно оказалось пить холодный чай, пусть даже и с норвежским писателем, одним из тех, которые каждый четвертый, у них. Но в заброшенном, продуваемом насквозь холодными ветрами Арктики, бараке, в заброшенном же нашем руднике с Великолепным названием «Пирамида». Зуб на зуб не попадает: - Это Вам не Египетские перамиды, где нет холодного чая... А вертолет куда-то услали на целых два часа, а те кто нас привез и оставил думали иначе… Стал смотреть в ожидании и мне показалось, что они катятся!… Они - те самые, о которых рассказывал мне «С.В.» в своей полярной истории. Но это были еще не они. Знаю, что я их здесь обязательно увижу, но в другой раз. «С Севером шутки плохи…» – Очень строго и очень любя заметил отец и отправился дописывать очередную главу из «24,6».

Вертолет прилетел и забрал нас трясущихся, и потрясая в сторону отогрева. Забрал как когда-то, очень уж и совсем давно с той любезной Сопки – «Когда мы жили на Сопке» – Помните, как выражается многозначительно теперь «К.К.» Он очень любит Тебя. И готов даже весь вечер просидеть в ожидании Тебя закутанным во «флисе», совсем не чувствуя жары, подражая мне и моему «флису». Готов на все, чтобы Тебе понравиться, думая, что сможет Тебе заменить меня, пока я тут прыгаю с сопки на сопку, в ожидании тех самых катящихся в глубоком – магическом молчании и, Тебя!. Он даже строго заметил: - Давно надо было научиться – Точно и уверенно зная, что не за горами-сопками то время, когда надо будет в походных условиях помогать справить естественное и Твоим и нашим таким же как он человечкам.

А «С.В.» будет нас ждать в покосившемся и осунувшемся своем доме, на берегу великой реки. Печь его долго еще будет потрескивать березой, в ожидании нас с тобою. Наш великий долг не забывать о нем. Ведь это он всему причиной и крепким стимулом от начала: - мой "С.В." и Твой профессор. Диктовать и рассказывать будем ему на перебой о том, как пригодился его полярный, да и не только, опыт. А и лесопилка с маслобойней и кошки и чемодан, чуть было не утонувший в луже. Ждет нас и Питер с его очередным днем рождения. Если он не прилетит, чего быть не может, ко мне сюда – на Пирамиду, это будет уж совсем не в его правилах, я обижаться не стану. Все ведь когда-то стареют. И если гора не прилетит к…, то само сабой...

Думаю, что и балкон с которого «Н», тогда «24,6», тоже меня посетит или я его, и продолжение последует. Пусть в новых красках, но зато теперь какое наполнение и полнота!?. Диву даешься и прямо таки весь отдаешься. Шкаф бы кто не утилизировал, иначе под какую музыку Ты будешь мне напоминать про сказку, которую я тебе все еще не рассказал…
 
Глава ни о чем -VII
 Музыкально-сопроводительная

Тот маленький мальчуган, нашедший закупоренную бутылку в ручье у деревни, что сразу после «Б» и случайно ее открывший, снова вышел на сцену.
- Сейчас я покажу тебе мою любимую веселую песню. Вот сейчас смотри… «А я балдел танцуя под звуки фонарей…»
Это он тот самый «КК» - пританцовывая под П. Кашина.
Видели бы вы его лицо в эти минуты. Таких слов не бывает, чтобы выразить.
Но 94 страницу в Клавдии Лукашевич, в свои 3 ичетыре. Не спутает ни с чем и легко процитирует, что там написано, зная от силы букв пятнадцать. Время иное и племя туда ж.
Здесь даже оно, открывшееся второе, не помогает нам устаревающим угнаться.

А та разразившаяся тогда, у ручья того, гроза не утихает и теперь. Она продолжает греметь и сверкать, сводя с ума фонари и кошек, и запутавшихся в горах листвы дворников. Больше всех, как всегда досталось мне. И даже спрятавшись в эти заснеженные горы и туманные фьорды, с дымящимися отвалами, о которых очень уж не лестно выразился один кадровик и обиженная стая северных, норвежских оленей, гонимая одичавшей русскоязычной собакой, не то чтобы Динго но с ушами.. -Так вот какой ты северный олень – дико рявкнув ругнулась эта псина. Когда я их впервые увидел, то очень уж сильно расстроился. Они, видите ли, оказались росту всего по пояс, среднего роста, взрослому человеку. Да к тому же еще очень и очень упитанными. Ну в общем чем то очень уж напоминают они скорее домашних животных у которых пятачки … И все такое… опять «КК». И с тех пор едут и едут, едут и едут. И все пытаются отловить этого сильно уж провинившегося пса. – А посылку (с рогами и копытами), я Вам не отдам потому, что… да вы же и сами знаете…

- Да ничего я уже не знаю. Мне бы чувства свои в порядок привести от этой грозы. Пусть бы в этих снежных горящих серой и углем горах перевести дух. Ведь мне же досталось сразу столько, что даже три свободных кресла в полупустом ТУ 154 Б, на которых я славно умостился на целых 2ичетыре часа перелета в них, эти самые, с оленями и одичавшими собаками, не очень мне облегчили груз стихии. И все-таки та гроза, оказывается мне нужнее. Ведь в ней теперь есть Ты – главный источник молний и «стрел». Куда тут этой броне и кольчуге, и щиту из горнопородистых отвалов, оленьих шкур, флисов, вертолетов, фьордов и расстояний, которыми я попытался прикрыть от этих стрел и молний, свое едва подрагивающее и чуть дышащее – бедное сердце.

И даже творчество - мой прежний надежный щит и великий мистификатор, и заменитель всего реально-отсутствующего, и тот куда то запропастился. Может быть он завалился где то у «СВ» за печку или, лежит под покосившимся крыльцом его хижины? А быть может в вертолете, так стремительно взмывшем сюда, не хватило места, и чтобы не случилось перегруза, выброшен, тайком, веселым вторым помощником командира эскадрильи. У него же ведь инструкция: - Не более 100 кг. кастрюль и сковородок с одеялами, положенных каждому новому дипломату по северным оленям и горным отвалам. Он - говорит мне моя пошатнувшаяся логика, и только он, мог поднять руку на такую реликвию.

И с тех пор творчества нет. Если бы не надежда увидеть здесь те катящиеся в магическом безмолвии, по белому пространству, посреди торосов и сияния, и более чем главная надежда увидеть здесь же скоро Тебя, то гроза бы та, наверное, скоро совсем стихла бы. А тот мальчик со сцены, что посреди древних барабанов, не настроенного пианино и матрасов, подпираемых книгами про норвежское и морское право. Он же теперь центр земли. Потому, как и Ты приходишь к нему, спросить про меня и попутно поучиться предстоящему. Он удивительно талантливо танцует, особенно под Агузарову и мое прошлое… И зачем это они купили ему такую забавную зимнюю шапку. Пользуются моментом и его детской наивностью. А вообще очень мило и здорово.

Есть еще продолжатель начатого. Он теперь стучит, как и я 24ишесть назад, этим пером с кодовым названием «тетя Клава», сотворяя и передавая непередаваемое, нам. Это мы с ним, случайно договорились однажды. И теперь, по ночам, переехав поближе к иконам, изливает продолжение той самой - «ни о чем», которая.

«КК» становится все покладистей и взрослей. Он очень снисходительно говорит своей маме: - Ядно, ты меня уговорила. - Это в тех случаях, когда надо с ним сладить и применяются все немыслимые аргументы, вплоть до капитанской должности, на которую «КК» с радостью претендует. Он даже многозначительно заявил, что он ни много – ни мало, «Мамин брат». Ну точь в точь, как некий кадровик моему соавтору, что он де старший брат мне…

Всего несколько дней и придет ответ. Каким он будет? Каким бы он ни был, это уже ничего не меняет. Разве, что несколько штрихов к портрету нашего будущего. Вериться в то, что в целом Он будет прекрасным и достойным внимания. А все, что будет его составлять и наполнять проектируется не нами. Все же, что творится нами, осознанно и умноразмыслительно – это только лишь грунт, основа, смешивание красок и цветов. Производятся первые штрихи еще нами. И вот–вот станут происходить мазки твердой и верной Руки.
Музыкальное сопровождение, оставшееся на поверхности, теперь у «КК» и моего соавтора. Наше же, оно сокрылось глубоко в наши сердца и звенит там натянутой струною. Сохранить бы навсегда….

Глава ни о чем -VIII
 Штудирующая и очень скоротечная

Пробежавшись по всем 76 страницам начала, стало ясно вдруг то, что ясности мало и жанр еще более стал туманным, словно эти фьорды когда еще не дошло до полярной ночи окончательно. Но это вовсе и ничего. Ведь «СВ», еще тогда перед моим стремительным взлетом, спокойно заметил: - Когда не растут лимоны, а эти катящиеся появляются лишь однажды, то и все условности перестают иметь значение…
Тут не поспоришь.
- А вы пореже это делайте, т.е. спорьте пореже. А почаще вспоминайте о Корне и зрите, зрите в него…
- О! Да вы я смотрю во философы переквалифицировались…

Если действительно отринуть и отодвинуть, и вновь вернуться, то становиться все предельно ясно, словно в до предела сжатой, закодированной и звенящей своей полнотой мысли: «Все впереди». Те до умопомрачения странные поиски и страдания, изливаемые в творчестве мгновенно отходят на задний план, и сдуваются, словно некачественные воздушные шары. Появляется же настоящее до предела наполненное реальностью. Если бы не одно но, даже Но. И оно берет свое. – Без прожитого никак! Вот вам и отринь, дорогой вы мой «СВ». Как - то вы там ныне? Пишите иногда, и я тоже.

А велосипеды теперь, заменили снегоходы, а кошек, что под «Б» – эти самые, ростом которые в полчеловека, но с настоящими ветвистыми, как у больших. Куда девать Питер с его очередным днем рождения и те самые вечера - «Когда мы жили на Сопке»?. А? Так что снова за перо и в атаку. А так ничего. Жить можно, даже можно жить и выжить. И выжать все до последней капли из лимона, нерастущего на рогах оленей и на горах горящих отвалов. Выжать и выжить, продолжая дожидаться их – катящихся в безмолвии и строить, строить и творить…

Так что воспрянем получив Благословение и крепко ухватив себя за обе штанины в районе бедер, скрипнув тесно сжатыми устами и, вперед.
- Где взять радости? А с какой такой радости ее взять негде? Когда она везде и всюду. Только распахни, отвали камень, сдернув печать и во мгновение ока прокрутиться весь калейдоскоп 76-ти страниц той самой «ни о чем», в которой и положено самое главное – НАЧАЛО. От нее и пляши, как от той печи, что у «С.В.» потрескивающей и потрескавшейся, но самой уютной и самой ТЕПЛОЙ и РАДОСТНОЙ! От нее и бери. И сюжет, и энергию вдохновения, и саму радость от ожидания продолжения. ПРОШТУДИРУЙ….