Маленький спектакль

МАРИЯ ГРИНБЕРГ - http://www.proza.ru/author.html?margreen

…«последний год смуты» - так называют его историки…

Давно миновали романтические времена революции, отгремели жестокие битвы гражданской войны, потускнели и перепутались цвета знамён когда-то непримиримых противников. Народ восторженно встретил возвращение на престол внучатой племянницы мученически погибшей королевы, и уцелевшие дворянские роды заняли свои места при дворе и в правительстве. Лишь одно омрачало жизнь – загнанное в подполье радикальное крыло республиканской партии всё ещё не смирилось. Потерпев поражение в войне, они избрали своим оружием террор. Сотни невинных людей погибали от взрывов - на железных дорогах, в магазинах, офисах, в своих домах. Общество требовало покончить с террором. Но случалось, что уже арестованные и изобличённые преступники уходили от возмездия – слишком сложны и запутанны были юридические процедуры. После долгих парламентских дебатов и всенародного обсуждения Её Величество подписала новый закон. Теперь в очевидных случаях трибуналы Антитеррористической Службы могли рассматривать дела в закрытом заседании, без адвокатов и присяжных…

…

Час назад, как обычно, Элизабет ехала на работу из своего загородного дома. Офицер Антитеррористической Службы остановил её машину на лесной дороге и попросил подвезти его до местного отделения АТС. Элизабет недовольно поморщилась - не хотелось терять времени, но согласилась. В офисе АТС всё произошло мгновенно. Элизабет не успела опомниться, как оказалась в зале заседаний трибунала. Три офицера, сидевшие за большим столом, обвинили её в производстве взрывчатки для террористов. Сообщники уже сознались, подтвердив её вину. Сотрудники АТС нашли несколько готовых бомб при обыске её университетской лаборатории.

Обвинение было настолько абсурдным, что шок буквально парализовал Элизабет, лишив дара речи. Это казалось идиотским розыгрышем. Минуту спустя она услышала приговор – смертная казнь через повешение. Прежде чем Элизабет нашла хоть какие-то слова, на неё надели наручники и грубо выволокли на улицу. Только там женщина закричала и забилась в руках конвойных. Ей сдавили горло и швырнули в тюремный фургон. Дверца захлопнулась, фургон тронулся. Элизабет скорчилась в темноте на холодном ребристом железном полу. Она отчаянно пыталась понять, что происходит, найти выход, но рассудок был бессилен, это напоминало кошмарный сон…

…Потомственная аристократка, дочь и внучка королевских адмиралов, Элизабет, по семейной традиции, вышла замуж за морского офицера. Но, вместо того чтобы, как все женщины их круга, посвятить себя воспитанию детей и благотворительности, она избрала научную карьеру. Ещё в школе Элизабет увлеклась естественными науками, и теперь, к тридцати восьми годам, достигла немалого – известность в научных кругах, звание профессора, руководство кафедрой химии старинного прославленного университета. Для своей семьи, впрочем, она так и осталась непонятной и странной, чуть ли не пятном на безупречной репутации их рода – конечно, нет ничего позорного в том, чтобы заниматься наукой, но это настолько противоречило всему семейному укладу… Муж не понимал её тоже, они расстались окончательно несколько лет назад. Сыновья – близнецы пошли по стопам отца и стали кадетами Королевского Морского Колледжа. Они приезжали к матери на каникулы, но с каждым годом стена отчуждения между ними росла. Элизабет с головой ушла в работу – преподавание и исследования в области высокомолекулярных кремнийорганических соединений, посвящая короткие свободные часы любимому с детства конному спорту. На личной жизни она поставила крест, не следила за модой, покупая готовые костюмы в универмаге, почти не пользовалась косметикой. Стройная спортивная фигура, привитая с детства гордая осанка и походка - Элизабет привлекала внимание мужчин, порой это забавляло, чаще - просто раздражало. В любом случае, достаточно было одного высокомерного взгляда прозрачно-серых глаз леди-профессора, чтобы охладить их пыл.

Политикой Элизабет не интересовалась. Да, террористы вызывали омерзение, и на референдуме она подала голос за новый закон. Но и к сотрудникам АТС Элизабет не чувствовала симпатии – конечно, такие люди нужны обществу, так же как ассенизаторы или работники скотобойни, но лучше держаться от них подальше…

Фургон резко затормозил, Элизабет больно стукнулась головой о железный борт. Дверца распахнулась, яркий свет ударил в глаза. Двое солдат запрыгнули в кузов и выволокли женщину наружу. Маленький двор, замощённый брусчаткой, окружённый высокими каменными стенами… Но Элизабет не смотрела по сторонам, её испуганный взгляд сразу наткнулся на деревянную виселицу в центре двора и стоявший под ней большой серый грузовик. Она с усилием отвела глаза от трёх верёвочных петель, свисавших с перекладины. Что делать? Кричать о своей невиновности? Сопротивляться, вырваться, бежать? Упасть на колени, умолять о пощаде? Мозг отказывался воспринимать происходящее, дыхание спирало, как будто петля уже сдавливала горло. Конвойные потащили Элизабет к виселице. Она ступала механически, скользя по влажным после недавнего дождя гладким камням.

Солдаты остановились возле грузовика. Их пальцы больно впились Элизабет в плечи. В кузове, у откинутого заднего борта Элизабет увидела скамейку и деревянный стол, покрытый клеёнкой. Знакомые мирные предметы, но здесь они выглядели дико и пугающе… зачем? Две девушки со связанными за спиной руками стояли на грузовике. Студентки химического факультета… Худенькая кареглазая блондинка – Нина, третьекурсница-отличница, задумчивая тихоня. Точная копия мамы, ассистента кафедры химии, даже очки такие же, круглые, по моде прошлого века. Рослая и крепко сложенная смуглая брюнетка - Мария, со второго курса, южанка, приехавшая учиться из дальнего рыбачьего посёлка, хохотушка и певунья, центровая факультетской баскетбольной команды. Такие разные девушки, может, едва знакомые вчера, теперь они прижимались друг к другу, как сёстры. Мария стояла босая, опустив голову, растрёпанные волосы упали ей на лицо, из разорванного синего платья вывалилась поцарапанная и окровавленная маленькая грудь. Нина припала к ней лицом, тихо всхлипывая, узенькие плечи вздрагивали под накинутой чёрной кожаной курткой.

Сержант АТС взобрался на грузовик. Он взял Нину за локоть и повёл к заднему борту, поднявшись вместе с девушкой на скамью и затем на стол. Куртка свалилась с поникших плеч Нины. Парализованная ужасом, студентка двигалась покорно, как лунатик. Растерянно моргали под стёклами очков близорукие карие глаза. Сержант взял верёвочную петлю и надел её на шею приговорённой. Профессиональным точным движением он вытянул из петли длинную косу Нины. Затянутая петля облегла тонкую шею, Нина вздрогнула от грубого прикосновения верёвки.

- Не надо… - она всхлипнула, поднялась на цыпочки, потянулась к сержанту, пытаясь заглянуть ему в глаза.

Сержант положил руки на грудь девушки, ухмыльнулся, тиская маленькие острые бугорки под белой футболкой. Нина невольно отпрянула, поскользнулась на мокрой клеёнке… мгновение носки её кроссовок еще цеплялись за край стола… Элизабет судорожно рванулась из рук конвойных, поддержать, спасти… Солдат, стоявший на мостовой под виселицей, схватил падающую девушку за колени и резко дёрнул вниз. Петля сдавила горло, раздался треск, будто сломалась сухая ветка, и глаза Нины сразу остекленели. Солдат отступил, Нина осталась висеть – мёртвая, тонкое тело больше не вздрогнуло, только одинокая последняя слеза медленно скатилась по мгновенно побелевшей как воск щеке. Молодой человек в белом докторском халате, накинутом поверх мундира АТС, подошёл к повешенной и пощупал её пульс, вынул блокнот и карандаш из кармана халата, посмотрел на часы и сделал пометку. Потом он прислонился к вертикальному столбу виселицы, рассеянно глядя снизу, как Мария поднялась на стол, мягко ступила босыми ногами на влажную клеёнку. Она всё так же отрешённо глядела вниз, казалось, даже не ощутила петли на шее. Сержант подтолкнул обречённую к краю. Это прикосновение будто внезапно обожгло девушку, она резко обернулась и плюнула палачу в лицо. Синие глаза сверкнули яростью.

- Ублюдки, свиньи! – вскрикнула студентка, и сама прыгнула со стола. Петля остановила падение, шея Марии переломилась с громким влажным хрустом. Солдат, стоявший под виселицей, плюнул и отвернулся.

- Ну и болтайся, недотрога, - пробормотал он.

С жуткой ясностью кошмара Элизабет видела - голова Марии упала на грудь, потухли, остановились побелевшие от страшной боли глаза. Но всё ещё не могло смириться со смертью, отчаянно билось, извивалось в судорогах сильное смуглое тело, едва прикрытое растерзанными клочьями синего платья.

- Интересный экземпляр, - улыбнулся медик. - Хорошие рефлексы…

Девушка оползала в петле. Качались над мокрой мостовой дочерна загорелые, видно, всё лето не знавшие обуви крепкие ступни юной рыбачки. Всего пару недель назад шлёпали они по солёной гальке в пене прибоя – кончались каникулы, уезжала, прощалась с родным тёплым морем синеглазая смуглянка. Провожала её мама, с гордостью смотрела на свою младшенькую, красавицу и умницу, студентку. Убили твою ясочку… проклянёшь ты день, когда отпустила дочку в чужой холодный город… А что с матерью Нины? Ведь, наверное, девушку взяли прямо из дома… Что же это, почему?

Дрожь била Элизабет, хриплый вой ужаса рвался из горла. Лениво подойдя, доктор проверил пульс Марии и записал время смерти, снова со скучающим видом прислонился к столбу. Элизабет толкнули в спину, к виселице. Да, очередь за ней, всё кончено, спасения нет… Чёрная пустота заполнила сознание, свет померк. Женщина была уже мертва, лишь какой-то крохотный уголок мозга всё ещё действовал, управляя телом, даже в этом последнем шаге Элизабет сохранила осанку. «Держитесь прямо, леди», голос мамы откуда-то издалека, из детства… Маленькая Бетси впервые поднялась на ножки…

- Отпустите её, - Элизабет вздрогнула, обычный спокойный голос, как вспышка молнии, разорвал чёрную тьму. Хватка конвойных разжалась, кто-то коснулся её плеча. Медленно и осторожно, будто ступая по льду, женщина обернулась. Человек в тёмно-сером штатском костюме стоял перед Элизабет, с улыбкой глядя ей в глаза. Обыкновенное лицо, заурядная, ничем не примечательная внешность, таких сотни, на улицах, в офисах, в магазинах… Но именно эта обычность среди невозможного кошмара подействовала как глоток воздуха после мучительного удушья, казалось, открылась дверь в жизнь, спасительный выход…

- Может быть, достаточно? - спросил мужчина. - Вы готовы продолжить наш разговор?

Элизабет непонимающе смотрела на него. Разговор,… да, она встречалась с этим человеком раньше, тогда… что же произошло тогда, почему-то она не хотела больше вспоминать об этом?… возвращение к жизни давалось мучительно, мысли метались, как стая испуганных птиц…

- Ну же… неужели у вас такая плохая память, леди профессор? Я полковник Деррик, мы встречались неделю назад, тогда вы огорчили меня, не приняли мое предложение.

…Элизабет вспомнила. Да, неделю назад её приглашали в местное отделение АТС, пустая формальность, какая-то просроченная бумажка, но, когда всё было улажено, ей неожиданно предложили стать осведомителем и сообщать о студентах, да, вот этот самый человек с внешностью мелкого клерка…

Так значит, это полковник Деррик, шеф окружного управления АТС… а тогда Элизабет резко оборвала его, поставила на место и постаралась как можно скорее забыть об этом разговоре. Значит, он… нет, это немыслимо…

- Но я не сержусь на вас, – продолжал Деррик, всё так же улыбаясь. - Вы сразу понравились мне, и я устроил этот маленький спектакль, чтобы вы были сговорчивее, моя гордая леди. Нетрудно оказалось найти бомбы в вашей лаборатории. Я подбросил их туда. И ваши сообщницы… - Деррик взглянул на повешенных девушек, - было делом минуты определить их – всего пару раз бросить кости, два случайных номера в списке ваших студентов. Мы даже не тратили время на их допрос. Я сам написал все протоколы, приятное литературное упражнение. Тем временем мои солдаты немного развлеклись с этой русалочкой… Не будем терять времени и сейчас, у вас два пути, со мной, или… - Деррик взял Элизабет за плечо и повернул лицом к виселице. – Выбирайте.

Элизабет молчала. Боже, как всё просто,… но рассудок все ещё отказывался принять истину.

- Но если вы выберете второе, я должен предупредить вас… - Деррик холодно усмехнулся, - вы не отделаетесь так легко, как эти красотки. Смотрите…

Элизабет увидела, как солдат взял скамью из грузовика и поставил её на мостовую под виселицей. Тонкие сухие пальцы Деррика погладили, потом слегка сдавили шею Элизабет.

- Вот сюда наденут грубую верёвочную петлю, выбьют скамью из-под ног. Вы повиснете, в сантиметре от земли, будете корчиться, медленно задыхаясь. Бывает, что агония продолжается полчаса - вообразите это, ваши красивые глазки выпадают из орбит, язык высовывается,… слюна течёт на грудь, лицо вздувается и синеет,… мочевой пузырь расслабляется…

Деррик повернул Элизабет к себе и положил руки ей на плечи.

- А если вы выберете первое, все неприятности кончатся немедленно. Через час вы поедете в университет, будете спокойно жить, работать, я обещаю - никто не узнает об этом маленьком недоразумении.

Элизабет смотрела в холодные улыбающиеся глаза. Её губы дрожали. Нелюди, твари… Сколько было таких приговоров, сколько невинных жертв?… с её молчаливого согласия, …не знала? …не хотела знать?...

- Дети… - прошептала она.

- Да забудь об этих пустяках, - рассмеялся Деррик. – Вижу, ты согласна? А если тебе жалко детишек, давай сделаем новых…

Полковник обнял Элизабет за плечи и потянул к себе. От резкого удара лбом в нос он опрокинулся навзничь, ударившись головой о брусчатку. Древняя звериная ярость взорвалась в душе женщины, остервенелая самка бросилась на убийцу детёнышей. Выцарапать эти наглые глаза… но руки скованы… Элизабет вцепилась зубами в мягкое горло. Ничего больше не осталось в мире – только уничтожить эту гадину, рвать, чувствовать кровь… Деррик хрипел. Напрягаясь из последних сил, он дотянулся до нагрудной кобуры. Элизабет дёргалась с каждым выстрелом. Пули дробили рёбра, раздирали лёгкие, кровавые клочья вылетали из разорванной спины. Умирающая корчилась и хрипло рычала, царапая мостовую носками туфель, в смертельной судороге всё ещё стискивая зубы. Наконец мёртвое тело обмякло и распласталось, но офицер всё жал на курок, до последнего патрона…

Опомнившись, подбежали солдаты, доктор и сержант. Полковника унесли. Элизабет лежала навзничь в луже крови посреди опустевшего двора. Жуткий смертельный оскал исказил окровавленное лицо, остекленевшие прозрачно-серые глаза неподвижно смотрели на повешенных. Ветерок раскачивал лёгкие девичьи тела, тихо поскрипывала истёртая перекладина…

…

Уступив мольбам матери Нины, вопреки инструкции вечером ей выдали труп казнённой дочки-террористки. Ночью Элизабет и Марию бросили в яму с известью.

Месяц спустя правительство Её Величества согласилось пойти на компромисс с мятежниками. За столом переговоров убийцы великодушно простили друг друга. Подписав соглашение, лидеры террористов получили несколько министерских портфелей.

Закон о закрытых трибуналах отменили, АТС - сократили и переименовали. Некоторые предлагали рассекретить и опубликовать её архивы, но большинство считало это ненужным, к чему ворошить прошлое? Объявили всеобщую амнистию, общество восторженно встретило известие об окончании гражданской войны. Наступил долгожданный мир…

Пару месяцев провалявшись в госпитале, полковник Деррик попал под сокращение – впрочем, уволили его с пенсией и правом ношения формы и наградного оружия. Диплом и богатый опыт психолога помогли ему найти новую работу. И сегодня ветеран органов безопасности и почётный гражданин городка мистер Деррик продолжает трудиться на посту преподавателя университета. Одним из первых несколько лет назад он поддержал предложение - присвоить кафедре химии имя Элизабет.