Целебная селёдка

Из длительного сидения в болотах под Старой Руссой я вышел, не повредив скелета, но подцепив пакость под названием «малярия». Я добросовестно глотал какие-то порошки и пилюли, которыми меня в неограниченных количествах снабжал начсанкор, но толку от этого было мало. Лекарства проскакивали через меня, не задерживаясь, а малярия сидела прочно.
Подлый нрав моей малярии проявлялся ещё и в том, что приступы начинались не через регулярные промежутки времени, а внезапно, когда их совсем не ждешь, а их продолжительность вообще никак и никакой систематизации не поддавалась.
Очередной приступ схватил меня во время летнего наступления 1944 года. Колонна автомашин нашего штаба двигалась по шоссе, когда на неё налетели немецкие истребители и стали поливать пулемётным огнем. Естественно, мы немедленно свернули в ближайший лесок и там рассредоточились. Но немцы заметили, что мы укрылись в лесу, и через несколько минут прилетело звено бомбардировщиков и стало бомбить этот лесок. Взлетающая комьями земля и вывороченные с корнями деревья - зрелище, мягко говоря, не из самых приятных. А тут ещё меня трясёт такой озноб, что я никак не могу согреться, несмотря на то, что на мне была надета шинель, а поверх неё ещё наброшен полушубок. Словом, состояние - хуже некуда. Я с трудом вылез из машины и прилег под деревом, т.к. стоять не было сил. Мой ординарец, видя такое моё состояние, сверху ещё заботливо укрыл меня одеялом.
И вдруг, среди этого ада, я увидел, что по лесу бежит врач корпусного батальона связи Циля Борисовна, молодая симпатичная женщина невысокого роста (к сожалению и стыду я забыл её фамилию). Я очень удивился, увидев, что Циля Борисовна почему-то держит в руке селёдку. Селёдка эта была грязная, какого-то ржавого цвета. Откуда и почему в этой адской обстановке селёдка оказалась в руке нашего врача, останется тайной навеки. Но факт остается фактом: Циля Борисовна куда-то бежала, держа в руке селёдку.
И вдруг мне страшно захотелось эту селёдку съесть. Так захотелось, что мне показалось: если я её сейчас же не съем, то немедленно умру. Я велел ординарцу догнать докторшу и срочно привести ко мне, а в голове была только одна мысль «лишь бы она за это время не потеряла столь желанную селёдку». Когда Циля Борисовна подошла ко мне, я потребовал, чтобы она немедленно отдала мне селёдку. Разговор о селёдке под такой жуткой бомбёжкой её мало сказать удивил, у неё было такое выражение лица, как будто она увидела, что я малость тронулся, то есть крыша у меня поехала куда-то не туда. Я продолжал требовать селёдку. Немного придя в себя, Циля Борисовна сказала, что сейчас она почистит и порежет мне эту селёдку.
- Не надо чистить! - закричал я, - дайте немедленно! - Всё еще удивляясь, докторша протянула мне селёдку, которую я тут же не то что съел, а буквально сожрал. Сожрал с головой, хвостом, чешуёй, со всеми потрохами.
Прошло несколько минут, и я с удивлением почувствовал, что озноб проходит, и я постепенно согреваюсь. Тут я сбросил с себя одеяло. Ещё через несколько минут мне стало жарко, я поднялся, сбросил сначала полушубок, а потом снял и шинель. Оставшись в кителе, я вдруг понял, что от приступа малярии не осталось и следа, и я совершенно здоров.
Остаётся сказать, что после этого случая у меня никогда в жизни не было приступов малярии. А селёдку я с удовольствием ем до сих пор.