Поезд в никуда

Другие произведения на авторской странице www.fedorova-evgeniya.ru

Я нагнулся и постучал костяшками по блестящей глади рельса. Шпалы всегда казались такими прямыми, словно линии, вычерченные прилежным школьником по линейке. Дорога, по которой ходит поезд в никуда.
Зеленый, облупившийся тягач и новенькие лакированные вагоны с желтыми полосами по бокам. Вагонов всегда три и этого хватает – на поезд в никуда не бывает много желающих, он всегда полупуст.
Я залез на старую, потрескавшуюся от времени, с пучками зеленого мха, торчащего из стыков плит, платформу.
Сколько моя бабка себя помнит, здесь всегда была платформа и всегда ходил тягач с тремя вагонами – поезд в никуда.
Он никогда не возвращался, но каждое утро строго по расписанию в 1000 останавливался у нашей платформы.
Я встречал его каждое утро, но мне было уже четырнадцать, и за это время ни один человек не вышел на нашей станции.
Добрые деревенские старушки – любительницы посплетничать на лавочке под старой корявой березой, что росла у крайнего дома, говорили, что это поезд в преисподнею. Но я же учился в школе, как я мог в такое поверить?! По мне все было очень просто: рельсы уложены по кругу и у поезда там, на круге есть более важные, более людные станции.
И все же, как это было ни очевидно для меня, я все ни как не мог отделаться от ощущения загадочности происходящего. Например, билет на поезд стоил так дорого, что можно было представить, будто этот поезд идет в теплые страны прям по воздуху через море. Колоссальная, эта сумма пугала меня своими размерами.
Несколько раз я пытался выведать правду, приставая к кассирше с вопросами, умоляя ее рассказать, куда ходит поезд в никуда. Она отвечала всегда одно: «Вырастешь, на билет заработаешь и, если захочешь, узнаешь сам». Никакая мольба ее не трогала.
Мне казалось, что каждый, абсолютно каждый должен желать узнать, куда ходит поезд в никуда. Но бабка моя лишь отмахивалась и задавала свой излюбленный вопрос: «Ну чего тебе неймется?!»
Сегодня я выпросил обед пораньше, чтобы до вечера было больше времени. Бабка моя вроде ничего не заподозрила, а у меня уже был заготовлен план действия: я собирался удостовериться в том, что рельсы не везде такие прямые. А еще… смешно сказать, я хотел увериться, что этот поезд – не экспресс в ад.
Я шел по рельсам, насвистывая какую-то незамысловатую мелодию. Рельсы вгрызались в лесной массив, рассекая его на две половинки, стрелой уходя вперед. Словно кто пошутил надо мной, бросил мне под ноги две железные прямые.
Я долго шагал через лес. День был безоблачный, солнце даже припекало, несмотря на конец лета. Деревья уже облетали желтыми лепестками, ставшую уже темно-зеленой зелень часто нарушали разбросанные тот тут, то там мазки калины, рябиновые кисти тяжелыми гроздями клонились к земле.
Я достал из кармана яблоко и с удовольствием закусил им быстрый, но сбивчивый шаг. Все таки шагать по шпалам было в высшей степени не удобно.
А рельсы все летели между деревьями.
На дороге не было километровых столбов, это я сразу заметил. Словно было вовсе не важно, сколько проедет поезд в никуда. Словно он будет ехать по этим прямым, до блеска рельсам, пока тебе не надоест.
От нечего делать и от отсутствия запаса яблок я стал считать шаги. Тысяча шагов – километр.
На восьми тысячах я стал сбиваться, да и надоело порядком…
Но вот ландшафт изменился. Дорога вырвалась из плена леса и утонула в полях. Колосилось рожь. Ее вроде бы и не думали убирать, а ведь был уже конец лета, время сбора урожая уже почти прошло.
По полям гулял легкий ветерок, от того казалось, что волны медового моря катятся от дорожной насыпи куда-то вдаль. К горизонту. В никуда.
И так мне захотелось сойти с дороги, поваляться во ржи, забыв обо всем, помчаться туда, куда катятся золотые волны.
Я постоял, посмотрел еще в даль и пошел дальше.
Идти стало скучно. В полях царило почти полное безмолвие – ни шелеста листьев, ни пения птиц. Лишь однообразное колыхание ржи, да тихий шорох трущихся друг о друга колосьев.
Но вот на горизонте показалась темно-зеленая полоска. Я пошел быстрее.
Поле ржи кончилось. Неширокая оросительная канава и меня обступили высокие жирные побеги кукурузы. Бабуля не сажала кукурузы, а колхозные поля засевались овсом и клевером. А я очень любил кукурузу.
С тоской посмотрев на уходящие вдаль прямые рельсы, на горизонте сливающиеся с месивом из кукурузных стволов и листьев, я сбежал с насыпи и вступил в кукурузный лес. Протиснулся поглубже между кукурузными стволами, сорвал полочный початок. Он оказался на удивление вкусным, и, очистив второй от зеленых шкурок и розовых, местами еще белых волокон рылец, я с превеликим удовольствием съел и его. Посмотрел на небо сквозь широкие, неподвижные листья кукурузы. Солнце и не думало клониться к закату. Мне стало не по себе. Мне казалось, что я шел уже часов пять, а солнце совсем не сдвинулось с места.
Я решил, что надо идти дальше.
Я взбежал на дорожную насыпь… и обнаружил там тропинку. В растерянности, я застыл на месте. Ральсы исчезли. Вместо них по насыпи пролегала узкая тропинка. Еще больше я испугался, когда увидел, что с другой стороны насыпь плавно утопает в кукурузном поле. Теперь у меня был путь только в одном направлении, и от этого как-то не хорошо становилось на душе, холодно, противно.
Я подумал, что передумал направление, но насыпь пыла той самой, по которой раньше шли рельсы. Я даже нашел место, где я спускался – осыпанные камни и сломанный кукурузный ствол – я переусердствовал в обдирании початков.
Мне было очень страшно, когда я медленно зашагал по узкой тропке, но успокоился немного, когда вышел из ржаных пространств и вступил в теплый певучий лес. Теперь мне казалось, что туда, через ржаные поля к кукурузным зарослям я шел гораздо дольше. Прикинув, я сообразил, что куда-то исчезли не только рельсы, но и километров пять полей. Стрёмно.
Пройдя немного по лесу я обернулся посмотреть на поля и…
Я стоял одной ногой, переступив через идеально ровный рельс, а железная дорога плыла из под моих ног через лес покуда хватало глаз, а потом сливалась, теряясь вместе с деревьями далеко на горизонте. Я в каком-то забытьи, словно во сне, обернулся. Впереди я увидел серую полоску станции.
Один взгляд на часы и я присел на холодное железо рельса. Я обедал в час дня. Мои часы показали час с четвертью – то время, когда я отправился по рельсам узнавать, куда идет поезд со странным названием – «в никуда».
Я вырос, но так и не смог заработать денег, чтобы хватило на билет на поезд в никуда. Но мое любопытство было удовлетворено, и никогда об этом не жалел, и больше никогда на перрон встречать поезд не приходил. Я был там, куда ходит поезд в никуда и вернулся от туда. Но я так и не понял, где я был. Может это и есть ответ на поставленный мною в детстве вопрос?


27.08.03