Дети в подвале играли в...

 ДЕТИ В ПОДВАЛЕ ИГРАЛИ В...


Построить собственный дом, насадить вокруг плодовый сад и огородить свою крепость и свой земной раек крепким забором, это даже не пол дела. Я не имею в виду вариант некогда популярной философской сентенции, рекомендующей посадить дерево - у нас и так целый сад. Там дальше говорится о сыне, ну что же допустим, что и сына Бог дал, чем не счастье отцу и мужу при хорошей и заботливой жене. Однако, живем не на Луне, а в обществе, а значит необходимо чтобы и общество гармонировало с тем благом, которое у тебя уже есть.

Вот и соседушки добрые оттягали справа от тебя кусок землицы и построили свой парадиз. На первый взгляд неказистая саманная времяночка с земляными полами, но, что могла построить женщина с двумя детьми и мужем - в тюрьме, даже работая поваром? Ну, умудрится она после работы утащить кастрюльку сэкономленного первого и миску второго, но все же полегче - сама при харчах и дети накормлены. А с мизерной зарплаты, подобно куму Тыкве из Чиполино, покупавшему один кирпич в год, глядишь и уцелеет копейка на доску или на лист шифера.

 У соседки тети Ани дочь-школьница была на год старше моей сестры, а сын-дошкольник - моим одногодком. Витька родился в конце сентября, и до семи ему чуток не хватало, но в школу его поначалу приняли. Потом произошла странная история, и ему дали отставку с предложением пойти в школу год спустя. Рассказывали, якобы Витька пукал на уроках, а противогазы в младших классах не были предусмотрены. Сильная загазованность мешала учебному процессу, и учительница попросили его придти на следующий год в надежде, что тогда он будет пукать уже не в ее классе.

Сам Витька и тетя Аня эту версию отрицали и объясняли дело так, что пукал не он, а совсем другой мальчик. Витька же просто просмеялся над этим мальчиком до конца уроков, смехом заражая других, чем и был в действительности сорван учебный процесс. И никакие противогазы тут не причем, загазованное помещение можно было просто проветрить. Эта версия выглядела бы предпочтительнее, если бы не знать Витьку, он запросто мог испортить воздух, приходя в гости на телевизор.

Я родился тремя месяцами раньше Витьки, но так получилось, что из-за этой истории он отставал от меня по школе на один год. Эта разница давала тете Ане моральное право при разборе наших с Витькой полетов с залетами, говорить мне:
-Ты же старше, ты же умнее, почему ты не сказал - нет, он бы послушал тебя, а теперь видишь, что вы натворили.

Мне льстило, что меня назначают за старшего, пусть даже пост фактум, хотя Витька был гораздо крупнее меня и выглядел переростком–второгодником по сравнению со мной. Но еще больше я тщеславился из-за того, что меня признавали за умного. Не знаю, был ли я действительно умнее или это нужно было для вынесения приговора, только Витька при этих разборках умел уходить в несознанку, прикидывался шлангом, помалкивал и трогательно моргал глазами и хлопал ушами.

Ох, и выдумщик он был на всякую пакость, мне, честно говоря, иногда даже завидно было, что не я это придумал. Правда, некоторые его спонтанные выходки никакой зависти во мне не вызывали, а только пугали своей шальной непредсказуемостью.

Однажды летним вечером мы шли с ним вдоль длинного коттеджа с палисадником, где проживали работники «Треста очистки». Уличные фонари регулярно контролировались нами из рогатки, и ни один не отваживался своим светом бросить вызов нам и бриллиантовой россыпи Млечного пути, сиявшего над нами. Низкая изгородь, увитая пахучими цветами, и деревья за ней звенели медью цикад. Светились открытые окна, а в них млели от духоты и лениво переговаривались едва одетые люди.

Момент, когда Витька высмотрел закрытое окно и метнул в него оказавшуюся под ногами половинку кирпича, я прозевал, считая звезды. Удар пришелся в оконный переплет и высадил все стекла разом. Вслед за звоном стекла - секунда тишины и чудовищный вопль разъяренного хозяина. Рассекая неподвижный воздух, наши босые ноги бесшумно несли нас к спасению. Если бы они подвели или кто-то споткнулся, жить нам оставалось секунд 10. Здоровый амбал выскочил в окно и отставал от нас метров на шестьдесят. Перемахнув несколько заборов, мы запутали след и ушли от погони. Тяжело переводя дух под нашим дровяным навесом, я только и мог спросить у Витьки.

-Жира, ты че дурак? Жира в прямой речи или жирный, когда речь о нем заходила с третьими лицами, употреблялось обычно вместо имени собственного.
Он ничего не сказал, только глуповато хмыкнул.
Такие штучки он отмачивал время от времени, но предугадать, когда пришло время Х было невозможно, вероятно, это случалось экспромтом даже для него самого.

Похожий случай произошел, когда он неожиданно ударил по голове куском засохшей глины древнюю старушенцию. Она была, как две капли воды похожа на бабу-ягу, в исполнении Миляра, по- русски не говорила, зато частенько висела на дереве, ухватившись руками за сучок акации. На наш взгляд, поведение более чем странное, если учесть, что мы верили во всякую чушь, которой пугали друг друга на ночь: ведьмы, колдуньи, оборотни и т.д.

Старушка мирно дремала на корточках у своей калитки, когда Жире пришло в голову, что она что-то там против нас колдует. Выбор оружия в борьбе со всякой нечистью у нас был небогат, ни про какие серебряные пули и осиновые колы с чесноком мы слыхом не слыхивали. А вот о том, что булыжник – орудие пролетариата, к которому мы себя с гордостью причисляли, знали не понаслышке. Хорошо еще, что под Витькину руку подвернулся комок ссохшийся глины и он рассыпался от удара. Вечером родственники «ведьмоватой» старушки пришли потолковать с нашим родителям. Оказалось, что бабушка страдает тяжелой формой болезни костной системы, и чтобы ее совсем не скрючило приходится висеть на сучке, растягивая позвоночник.

Витька в эту сказочку так и не поверил, хотя ему настойчиво и профилактически внушал ее отец с помощью ремня. Меня не пороли, считалось, что я разумный и все понимаю на словах.
Витькин отец к этому времени уже несколько лет, как освободился из тюрьмы. Туда он попал из-за своей уникальной везучести и находчивости.

Ему в жизни все время везло на находки. Однажды он нашел прямо на дороге у трамвайного кольца какой-то ящик, вывалившийся на ходу из кузова полуторки. В ящике оказались солнцезащитные очки, товар в середине пятидесятых годов, прямо скажем, остро дефицитный и редкий. Выпивали тогда нечасто и только с получки заглядывали в винный подвальчик к Мухтару. Везучий Витькин папа стал навещать Мухтара каждый день, да не один, а с кумом Елизаровым. Понятное дело, кто-то позавидовал чужому счастью и настучал, куда следует. Не повезло. И не везло еще года четыре.

 За ящик дурацких очков, которые и носили только стиляги можно было схлопотать срок, который сейчас дают в ранге министра, укравшего у государства миллионов пятьдесят американских денег. Такие строгости объяснялись недавней войной и считались по сравнению со сталинскими временами оттепельной безнаказанностью.

Кстати, этот виноторговец Мухтар тоже был большим везунчиком. Меня всегда интересовало везение, как явление, стоило бы исследовать его попристальней, откуда и к кому приходит, куда и с кем исчезает? Простому колхознику Мухтару, не путать с одноименной служебной овчаркой, руководство доверило ответственное дело торговать излишками колхозного вина, остающимися после сдачи государству.

Мухтар всегда жил в городе и, где находится его родной колхоз, знал только понаслышке. Бочки с вином ему привозил каждую осень станичный грузовик. Мусульманин и горожанин Мухтар записался в станичный колхоз-миллионер к обоюдной выгоде своей и казачков-виноделов. У колхоза были излишки вина и право на его реализацию в городе. У Мухтара был дом с погребами, расположенный в очень удачном месте. Так колхоз нашел место и пристроил свое вино, а Мухтар влился в полноправные члены колхоза-миллионера и принялся лично и успешно догонять колхоз в смысле зажиточности.

Но пришла беда, откуда не ждали, правоверный Мухтар стал крепко выпивать и терять контроль над хозяйством. Родственники зажиточного колхозника, обеспокоились таким положением вещей и вероятным исключением Мухтара из коллективного хозяйства. Закрытие чудного подвальчика нависло вполне реальной угрозой над семейным благополучием. На совете родственники заставили Мухтара поклясться на Коране, что он не будет больше пить спиртного.

 Мухтар сильно изменился после этого, из полнокровного весельчака он стал угрюмым занудой. Тогда его друзья нашли выход для поклявшегося не пить Мухтара. Они налили вина в миску, накрошили туда хлеба, дали ложку Мухтару и со смехом предложили ему
-Мухтар, ты поклялся, что не будешь пить вина и держишь свое слово с достоинством настоящего мужчины, но ты ведь не клялся, что не будешь есть, отведай, дорогой, это всего лишь тюря.

Мухтар снова приобрел здоровый цвет лица типа кровь с коньяком и обычную веселость нрава. На требования родственников поклясться не есть этой тюри, уже опытный Мухтар отвечал.
-Один раз вы заставили меня против моей воли, и я слово держу. Теперь вы опять за свое. Коран вам не игрушки, и я вам не мальчик, клясться полагается один раз в жизни и не -докучать Аллаху несерьезными пустяками.

Ученных богословов тогда найти было трудно, некому было возразить Мухтару на его, казалось бы, резонный ответ. Он оказался человеком крепким, и еще долго радовал друзей своим гостеприимством. Родственники тоже в накладе не остались, дело после выхода Мухтара на заслуженный отдых перешло к записавшемуся в колхоз племяннику.


Многочисленные и обширные сады, насаженные еще до войны постепенно старели и из закрытых и охраняемых территорий становились местом массового посещения влюбленными парочками. Кирпичные заборы еще выполняли свою функцию, но сторожей уже не было. Пацаны без страха получить заряд соли в задницу преспокойно лакомились черешней и абрикосами, сбивали зеленые орехи, а между сбором и поеданием фруктов выслеживали эти самые влюбленные парочки. Нравы царили строгие, больших вольностей молодежь в основном себе не позволяла, целовались, обнимались, пытаясь скрыться от хохота и свиста вездесущих пацанов, но всякое случалось.

О том, что намерения у этой не очень юной пары самые серьезные мы с Витькой догадались каким-то шестым чувством. Сначала мы ползком подобрались метров на тридцать и залегли в кустах. Обнаружила чуждое присутствие женщина и показала на нас мужчине.
-Вы чо здесь третесь, пацаны? Гуляйте дальше,- мужик смотрел на нас строго.
-А чо, нельзя? Где хотим там и гуляем,- Витьку на понт взять было не так просто.
-Щас шею намылю, тогда поговоришь у меня, сопляк.- мужик начал заводится.

-Чо это вы обзываетесь, где вы сопли увидели, приснилось вам?
-Слушай, пацаны, по-хорошему пока прошу...
-А чо хорошего? Обзывается еще..., по-хорошему называется...
-Ладно, пацаны, вот пятьдесят копеек, хотите на мороженное?- мужчина дал слабину и шел на мировую
-Мы за двадцать восемь копеек любим, у вас не хватает на двоих,-Витька слабину взял и потянул на себя одеяло
-Хорошо, вот еще десять копеек.

-А мы по два хотим, мы по одному не чикаемся,-одного одеяла Витьке было мало.
-Вот рубль, больше нет, держи, и чтоб я вас здесь больше не видел.
-Хитренький, поймать хочешь? Ты на пенек рубль положи, а сам отойди подальше.
-Ладно, хрен с вами, нужны вы мне были,- мужик положил деньги на пенек, а сам отошел метров на двадцать.

-Ей тоже скажи, пусть отойдет.
-Слышь, отойди, иди сюда.
-Женщина нехотя встала и отошла.
Когда Витька уже готов был взять деньги, мужик рванулся к нему.
-Атас!- заорали мы оба и бросились в разные стороны.

Мужчина пытался поймать Витьку, но он ловко уворачивался. Мужик, промахнувшись в очередной раз, выбился из сил и тяжело дышал.
-Смотри, вот железный рубль..., кидаю далеко..., вон туда - на дорогу, а сам ухожу в другую сторону.

-Теперь так уже не получится, ты нам за обман три рубля должен,- Ставка выросла пропорционально росту Витькиной наглости - ровно в три раза.
-Ах ты, сученок, ничего не получишь. Пошли,- последнее было обращено к женщине, и они стали удаляться в сторону.

-Айда за ними, щас они только местечко найдут, и мы тута.
-Жира, кончай, отваливаем отсюда, мужик серьезный - поймает, голову открутит.
-Пусть поймает сначала.
-Не духарись, он тебя уже чуть за трусы не сцапал.
-Чуть- чуть не считается, про чуть- чуть по радио не сообщают и в газетах не пишут.
-Напишут, когда во саду ли в огороде найдут труп без головы...

-Ты чо забздел? Так и скажи..., я с него три рубчика все равно слуплю, у него точно есть, просто жмотится.
Когда женщина снова засекла нас на новом месте, мы особо и не прятались.
-Дай им три рубля, пусть подавятся, сволочи.
-Еще чего, да я лучше им бошки поотрываю…, все, поймаю - хана.

-Мальчики, возьмите три рубля и уходите, как вам не стыдно людей преследовать, я сама учительница, вас в школе этому учат?- женщина расстегнула сумочку и достала деньги
-Ну дает, учительница. А вы, чему детей учите, вам не стыдно, вы че сюда пришли, задачки решать?

-Какой наглец, я таких еще не видела, даже интересно, что из такого вырастет?
-Вырастет не волнуйтесь, только вы уже старая будете, я помоложе себе жену найду.
Мужик заржал, женщина сначала рассердилась, но потом стала хохотать вместе со своим партнером. Она оставила три рубля, покачала головой, и они удалились в другой конец сада.

Сказать, что мы постоянно что-то отмачивали по испорченности натуры, конечно же нельзя, мы много чего делали и полезного, например, мастерили машины и броневики на пацанячей тяге или с педалями. Для наших поделок необходимы были инструменты: доски гвозди и прочие комплектующие. За пользование отцовским инструментом Витьку регулярно пороли. Если рубанок вдруг отказывался строгать, а у стамески оказывался слегка размозженный торец ручки, это свидетельствовало против Витьки.

 Суровый отец просил принести ему «комсоставский». Что означает слово «комсоставский» Витька не знал, для него это был просто ремень. Подначивал Витькиного отца на экзекуцию навещавший их кум Елизаров. Он был вообще сторонник профилактических порок, но ремень называл иначе, «тра ля ля». Витька глубоко не вникал в смысл этих синонимов, хрен редьки не слаще.

 Лишь в последствии мы узнали, что «комсоставский» ремень означает ремень командного состава. С ним прошел фронт Витькин отец-кавалерист. Когда он вернулся из заключения и увидел, что сын вполне созрел для воспитательной работы, то повесил ремень на видное место на гвоздь. А гадкий Елизаров, опрокинув стопарь в гостях у кума, ехидно интересовался у маленького Витьки, давно ли тот пел тра ля ля и, почему так важно регулярно репетировать именно эту песню.

Гвозди приходилось добывать, выдергивая их гвоздодером и клещами из мест, где, как нам казалось, их набито уж совсем чересчур. Мы руководствовались той же логикой, что и Чеховский «злоумышленник», отвинчивавший гайки с железной дороги с пониманием и тонким расчетом. Но Витькин отец, как и дознаватель у Чехова этой логики не понимал и педагогическими фантазиями не опохмелялся, он тупо и рутинно доверял воспитание сына фронтовому товарищу комсоставскому.

 Витькиного отца вообще-то звали Борис, но моя младшая сестренка, не выговаривая сложное имя, называла его дядя Боба, а Витькину маму, тетю Аню сокращала в китайское Тюань. Так они и остались в памяти - дядя Боба и Тюань.

Досками мы запасались в налетах на соседнюю тарную базу. Высоченные штабеля из ящиков намного превышали высоту забора. Иногда самый верхний - сваливался на нашу сторону самостоятельно, а иногда мы сами помогали ему упасть. Ящики разбирались на доски, а гвозди тщательно выпрямлялись на наковальне, и все шло в дело.

Мастерили также самокаты на подшипниках, они грохотали чуть тише трактора или танка. Учитывая их количество у пацанов и даже то, что ближайший завод находился километрах в пяти шум стоял вокруг вполне индустриальный,. Еще, конечно, оружие, без него никак. Рогатки, луки, взрывпакеты и поджигушки.

Если первую рогатку и лук мне помог сделать отец, то за поджиги мне была обещана самая суровая экзекуция, наподобие Витькиных. Самодельное огнестрельное оружие часто наносило увечья и калечило изготовителей и стрелков. Не смотря на отцовское предупреждение, поджиг у меня имелся, и хранил я его в укрытии под черепицей крыши нашего дома.

 Расправа учинилась после сильнейшего града, разбившего несколько черепиц. Я по детской беспечности не проанализировал ситуацию, не догадался, что, когда отец станет перебирать черепицу на крыше, может открыться мой тайник. Так все и вышло, информацию о провале закладки принесла мне старшая сестра, она же и подготовила меня, провожая домой с футбольного поля.

-Ну все, теперь тебе попадет, папа ремень уже вытащил из брюк, ждет тебя миленького не дождется.
 Сестра не злорадствовала, просто она хотела справедливости. Ей доставалось гораздо больше, чем мне, она была старшая, и в отсутствие родителей на ней, можно сказать, был весь дом.

Я же делить ответственность и подчиняться ей не желал, от чего у нас возникали разногласия и баталии с рукоприкладством.
Силы были примерно равны, но у меня оставалась возможность для маневра. Я рос вольной птицей и мог убежать из дома на целый день, а сестре приходилось держать отчет перед мамой за порядок в доме и хозяйство.

За поджиг меня выпороли, как и было обещано. Отец, правда, поинтересовался, зачем в мирное время оружие такого мощного калибра? Слоны и носороги в нашей местности вроде, не водятся, если только использовать, как противотанковое ружье, но за это и полагается, как в военное время.

Поджига было жаль. Чтобы добыть для его ствола подходящую трубку, мы с Витькой три дня ошивались возле завода «ГАРО», составляя план его ограбления на предмет этих самых трубок. Вычислили охрану в лице пьяненького сторожа и прикормили собачку. Трубок взяли метровых штук семь, а донесли до дома всего две, на границе каждого района приходилось делиться с местными пацанами за право прохода по их территории.

Одно из излюбленных наших развлечений - походы в воинскую часть, стоявшую от нас через обширное поле, где когда-то располагался виноградник.
Иногда нас там ловили и сажали чистить картошку в солдатской столовой, но чаще всего никто не обращал внимания на пацанов, прыгавщих через коня на спортплощадке или преодолевавших полосу препятствий.

Когда началось строительство пятиэтажек для офицерского городка, естественно, что мы облазали всю стройку и знали там все ходы и выходы. Работы велись ни шатко, ни валко, впрочем, обычно принятым порядком. Часто они и вовсе замирали на несколько месяцев, тогда вся стройка попадала в зону военных действий. Воевали мы с пацанами из офицерского городка самым серьезным образом с применением камней и рогаток. Для того, чтобы получить тактическое преимущество важно было занять поле боя первыми.

Как-то с самого утра мы решили организовать засаду в одном из строящихся домов. Пробираясь на верхний этаж, почувствовали, что опоздали - в доме уже кто-то был. Из другого конца здания доносились какие-то звуки. Опередили. Кто же это такой шустрый? Пролезли через проемы к другой лестнице и, осторожно выглянув сверху вниз, увидели... Тарзана.

Голая задница здоровенного мужика и вся его могучая и волосатая конструкция припечатала то, что лежало и кричало под ним на куче теплоизоляции, торчали только женские ноги. Вот такие экстремальные страсти, прямо с утра, когда все порядочные люди устремились к станкам и своим рабочим местам.

Наверное, Витька, как и я подумывал о том же самом, глядя на это скотство и непотребство, а может даже насилие. Но в отличие от созерцательного меня он был человек действия. Зарядив рогатку картечью, он аккуратно прицелился и растянул тугую красную резину от авиационной камеры.

«Придурок, что щас будет»?! - успел подумать я перед тем, как вместе с Витькой принять неминучую смерть от руки звероватого тарзана. Я сделал Витьке страшные глаза и даже повращал ими, но заряд уже летел к цели. На лохматой ягодице сладострастника расцвел красный цветок, а из глотки вырвался утробный рык. О чем подумала его партнерша или жертва..., впрочем, размышлять не приходилось, а рассмотреть ее получше, из-за сильного цейтнота не получилось.

 Он несся за нами, как реактивный бульдозер, сметая строительные, инженерные и вспомогательные конструкции. Когда его рука уже готова была ухватить меня за шиворот, я выпрыгнул с балконной плиты на огромную кучу песка внизу. Если бы я не откатился после приземления, он бы раздавил меня, как лягушонка.

Спастись можно было, только в воинской части. Я уже завершал перелаз забора, когда он зацепил клешней мою ступню. Привычка шнуровать кеды небрежно и рваными шнурками сослужила добрую службу. Обувь осталась у него, а я перевалил забор и побежал наполовину разутым. Странную картину увидел дежурный по части, мирно шествующий в штаб. За юрким пацаном метрах в двадцати несся здоровенный детина в синих сатиновых трусах, похожий на Тарзана.

На окрик офицера тарзан не среагировал, тогда тот отдал команду задержать нарушителя взводу солдат, топавших на работы. Мужика сбили с ног и пытались заломать, но он раскидал всех и вырвался. Досматривать, чем кончится, я не стал и юркнул за угол столовой. За мусорными баками окопался Витька, и я протиснулся к нему. Мы несколько раз меняли диспозицию, но узнать наверняка поймали мужика или он ждет нас за забором не удалось.

Мы протряслись целый день и вечер, но к ночи поняли – нужно было уходить раньше по- светлому, ночью он нас точно прибьет. Если просочиться в парк с техникой то можно вылезти совсем с неожиданной стороны, задняя стена парка выходила на глухой берег Сунжи, там он нас врядли ждет. Переплыть на другой берег и вернуться домой через консервный завод - такой план показался нам наиболее безопасным. То, что в парке находится вооруженный часовой мы в расчет не взяли, разьяренный тарзан казался самым большим ужасом в нашей жизни.

-Стой, кто идет!- Окрик часового уронил нас на землю. Самой большой глупостью было таиться и молчать, что мы и делали.
Стой, стрелять буду,- точно по уставу действовал часовой.
«И ведь точно будет стрелять, сейчас нас убьют», - понял я.

-Дяденька! Солдат! Не стреляйте, мы свои, мы не шпионы!- Голос дрожал и плакал.
-Вы че здесь, придурки, делаете, а ну ка брысь отсюда, пристрелю к чертовой матери.
-Дяденька солдат, мы заблудились, нам вон туда надо, не стреляйте, мы быстро, только не стреляйте.
-Давай, брысь отсюда, вот идиоты - на мою голову.

Мы проскочили на другую сторону и, погрузившись в черную воду, переплыли на другой берег. Домой проскользнули, как мыши. Я не ужиная, моментально лег спать.
На другой день появились первые слухи, что силами доблестных военных удалось поймать насильника-маньяка, от которого пострадала молодая женщина.

Мы с Витькой понимали, что лучше держать язык за зубами помалкивать и не высовываться. Преодолеть искушение прославиться нам помогла история Тома Сойера. Вдруг этот тарзан сбежит, как индеец Джо и что тогда, трястись от страха как Том и Гек? Чем все это закончилось мы так никогда и не узнали, газеты радио и молодое телевиденье в те времена были крайне сдержаны и не пугали обывателя, не то, что нынче.

Мы взрослели и дороги наши закономерно расходились все дальше. Я заканчивал школу, а Витька мечтал работать шофером, но пошел в училище на каменщика.
Шел чемпионат Европы по футболу. Любители спорта с нашей округи, собравшись на улице спорили о бесспорном - наши лучше всех, и доказывали недоказуемое -наших опять засудили.

Из темноты вишневой аллеи показалась плотная фигура, и послышалось «…Вез я девушку трактом почтовым…» Пьяный в драбадан на свет фонаря шел, покачиваясь, Витька.
Вот это номер. Выпивать до окончания школы, у нас было не принято. Никто из наших ровесников еще не пробовал спиртного, нам было по шестнадцать. Глядя на раздавшегося в плечах рослого пьяного парня, я вдруг понял –мы выросли, мы стали взрослыми.

В жизни все, как в жизни, пути человеческие сходятся и расходятся. С бесшабашным, сейчас бы сказали безбашенным, дружком моего детства, Витькой я виделся последний раз в середине восьмидесятых годов прошлого века. Я приезжал в родной город навестить мать. Оба женаты, дети, работа. Он осуществил свою мечту и ездил на белой «волге», правда, машина была казенная, он возил на ней большого начальника или скорее его жену. Мы зашли с ним в подвальчик Мухтара, как бывало, заходили туда наши отцы. Посидели, выпили и поговорили, ведь не виделись лет пятнадцать. Когда основные жизненные коллизии были уже обговорены, он вдруг, как в детстве хмыкнул и сказал:

- Два дня назад, в субботу взял жену, и поехали к ее родителям в Петропавловку. Едем мимо Тыртовой рощи - я ей говорю: -давай сядем, перекусим на травке.
Только расположились, достали еду, вдруг из оврага вылезают пацаны. Сели недалеко и смотрят.Я -им:
-Пацаны, чо надо? Они:
 -Ничо. А чо, нельзя посидеть да?

-Ну, я же опытный - говорю:
-Пацаны, сколько хотите? Они:
-Гони пятерочку, дядя.
-Я им дал пять рублей, а жена ничего не понимает:
-Ты, что испугался этой мелюзги, зачем ты им деньги дал?

-Она думала, что я из страха от хулиганов откупаюсь.
-Тебе, что дома места мало или на романтику потянуло?- спросил я с усмешкой.
-Да нет, ничего такого у меня даже и в мыслях поначалу не было, это, когда эти нарисовались, вдруг вспомнил нас и все былое...
-Ну да, в душе твоей отозвалось... Ну, и что жена?
-Она этой романтики не понимает:

-Дураки,- говорит,- вы здоровые, а ума нет.
-Витька, а ведь она права, ума у нас точно было не густо.
-А сейчас, думаешь, что-то изменилось? Если честно, я себя тем же пацаном чувствую, только то, что учительнице той, помнишь, пообещал, выросло, а так...

Мы обнялись на прощанье, обещали не забывать, но человек предполагает, а кто-то за него располагает. И не всегда это Господь Бог, не творящий зла, но попускающий ему случаться. Если долго везет, значит в скором времени все может перемениться. Это не значит, что верно и обратное, для этого слишком мало стабильности, все как-то зыбко, слишком много перемен...А подвальчик Мухтара приказал долго жить, да и как иначе - на войне, как на войне.