Вступление 2. путешественник

Я выбежал из дома, так как чувствовал, что опаздываю. Ощущение проснулось вместе со мной и не давало мне нормально позавтракать. Вешалка, бережно хранившая мое пальто, едва не бросилась мне в ноги, когда я рывком снял с нее одежду. Возможно, тапочки так и остались бы незамеченными на ногах, если бы не промозглый дождичек и лужица перед дверью.
Я выбежал из дома, наткнувшись на темный силуэт. Это большое было черное, холодное и неживое. Когда глаза немного привыкли к темноте, я опознал в этом силуэте… свой порш! Торопливость тут же была выдавлена из меня любопытством. Тем более, если это и есть мой автомобиль, я обязательно успею, куда бы ни требовалось торопиться! Да и зачем торопиться куда-то, неизвестно куда, когда под рукой есть уверенность в сегодня и завтра, воплощенная в многолошадной стали. Здесь стоял целый табун с еще горячим капотом – как будто я только что его покинул. Внутри казалось тепло и уютно. Светлая кожа салона манила прикоснуться, освежитель воздуха, наверное, легко будоражил тонкими нитями воздух внутри салона. Автомобиль стоял, будто готовый прыгнуть вскачь – подобранный, жаждущий, голодный.
Трижды я обошел его, на третьем кругу вожделенно касаясь рукой его стального тела. Легкое волнения наполняло меня, усиливаясь с каждой растаявшей секундой, что отделяла меня от свидания. Ручка двери водителя ласково поддалась моему движению. Непередаваемый запах недавно купленного автомобиля, дополненный парфюмом, тонкой ниточкой запаха кожи и много-много чего еще окутало меня, затягивая вовнутрь.
Сидеть на водительском месте своего авто было непривычно потому что… Не хватало большого живота. Когда-то я мог положить руку на пузо и баранку – получалось удобно. Правда, сейчас оказалось тоже приятно и сладостно ощущать себя внутри стального льва. Ключи были в замке зажигания.
Легкое урчание. Сладкий звук. Рокот маленького, но неудержимого вулкана.
Не удержался и рванул с места – в карьер. Породисто загудел двигатель, сзади брызнула из-под колес земля. Скорость, власть, комфорт – что еще нудно состоятельному человеку?
И тут я понял, что у меня снова есть пузо. Ровно как было. Большие волосатые руки лежали на оплетке руля и на животе.
Но это ощущение… Я получал неописуемое наслаждение от обладания этой стальной плотью. В плеере играет диск Deep Purple. Над крышей – плаксивое небо. В руках – надежный сытый конь. Под колесами – дорога. Чего еще не хватает джигиту? Женщины!
Вдруг – через три минуты появляется она – стоит у обочины, подняв руку в однозначном жесте.
- Садись, красавица! – Заманиваю ее через открытую дверь.
- Помчали, мачо! – Игриво подыгрывает она мне, ловко запрыгивая вовнутрь. – Вези меня из этого города подальше! Вези меня скорее, дорогой!
- С превеликим удовольствием! – Радостно выруливаю я. Что может быть лучше такой пассажирки? Слегка пьяна и едет не куда-то, а «отсюда». Любая дорога по пути!
Она снимает черный беретик и хорошо отрепетированным обворожительным движением расправляет свои огненно-рыжие волосы.
- Ты хочешь меня? – Спрашивает прямо, глядя в мои глаза. Такой напор меня как-то слегка смутил.
- Пока что нет, - Отвечаю честно.
- Ладно, молодец, а то уже надоело – никак выехать из города не могу.
- А чего ж ты уезжаешь отсюда?
- А надоела мне эта жизнь – опостылела! Все здесь и дома эти, и грязь вокруг, и визгливые собачки, и милые старушки, заботливо прилипающие ко мне с расспросами – все достало! Я хочу жизнь новую! Как ни крути, хоть здесь и каждый день – совсем не тот, что хочешь, но я хочу отсюда! ХОЧУ ОТСЮДА! – Последние слова она почти прокричала, а лицо ее исказила легкая гримаса боли – не телесной, а душевной.
- Хочешь конфетку? – Отчего-то спросил я.
- Давай. А что это, курево какое-то?
- Не-е-ет – вон, в бардачке лежат, в цветные бумажки завернутые – там всякие и шоколадные и сосательные вкусные штучки. Попробуй! – Подмигнул ей.
Она с интересом занялась изучением бардачка, в котором было полно всяких мелочей. Затем вытащила одну из конфеток и стала бороться с фантиком. Затем – сунула в рот и сосредоточено уставилась на дорогу.
Ее зеленые глаза смотрели в одну точку на дороге, которая все время ускользала. Иногда пышные реснички хлопали, как крыльями бабочка. Иногда она по-детски шмыргала своим прямым, остреньким носиком. Высокие скулы были будто сосредоточены. Губы, хоть и делали вид улыбки, были стянуты напряжением. Пару раз она ни с того, ни с сего вздергивала бровь – то ли мыслям, то ли нервный тик.
- Слушай, вот скажи, зачем одному человеку нужен другой? – Она опустила окно и выплюнула конфету. – Я тебе нужна?
- Странная ты какая-то – все прямо говоришь, так ведь непросто, небось, с людьми?
- Просто – непросто – я живу, ты мне на вопрос лучше ответь – нужна я тебе?
- Ну-у-у… Нужна – Неуверенность сама вплелась в интонацию.
- «Ну-у-у… Нужна…» - Передразнила она. – Ты сам-то себе веришь? Может быть, конечно, я тебе нужна, как тело. Но я, как человек, тебе не нужна. Тебе, может быть, нужны мои волосы, хотя, наверное, лучше – грудь (и лучше третьего – пятого размера), а может, и еще проще… - Она очень выразительно промолчала и я сам понял, что в ее понимании еще проще.
- Ну зачем ты сразу всех под одну гребенку? Может, я и не интересуюсь твоим телом…
- Ага, вижу, со-о-овсем не интересуешься, так просто глазками стреляешь – Перебила она меня, но сказала с такой интонацией, что мысль высадить ее не возникла. – Знаешь, сколько раз я в жизни уже видела эти взгляды? Знаешь, как я от этого устала! Один лишь раз на меня посмотрел человек, как на человека. Виновата я чтоль, что всегда красивой получаюсь? Виновата ли, что всегда только женщиной и была?
Она замолчала, но по ее участившемуся дыханию, по тому, что она стала прикусывать нижнюю губу, по тому, что она отвернулась к окну, было ясно, что она разволновалась. Достала еще конфетку из бардачка. Минут через пять она успокоилась.
- Просто я хочу убежать подальше от него.
- От кого? Он тебя обижает что ли? – Какое-то подобие сочувствия и зачатка отеческой опеки проснулись во мне.
- Дурак ты! – Необидно сказала она – Ты ведь даже не знаешь, что такое любовь! И не поднимай брови, не надо мне противоречить! Я вижу это в твоих спокойных глазах! Я вижу это в твоих довольных руках! Ты не знаешь, что такое, когда любишь не животом, или ухом, не руками или глазами, а любишь – душой, телом – всем, едино, неотрывно. Я полюбила его. – Ее взгляд затуманился, сосредоточившись на горизонте. – Одним вечером – он гладил меня, почти как все, но немного иначе. Он смотрел в мои глаза и старался говорить с моей душой. Как я смогу тебе рассказать, что это было, если ты не знаешь, каково это всегда быть женщиной! Он расспрашивал меня о моих детях, а я ему врала, что у меня нет детей, но он чувствовал. Он всё всегда во мне чувствовал. Он как будто был мной, но вовне. И в тот вечер я поняла. Осознала, почувствовала, что люблю его. Я любила его всегда. Просто это на время – с моего появления на свет – притихло во мне, а он разбудил. Мы жили вместе семь лет. Ровно семь лет, как не живут люди. Он менялся, менялась я, он иногда становился женщиной и все так же понимал и дополнял меня. – Она достала шоколадную конфетку и сунула ее в рот, пожевала недолго и выплюнула в окно. По щекам ее текли слезы. – Останови, меня тошнит!
Я резко остановился и ее вырвало на дорогу, едва она успела открыть дверь.
- У меня нет ничего! – Продолжила она, не разгибаясь, готовая к новым спазмам. – У меня нет меня! Он отобрал у меня все, когда пришел чужим. Ровно через семь лет, он пришел, а я не почувствовала его прихода. Его глаза были стальными, а руки холодными. Он был похож на себя, но был другим. Я все поняла. Он изменился, он изменил. И он увидел что-то в моих глазах – едва вздрогнув, но не стал говорить слов, строя стену лжи. Он сказал лишь, что потерял меня в себе. А потом ушел… Уф-ф-ф… Поехали!
Она вытерлась салфеткой и её будто подменили. Деловито появились тени. Нарисовалась улыбка на лице, руки перестали дрожать. Губная помада нарисовала сочные губы как раз в тот миг, когда начал вырисовываться город. Она жадно всматривалась в городские пейзажи. И с каждой секундой лицо становилось все серее и серее.
- Останови!
- Что такое?!
- Останови, говорю!!! – Завизжала она. - Это тот же город! Проклятый, проклятый город!
Она выскочила и побежала прочь от дороги. Я слышал ее удаляющийся бег, шуршание кустов, шум удалялся, удалялся и вот, почти затихнув, он сменился визгом покрышек и гулким ударом где-то вдали.

---------

От сна меня оторвало грохотание огромной гаражной двери. Звук был громким, но таким привычным, что я не проснулся полностью, а только стал едва-едва скользить по поверхности сна. Затем по моему боку кто-то ласково похлопал, чья-то знакомая, добрая и крепкая рука.
Сон окончательно пропал, когда повернулся ключ зажигания и я, разогреваемый шестнадцатициллиндровым желудком, стал моргать огромными фарами в стену напротив.

-- Привет, дружок, - сказал водитель, похлопывая рукой по рулю. – Сегодня придется немного покататься, поразомнешься хоть на просторе!

Он выскочил из кабины и стал обходить меня кругом, что-то проверяя, ощупывая, попинывая, подергивая провода. Завершив этот важный ритуал, он открыл створки гигантских ворот, помыл руки, умылся и вернулся за руль.

-- Ну, с Богом! – И я, уже совершенно пробудившийся и бодрый, разогретый и голодный до километров, жадно дернулся наружу, выбросив черное облако выхлопа. – Сегодня мы с тобой, Грид, должны доставить семь тонн груза в соседний город, так что, поработаешь у меня на славу!

Было приятно  слышать его уверенный, спокойный, увещевающий голос. Моя память хранила, что мы уже давно сработались, много тысяч километров проехали, сперва притирались друг к другу, капризничали – каждый по-своему, но затем стали просто дружить, каждый делает свою работу, каждый следит за другим. И вот, новый заказ – что-то перевезти в новый город. Такая работа нечасто выпадает, чаще колесить по пробкам города, что для меня как копание подростка в песочнице.

Мы загрузились на складе какими-то коробками и двинулись в путь. Вообще, когда тебя нагружают хорошо, это тоже удовольствие. Сразу чувствуешь свою силу, грозно, чуть не огненно, попыхивая дымом из выхлопных труб, чувствуешь, как напрягаются суставы, блаженно потягиваясь, ощущаешь вибрацию дороги под собственным весом и, наконец, чувствуешь свою возросшую инерцию, схожесть с исполинским снарядом, неотвратимым и грозным.

Долго выбирались из городских трущоб, толкались в пробках, стояли на светофорах, пока не выехали за последний городской светофор, вздохнув с облегчением. Сложно передать это ощущение единства с дорогой, ветром, небом и окружающим необжитым пейзажем,  которое появляется когда выбираешься на шоссе с долгой дорогой впереди из суматошного города.

Встаешь на дорогу, набираешь свой любимый – не быстрый и не медленный темп движения, в котором экономятся силы и думается легко. Средним, неторопливым и экономным шагом, начинаешь длинную дорогу, чтобы она примирилась с тобой, чтобы успеть примириться с ней, чтобы успеть насладиться воздухом и ветром, чтобы глаза отдохнули окружающими просторами. Люблю, когда воздух, став тугим и вязким, начинает щекотать зеркала заднего вида, решетку радиатора, тонкими струями залазит под капот и под дворники. В долгих поездках, Дирг редко разговаривает, погружаясь в бездумные размышления.

Стоило нам выбраться из города и набрать нормальную скорость, вдохнуть полной грудью, как из придорожных зарослей на дорогу выскочила женщина. Первым ее заметил я и сразу стал тормозить, затем Дирг подправлял мои усилия, крутя баранку и озверело давя на тормоз. В глазах девушки, не таясь, плясал ужас, парализовав ее тело.

Дирг реши объехать девушку немного правее, выезжая на встречную полосу иначе было никак невозможно миновать девушку. Моя инерция была пугающей, несмотря на визг покрышек, остановиться со ста двадцати километров в час груженой машине – дело непростое. Нас тащило и тащило вперед. Вдруг, из зарослей слева на дорогу выпрыгнула коза. Дирг практически не колебался – из двух жертв он предпочел выбрать жизнь девушки. Глухой, смачный удар и увядающее жалобное блеяние козы.

За что я очень уважаю Дирга, так это за то, что стоит чрезвычайному происшествию пройти, как он тут же становится спокойным и рассудительным. Так и в этот раз, только мы чудом миновали девушку, сбив козу, он спокойно вышел из машины, оглядел козу, оттащил ее к обочине, убедившись, что той уже никто не поможет и пошагал к девушке.

-- Вас подбросить? – Спросил он.

Девушка стояла, то открывая, то закрывая рот. Глаза ее были широко распахнуты. Она бесцельно оглядывалась по сторонам, смотрела на меня, на Дирга, оглядывала себя, свои руки. Дирг подошел к ней вплотную, повторив вопрос:

-- Вас подбросить? – Сделав голос мягче и убедительнее.

Девушка неуверенно кивнула и, провожаемая Диргом, подошла ко мне, поднялась на пассажирское место и остолбенело замерла в сидении.

-- Ну вот, все хорошо, что хорошо заканчивается! Козу, конечно, жалко, но сама виновата. А Вам – ужасно повезло, что мой Грид… Кстати, меня зовут Дирг, а моего стального друга – наоборот, Грид. Так вот, он, Грид, наполовину одушевлен – хотите верьте, хотите – нет, он Вас заметил и сам начал тормозить. Так бы наверняка я не успел бы среагировать… Куда едем?

-- Мне все равно, только бы подальше от этого города!!! У меня столько плохого связано с ним!..

-- Э-э-э-э, нет, так я Вас не повезу! Вот сколько у меня пассажиров было, тех, что хотят уехать «отсюда» - пока они зациклены на том, откуда едут – никуда уехать не могут и меня, соответственно, задерживают. А нам с Гридом непременно надо сегодня в Паллас приехать, разгрузиться и еще вернуться.

-- Но мне на самом деле, все равно, куда ехать, лишь бы…

-- Нет, нет, нет, даже не продолжайте! Еще раз повторите – высажу и поеду дальше один, а Вы так и будете колесить из этого города в него же! – Он завел мотор и тронулся. – Пойми – Есть у него такая манера незаметно на «ты» переходить. – Если ты думаешь только о том, что ненавидишь апельсины, то жизнь твоя будет наполнена только ими, избеганием их, уничтожением, но все время – вокруг апельсинов. Забудь про апельсин! Все, что тебе сейчас надо – захотеть в Паллас! Знаешь, какие там замечательные парки? А как там здорово готовят рыбу в одном ресторане! Хочешь, я тебя там угощу?

-- Д-да… Пожалуй. Кажется, я тебя поняла. Точно, отвези меня в Паллас, в это заведение, где вкусно готовят рыбу! Кстати, меня Лизой зовут! Я давно ты работаешь дальнобойщиком?..

Они долго и размеренно разговаривали, пока я ехал в Паллас. Девушка, в каждой черте которой чувствовалась какая-то женственность и в то же время трагедия, практически не рассказывала про себя, а только расспрашивала Дирга. Иногда она некоторое время молчала, отвернувшись к окну. В это время разговоры сами собой утихали, водитель тактично не лез с расспросами, а просто вел меня к Палласу, а по щекам девушки катились медленные и тихие слезы.

Мы доехали до города вовремя, разгрузились, затем Дирг повез девушку, как и обещал, в небольшой ресторан с избитым названием – «Голубая волна» – где готовили удивительно вкусную рыбу.

-- Я все еще не могу поверить, что вырвалась из этого… - Она осеклась. – Не могу поверить, что я добралась до Палласа! Спасибо тебе, Дирг! Ты самый здоровский водитель из всех, кого я встречала! Самый понимающий! – Он немного даже покраснел от неожиданного комплимента.

-- Не забудь еще и Грида поблагодарить, а то ведь он обидится!

-- Конечно, конечно! Спасибо тебе, замечательный стальной друг, что заметил меня, спас, да еще и увез… Привез в этот чудесный город!

Она нежно погладила меня по приборной панели и немного неуклюже, с непривычки, выскочила из кабины.

-- Пока, Грид!