Портрет

АНАТОЛИЙ АРГУНОВ - http://www.proza.ru/author.html?argunov

Рабочий день клонился к концу, когда в кабинете главного врача раздался телефонный звонок. Недовольно морщась, Вадим Ильич слушал продолжительные трели телефонного гудка, ожидая, когда трубку возьмет секретарь. Но видимо Жанны не было на месте, и телефон продолжал упрямо звонить. Нехотя Вадим Ильич все же взял трубку.

- Слушаю Вас! Алло, алло.

- Это клиническая больница N-ска номер два?

- Да!

- Ой, наконец-то я дозвонилась.

В телефонной трубке Вадим Ильич услышал облегченный вздох абонента, видимо молодой девушки.

- У меня поручение от проректора института, - начала было она говорить дальше, но Вадим Ильич прервал девушку.

- Извините, Вы откуда звоните и кто Ваш проректор?

- Ой, я же забыла представиться. Извините, ради Бога. Это Санкт-Петербургская медицинская академия имени Мечникова, я секретарь проректора Григория Аркадьевича Прохорова, зовут меня Настя.

- Очень хорошо, Анастасия. Какая же у Вас информация для нашей больницы?

- Нет-нет, не для больницы, а для главного врача – Арсеньева Вадима Ильича.

- Понятно, Анастасия. Я - Вадим Ильич. Слушаю Вас.

- Ой, как здорово, что прямо на Вас попала. Значит так, 9 июня в 12 часов состоится сбор выпускников 1972 года, около памятника Мечникову. Григорий Аркадьевич просил уточнить, Вы будете или нет? Организационный взнос для ресторана 1500 рублей. Оплатить можно прямо там на месте…

- Спасибо, Анастасия. Передайте Вашему шефу, что я обязательно буду.

- Замечательно. До свидания, - ответила девушка.

- Всего хорошего и Вам, - и Вадим Ильич положил трубку.

Вечером дома, просматривая электронную почту, Вадим Ильич получил повторное приглашение уже от старого институтского приятеля Валерки Шмогрева, который спрашивал, приедет ли он один или как обычно с женой?

Вадим Ильич усмехнулся и отправил ответ.

- Буду, один.

Потом, походив немного по комнате, достал с верхней полки студенческий альбом и стал листать…

На первом снимке он - юный пацан с едва пробившемся пушком на верхней губе, стоит в белом халате с толстым учебником в руках. Счастливая улыбка и радость в глазах. Еще бы! Он студент мединститута, не где-нибудь, а в Ленинграде, городе-герое, его любимом городе, в котором он мечтал жить и работать.

Первый шаг сделан. На другом снимке - он же, но уже с пинцетом, сосредоточено сидит около трупа в анатомичке. Потом другие, не менее замечательные снимки студенческой жизни за все шесть лет. Чего только тут не было: успехи, неудачи, обиды, радость… Но самое главное на всех фотокарточках Вадим Ильич был сосредоточенным, даже если улыбался и грустил. Эта сосредоточенность прослеживалась во всем: в глазах, позах, мимике лица, жестах рук. Словно он хотел уже тогда сказать: «Я не зря пришел в этот мир, в эту профессию. Я всем докажу, что я не хуже, чем другие: папины и мамины сынки блатных и состоятельных родителей». Он же сын простого железнодорожного путейца из N-ской области, мог рассчитывать только на себя. И поэтому с первых шагов взрослой жизни ставку сделал на трудолюбие. Адский труд, который он взвалил на себя: учебу только на отлично, спорт, работу с самого первого курса, все это приучило его к твердой дисциплине и закалило волю.
Но иногда усталость валила его с ног, тогда ему хотелось все бросить, собрать чемодан и уехать домой на тихий полустанок, с бредущими коровками на лугах, и тихой речкой Кушаверкой, где ловились огромные щуки и сладкая красноперая плотва, и где первобытную тишину тревожили редкие гудки проходящих поездов. «Господи, как же я тогда выдержал все это?».

У Вадима Ильича невольно навернулись слезы. Но тут выпала на пол фотография, на которой была их группа, все тринадцать человек. Правда в группе было четырнадцать студентов: 7 парней и 7 девчонок. Редкое для медицинских групп сочетание: фифти-фифти. Весь лечебный факультет завидовал им: парней и девчонок поровну, не то, что в других, на одного-двух ребят – больше десятка девчонок. На снимке не было одного из их группы – Отара Кираселидзе, огромного грузина с орлиным взглядом. Он, по каким-то причинам не захотел, чтобы его фотография была на общем снимке. И поэтому между подружками Яной и Оксаной оказалась черная дыра. И как оказалось, эта дыра стала роковой для Отара - он вскоре погиб в автомобильной катастрофе. Весть об этом потрясла всю группу и на первой своей встрече через 10 лет, буквально все говорили только об этом: вспомни, каким веселым и жизнелюбивым был Отар. И вот его не стало. Но что поделать: жизнь есть жизнь.

Всматриваясь в молодые, полные оптимизма, сияющие лица своих однокурсников, без пяти минут будущих врачей, у Вадима Ильича сжалось сердце. Он достал из бара бутылку коньяка, налил немного на дно большого хрустального бокала и выпил. Приятное тепло медленно разошлось по всему телу. Он еще долго ходил по комнате, вспоминая каждого на этой фотографии.

В назначенный день Вадим Ильич был в Питере, но на встречу чуть было не опоздал. Никак не мог подъехать к институту. Пискаревский проспект был закрыт на ремонт, пришлось добираться окружным путем. Запыхавшись, Вадим Ильич все же успел сфотографироваться, его кто-то схватил за шею и поставил рядом с собой. Когда фотограф сделал свое дело Вадим Ильич наконец-то пришел в себя и оторопел: оказывается он стоял в центре своей группы. Рядом была Татьяна Дорошина, Инга Мухарева, Олег Таганский, и его приятель Валерка. Они обнялись, расцеловались, ну а потом началась обычная для таких случаев суета: кто, где, как устроился? Кто чем живет, расспросы о семье, детях и внуках. Вадим Ильич отвечал невпопад, чем сильно озадачивал сокурсников.

- А где твоя жена, красавица Лариса? - спросил Валерка.

- Дома осталась, младшего внука нянчить, - ответил Вадим Ильич, все еще не понимая, почему так он сегодня сильно взволнован.

Встреча как встреча, все виделись пять лет назад. Особых перемен ни с кем слава Богу не произошло. И все же его сегодня что-то тревожило, не давая сосредоточиться. «Боже ты мой, это же из-за нее!». И тут Вадим Ильич понял причину своего душевного волнения. Он увидел ЕЁ. Она одиноко стояла чуть поодаль, в темном красивом костюме, но так не соответствующему общему настроению окружавших ее людей. Как всегда гордая и одинокая: пронеслось в его голове. Он подошел.

- Милена, ты меня узнаешь?

- Почему же нет? - ответила она, мило улыбнувшись своей знаменитой улыбкой. - Как же тебя не узнать – «блондина в черных ботинках», - и она искренне и радостно рассмеялась.

Они пожали друг другу руки.

- Привет, Милена.

- Здравствуй, Вадим.

- Я тебя не видел целую вечность, а оказывается всего-то прошло 35 лет, ты почти не изменилась, все такая же.

- Какая?

- Красивая, молодая…

- Ну это ты брось, годы берут свое…

- Но только не тебя… Спасибо…

- И ты, Вадим, просто великолепно выглядишь. Ты представляешь, я сегодня часть наших не узнала. Кто пополнел, кто поседел, кто вообще так изменился, что когда говорил свою фамилию, я выглядела в его глазах идиоткой от изумления.

- Ну что поделаешь, Милена, все проходит и молодость тоже. Только ты не меняешься, - и он вдруг вспомнил, что было между ними.

Милена Андриади, гречанка по происхождению училась в параллельной группе. И Вадим безответно был в нее влюблен с первого курса. Она же гордая гречанка, словно не замечала Вадима: делала все, чтобы досадить его чувствам. Он вспомнил как в ответ на его письмо о признании в любви, она стала нарочно на глазах всего курса делать знаки внимания Сашке Балуеву, некрасивому, прыщеватому парню. Конечно же, руки и сердца гречанки добивались многие ребята и даже один солидный доцент с кафедры терапии. Но она была непреклонной, гордой, отвечая всем – нет.

Однажды Сережа Кураевский, бабник и озорник нарисовал портрет Милены и на одной из вечеринок публично подарил гречанке. Та в восторге защебетала и поцеловала его в щечку. Вадим от злости аж побелел, но молча вынес это поражение. И уже танцуя с Миленой медленное танго, на которое она позволила Вадиму себя пригласить в конце вечеринки, он ослепленный ее красотой, одурманенный упругим телом, которое чувствовалось под тонким черным шелком платья, когда он изредка соприкасался с ним, Вадим бабахнул Милене:

- Ты знаешь, я напишу о тебе роман, так и назову «Первая леди Милена Андриади».
Милена тогда в ответ также рассмеялась.

- Когда напишешь - покажешь. А пока танец окончен, спасибо за партнерство, - и она, развернувшись, упорхнула от него своей легкой походкой и как оказалось – навсегда.
Эти невеселые мысли пронеслись в голове Вадима Ильича, пока он рассматривал Милену.

- Да, ты все такая же красавица, - уверенно еще раз подтвердил Вадим и пожал руку Милене.

Та немного отвернувшись в сторону, как-то странно улыбалась.

- Не поверишь, но я в тебя тоже была влюблена, - тихо, едва слышно сказала она и опустила глаза.

- Не может быть! Ты не шутишь, Милена?

- Да, нет, какие шутки. Этим невозможно шутить, да и какой смысл мне тебя обманывать. У меня семья, два сына, муж меня любит, мы живем хорошо, можно сказать счастливо.

И она подняв глаза на Вадима грустно улыбнулась:

- Все хорошо… Но я была взаправду в тебя влюблена, но не могла даже вида подать. Я была помолвлена с моим будущим мужем, и не могла нарушать данную клятву, обмануть его, таковы законы моего народа. Поэтому все так получилось, - на ее глазах невольно навернулись слезы. - Но все проходит, как ты сказал, Вадим.

У Вадима запершило в горле:

- Я… Я все же написал роман, - выдавил он из себя потрясенный признанием Милены.

- Правда?!

И Милена радостно захлопала в ладоши, как будто ей восемнадцать, а не под шестьдесят лет.

- О чем он?

- О нас, нашем поколении и о тебе конечно…

- Ну ты даешь… А как он называется?

- Название «Молодое вино», но окончательно еще не определился, работа в издательстве, там свои условия. Главное, что я его написал и выполнил свое обещание.

- Спасибо тебе, Вадим.

- Не за что. Если бы не тот портрет, подаренный тебе тогда Сергеем Кураевским, я бы никогда, наверное, не сделал ничего стоящего в жизни. А так была цель. Доказать, что я могу, могу быть равным тебе, и всем маминым и папиным сынкам нашего курса. Ты меня понимаешь?

- Да, я очень тебя хорошо понимаю. Ты молодчина Вадим, я горжусь тобой, - и Милена отвернулась, чтобы скрыть свои слезы.

Вадим подошел и обнял ее сзади за плечи.

- Не надо, Милена. Прошлое не вернуть и возвращаться в него надо лишь в мыслях тогда, когда тебе очень худо или вот когда пишешь книгу, чтоб об этом твоем личном узнали другие. Тогда становится легче на душе. И ты как-бы снова чувствуешь свою необходимость, хотя бы в этом…

Вадим замолчал на какое-то время, потом спросил.

- А где тот портрет?

- Не поверишь, он состарился вместе со мной, - Милена снова грустно улыбнулась. - Как у Оскара Уайта. Помнишь его портрет «Дариана Грея»? Я думала, что это писательские фантазии, а нет - на самом деле. В один из дней, когда мне было очень тоскливо, я перебирала старые бумаги, фотографии и нашла свой портрет. Представь себе, там я выглядела старше, чем сейчас.

Она засмеялась:

- Я тогда разозлилась, разорвала его и выкинула в мусорное ведро.

- А когда это случилось?

- Два года назад, где-то в сентябре перед поездкой в Россию, к родственникам.

- Невероятно, мистика какая-то. Ровно два года назад я сел писать свой роман и представляешь в сентябре тоже.

- Не может быть, - воскликнула Милена. - Тут без чертовщины не обошлось, - и она уже судорожно снова улыбнулась, надела черные очки, от чего стала совсем недоступной, как прежде, Миленой Андриади.

- Мысли материализуются, я уже замечаю это не первый раз, - пробормотал вслух Вадим Ильич.

- Слушай на нас с тобой подозрительно все смотрят, - вдруг вспоминает Милена, что они здесь не одни.

- Ну и пусть! Завидуют! – ответил Вадим.

- Нехорошо, мало ли что подумают.

- Они правильно все подумают.

- Давай продолжим наш разговор на вечеринке в ресторане, станцуем танго, как тогда? - перевела разговор Милена.

- Нет, Милена, я не пойду. В прошлое не возвращаются. Зачем себя мучить несбывшимися чувствами. Мне сейчас хорошо с тобой, а большего мне и не надо. Извини и прощай…

- Но, может, ты приедешь ко мне в Грецию, я познакомлю тебя с мужем, детьми… Я много говорила им о тебе, они будут рады и я тоже… Милена сняла очки и посмотрела в глаза Вадиму Ильичу.

- Прости, но я не приеду, - твердо ответил Вадим Ильич, пожал руку Милене и пошел к машине.

- А книгу? - крикнула вслед Милена.

- Книгу пришлю, - ответил он, торопясь скорее уйти.

- А куда? Адрес возьми, адрес… - хотела еще крикнуть Милена, но не смогла, слова застряли в горле от слез и обиды.