Полигон. Книга 2 продолжение 3

ГЛАВА 6. ДРЕВО ЖИЗНИ


Солнце уже коснулось линии горизонта, когда, наговорившись и наслушавшись друг друга, наши герои всей группой спустились, наконец, в лабораторию.

Там, как обычно, командовал Кот. Он был незаменим, только он один мог беседовать с каждым, будь то зверь или человек, на его родном языке. Кот понимал всех, и все понимали его.

Годы, проведенные на Острове, изменили его основательно. Кот изрядно вытянулся и заматерел. На голове наметилась плешь, которой он очень гордился. Плешь придавала ему сходство с Джеком Николсоном, его давним кумиром.

Шерсть стала гладкой и блестящей. От яркого тропического солнца она высветлилась, и темные разводы добавили коту элегантности. Шерсть напоминала тигриную. Это отмечали многие.

Коту нравилось мнить себя тигром и, по утрам, стоя в ванной перед зеркалом, он с удовольствием принимал хищные позы, от чего это сходство только усиливалось.

Усы свои Кот сбрил, когда однажды знакомая пантера, старожилка острова, заметила, что ей больше нравятся коты цивилизованные, с гладкой мордой, а не усатые. Пантера Науми была премилая особа, но очень своенравная. Кота она выделяла за его поэтичность и великолепный оперный голос.

Кот давно присматривался к Науми, вел себя с нею предельно галантно и вольностей не допускал. Кота тянуло к этой черной, как смоль, принцессе. Он проводил в ее компании все свободное время, всерьез подумывая о прочных семейных отношениях в будущем со своей дикой экстравагантной кошкой. Ему уже давно хотелось завести собственных котят и, по возможности, остаться на острове. В идеале — навсегда. Пантера тоже была не прочь соединить свою жизнь с Котом и тоже мечтала о котятах.

Между тем эксперимент, связанный с поиском средства против Бессмертия, уже вступил в завершающую стадию. Новая формула была составлена и опробована. Необходимость скорейшего завершения работы диктовала свои условия. Все ждали возвращения полигонщиков с Международного симпозиума. Там, в процессе обсуждения, прозвучало много оригинальных идей и рекомендаций, которые следовало бы учесть и, по возможности, реализовать в ходе эксперимента.

Ученым помогли сами Бессмертные. Но по-настоящему они поверили в успех только тогда, когда Анисья вступила в контакт с Деревом и получила от него то, без чего препарат был бы немыслим, — мертвую воду!

Случилось это так.

Как-то, поднимаясь по мокрым каменным ступеням, ведущим вглубь Острова, Анисья оступилась и подвернула ногу. Резкая боль сковала ее. В глазах потемнело. Постояв немного, но так и не дождавшись облегчения, она попробовала двинуться дальше.

Но не тут-то было! Нога опухла, занемела и совсем перестала слушаться. Двигаться дальше не было сил. Анисья присела под кроной низенького дерева, отдышаться и немного прийти в себя после сильного стресса.

То, что на Острове произрастает Чудо-Дерево, она знала давно, но не придавала значения, полагая, что это сказки. Мало ли что говорят люди, тем более Бессмертные. Да все ли, правда?! Но иногда мысли о Дереве все же посещали ее, уж больно красивой была эта легенда. Дерево виделось ей эдаким могучим старым дубом у Лукоморья из сказки. Вероятно, поэтому, увидев довольно невзрачное карликовое деревце, Анисья тихонько подсела к нему, не испытав ни тени волнения.

Вокруг него росла трава, мягкая и шелковистая. Устроившись поудобнее, женщина стала осторожно растирать занемевшую ногу, стараясь не причинять себе лишней боли. Нога немного утихла.

День стоял ясный, самый полдень. Жарко. Солнце палило нещадно. Между тем, трава под деревом оставалась на удивление густой и влажной. Посидев в тени и прохладе и подождав немного, пока боль пройдет, Анисья неожиданно почувствовала, как на нее навалилась глубокая усталость.

Глаза закрылись сами собой, и не было сил противиться сну. Так и уснула в тенечке. А дальше случилось вот что…

Сквозь сон Анисья почувствовала чей-то взгляд и как очнулась. Она слегка приоткрыла глаза и от неожиданности  обомлела.

Перед ней сидел Бог-Творец.

Сон как ветром сдуло. Анисья в жизни не видела Творца, но то, что это именно он, не вызывало сомнений.

— Как нога? — тихо спросил Творец голосом необычайной красоты и выразительно поднял брови.

Анисья прислушалась к стопе. Боль не унималась. Женщина сокрушенно покачала головой и указала ему взглядом на отекшую щиколотку. Творец возложил на нее свою мягкую длань, и боль притихла. Анисья удивленно взглянула на Творца и улыбнулась.

Тишина вокруг стояла такая, будто и не было ничего вокруг. Анисья огляделась. Мир преобразился, в нем появилась какая-то нереальность, зыбкость. Белое марево окружало их: ни неба, ни земли. Куда-то пропали трава и солнце... Вокруг все было, как в молоке, как в тумане. Глина, на которой сидели оба, тоже была бела и рыхлилась. Она напоминала легкую рисовую пудру и почему-то скатывалась с рук. Странным было и то, что глина совсем и не оставляла следов на одежде.

Нечто тусклое, неопределенно-замкнутое, без видимых границ и вне времени обволакивало фигуру Творца.

На Анисью снизошла благодать: ни шороха - ни звука. Ее как оглушило. Тишина зазвенела в ушах тихой протяжной нотой. Откуда-то сверху послышался голос:

— Мне жаль, что так случилось. Похоже, я недоглядел. Прости. Боль к тебе не вернется, не бойся. Это я привел тебя сюда. Здесь тихо и благостно, здесь никто нас не потревожит.

Анисья попыталась расслабиться, но не могла. Она напряженно вслушивалась в знакомые интонации, пытаясь что-то припомнить.

Голос... она, определенно, его знала... точно знала, слышала. Он был родным и давно забытым. Память медленно возвращала ей прошлое: лица, запахи, звуки. Из глубины сознания, из самого истока всплывали образы детства и голос... его голос. Творец говорил с ней голосом отца, и была в этом голосе вся его нерастраченная нежность.

Слезы нахлынули разом. Она не смогла их сдержать. Захотелось вернуться назад, в щемящее душу детство, где пахло свежим хлебом и теплым парным молоком, где люди были добры и прекрасны.

Кое-как успокоившись, женщина еще долго и старательно утирала ладонями мокрые глаза и щеки, разглаживала руками юбку на коленях, пытаясь отойти от слез. Глаза припухли и покраснели. Анисья тайком бросала взгляды на Творца и дивилась.

Лицом он не был похож на грозного Пантократора, каким представляла она его по византийским иконам. Творец был серьезен и немного печален.

Создатель сидел молча. Он ждал, пока боль и испуг окончательно уйдут. Боль отступила незаметно, как бы сама по себе. Анисья о ней и думать забыла и снова ушла в слух. Творец уловил момент и продолжил.

— Поверь, Анисья, я знаю все. Я даже знаю, как спасти твоих несчастных. То, что произошло на Острове, не было случайным, и есть в этом доля моей вины, каюсь...

Давай-ка, я расскажу тебе о Жизни. Хочешь?

Анисья послушно кивнула. Рядом с ним она чувствовала себя маленькой, как в детстве. Такое бывало нечасто, в те редкие минуты, когда отец усаживал ее рядом и заводил рассказ о неведомом.

Свет постепенно угасал, надвигались сумерки. Они размывали очертания предметов, растворяли их контуры. Анисья даже не заметила, как реальность отступила. Сознание медленно погружало ее в прошлое.

— Ну, слушай. Я расскажу тебе о том, что понять трудно, но ты поймешь, я знаю.

Повеяло печалью. В душе что-то сдвинулось и приоткрылось. Анисья затихла, заслушалась. Откуда-то возник голос, но не извне, как раньше, он звучал в ней самой. Голос рождал не слова, он рождал видения.

— Давным-давно, когда мир только создавался, — начал Творец, — мне пришлось наделить его особым свойством, жизнью. Это, оказалось, делом  далеко непростым. Земля была не первой, кому я подарил жизнь. Творить пришлось быстро, на скорую руку: на все про все неделя срока. Сама понимаешь… спешка.

Где-то что-то не заладилось... В Библии всего не расскажешь, так ведь?.. Да и не всяк поймет.

Анисья не ответила. Ей не хотелось говорить, она внимала и запоминала то, что грезилось. Она ловила каждое слово, его слово, — молча. Творец не торопил.

— Когда пришел черед рыбам и птицам, зверям и гадам, — продолжил он — я понял, своими силами не управиться. Слишком много работы.

Вода понадобилась. Понятно тебе?.. Но не простая, особая, иначе бы им всем не жить. Живая нужна была. А где ее взять-то?

Творец посмотрел на Анисью с вопросом и, не дождавшись ответа, изрек вместо нее:
— Правильно, негде! А без воды, сама понимаешь, какая быть может жизнь….

Да… мало было времени, очень мало, понимаю, а то я и сам бы ее создал, эту живую воду. Мне-то оно нетрудно, я ведь Бог. Но я боялся опоздать. Они были почти живыми, эти создания, нельзя было медлить. Вот и пришлось срочно переместить на землю Древо Жизни. Оно у нас мощное и плодовитое, выручает всегда.

А потом случилось то, что случилось. Адама вот пришлось изгнать… и жену его тоже…
Женщина — разговор особый. Тяжкое дело... Да ты и сама знаешь. Тоже, небось, женщина. Я расскажу тебе, хочешь? Ее ведь вначале не было.

Анисья приоткрыла глаза и вздрогнула от неожиданности. Рядом с нею в скорбной позе, обхватив лицо большими сильными ладонями, сидел Богочеловек. Он горевал.

Острая жалость накатила волной. Анисье захотелось обнять его, утешить, но она не посмела, лишь подняла руку над его головой, как возложила. Рука слегка коснулась лучезарного нимба, но дальше не пошла... застыла. Казалось, вот-вот произойдет чудо. Но чуда не произошло. Случилось другое. И Анисья услышала исповедь Творца.

Легкое волнение охватило женщину, кончики пальцев задрожали.

— Ты думаешь, зачем я создал Человека? — тихо начал Творец. — Да просто захотелось увидеть в нем самого себя. А как по-другому?! Я ведь не ведал, кто я и что я, только чувствовал в себе силу великую и красоту. Силу-то я осознал, когда творил мир. А вот красота не давалась. С нею пришлось помучиться. Она оказалась капризной и недоступной, отчего притягивала еще сильнее...

Красота принадлежала лишь мне, Богу, и больше никому. Я видел ее отблеск на всех своих деяниях. Иначе и быть не могло, она ведь незрима, но сила ее велика... знаю, что говорю.

 — М-да… — Творец задумался, Анисья снова ушла в видения, но это продолжалось недолго.

— Красота никогда не бывает покорной,— неожиданно продолжил Творец,— она влечет, будоражит. Я чувствовал ее присутствие не осознавая, как чувствуют гармонию. Она во всем — в большом и малом. Она озаряла все, к чему прикасалась рука моя. Знаешь, Анисья, ее ведь не спрячешь... она сияет.

Однажды я захотел ее увидеть. Сам захотел, понимаешь? Своими глазами... какая она, но не смог. Невозможно. Знаешь, что такое «невозможно» для Творца?! Не знаешь...

Красота, Анисья, она ведь не снаружи, она внутри. Я не смог ее отделить. Пробовал — не получилось. Едва не погубил….

Но способ нашелся — я не изъял ее, а отразил… как в зеркале. Не удивляйся, я просто повторил себя в своем подобии. Человек стал моим вторым «Я». В нем было все, и красота тоже, но глубоко... очень глубоко.

Я нашел ее в Человеке. Ты не поверишь, отыскал красоту в адамовом ребре, пока он спал, и извлек. Вот так она и появилась.

Красота вошла в мир женщиной. Она была божественна! Первая… Единственная… А иначе и быть не могло. Она ведь была я.

Тогда все еще могло пойти по-другому...

Но Красота оказалась сильнее меня. Она меня ослепила, и я перестал видеть ее. Я видел в ней только себя самого, и не мог наглядеться. Пойми, Анисья, я радовался не тому, что ОНА ЕСТЬ, а тому, что она МОЕ ОТРАЖЕНИЕ. Это трагедия!

А мой Адам, лишенный красоты, утратил себя навсегда. Я так и не смог ему ее вернуть. Деяние необратимо. Я опустошил Адама, и он перестал быть моим подобием, понимаешь?.. Он потерял главное — божественную суть. Думаешь, я изгнал его? Нет. Я просто утратил к нему интерес.

Он стал для меня  бледной копией возвышенного, оболочкой — не более. Не на что смотреть!

Изменить его я уже не мог. Невозможно. Но жить без красоты, он тоже не мог, и мне пришлось отдать ему Еву. Адам без нее как без рук. Он бы тут такого наворотил!..
А потом случилось то, что случилось.

Творец сокрушенно махнул рукой.

— Знаешь, Анисья, я дал ей красивое имя — Ева. Первая.

Жаль, что все так бесславно закончилось.

Но она сама во всем виновата. Сама-сама-сама! И не спорь со мной, пожалуйста! Са-ма... А человек за нее пострадал безвинно. Это факт! И его жаль. Он-то без красоты кто? Да никто. Считай, калека.

Ты посмотри, что он с собой сделал-то?! А с красотой, что!.. Зайди в Интернет, полюбуйся — одна срамота! Грех, да и только. А в жизни что?! Не уж-то лучше?

Ладно, не будем о грустном! Бог с ними.

Творец сокрушенно вздохнул и быстро перекрестился, а потом махнул на все рукой, как бы отгоняя от себя греховные мысли.

— Что дальше-то будем делать, знаешь?

Анисья неопределенно пожала плечами и вопросительно глянула на Бога.

— Вот то-то же… а надо бы знать, не маленькая!

Женщина послушно согласилась и тихо кивнула головой.

— Теперь слушай внимательно и запоминай, пригодится. Дам-ка я тебе мертвой воды, от меня получишь. Передашь своим, пусть попробуют. Думаю, получится. Но этого мало, поди… Еще понадобится.

Творец почесал затылок.

— Когда появится нужда, придешь сюда сама. Поняла? Возьмешь с собой посудину, но только обязательно из глины. Здесь же ее и накопаешь, глину-то эту. А Коту скажешь, чтобы он сам посудину слепил и обжег тоже сам. Он умный. У него получится. Ясно?

Анисья кивнула.

— А Дереву ты по душе пришлась. По душе… Верно скажу, оно тебя приняло. Оно у нас капризное, это дерево; не со всяким якшаться будет.

Со мной у него счеты особые. Иной раз не знаешь, как к нему и подступиться.

Ева ему тогда понравилась, слышь!.. Красота в ней была… А я ее изгнал!.. Вот дерево меня и невзлюбило. Молчит, не разговаривает. Обиделось.

Дает, конечно, воду, когда прикажешь. Но долго… …ой, долго цедит ее… …по капельке, вроде, как «через не хочу»... и не дождешься порой. А тебе вон сколько отмерило. Поди-ка, до самой кромочки! …Не пожалело…

Творец добродушно прищурился и выразительным жестом показал на большой белый кувшин, невесть когда и как оказавшийся поодаль.

— Вон, даже посудину тебе приготовило… Смотри-ка?!

Творец хмыкнул и покачал головой. Анисья взглянула на Дерево, потом на Творца. Но того уже и след простыл. За весь разговор женщина не проронила ни слова, как онемела.

Туман слегка поредел, и снова она увидела себя посреди Острова. Нога уже не болела. Вокруг щебетали птицы, и яркое солнце все так же слепило глаза. Анисья встала, подняла кувшин и осторожно пошла по направлению к лаборатории. Там ее уже ждали давно.




ГЛАВА 7. МЕРТВАЯ ВОДА



Солнце уже склонялось к западу, когда женщина вошла в лабораторию с глиняным кувшином до краев наполненным мертвой водой. Всю дорогу она берегла свою драгоценную ношу. Анисья несла кувшин с большой осторожностью, опасаясь, не то, что расплескать — даже выронить каплю. Отдышавшись, она подробно рассказала Моте и Александру все, что с ней приключилось, и с кем она недавно вела беседу — изумлению не было предела!

Легенда о Дереве была известна многим. Знали и то, что приближаться к нему опасно. Дерево замыкало сильное энергетическое поле, преодолеть которое было невозможно. Поле можно было видеть, но только ночью. Скала и дерево светились. Свет шел из-под земли, и был он странного свойства. Крона Дерева горела синим огнем. Днем же все было обыкновенно.

Дерево казалось неприступным. Ступени крутой скалы, на плоской вершине которой оно произрастало, всегда были мокрыми; трава — пышнее и гуще. Сама скала была монолитной как постамент, без единого камешка: ни трещины, ни зарубочки. Подниматься по этим ступеням было жутковато. Не многие отваживались подойти к дереву, а кто решался, испытывали серьезное беспокойство, которое усиливалось по мере приближения и неминуемо переходило в панику.

Как-то ночью Кот, спасаясь от бессонницы, забрел на скалу. Он был очень удивлен необычным свечением этого места. Кот не чувствовал страха совсем. Спокойно, но с некоторой осторожностью он приблизился к Дереву и обнюхал его корни. Пахло плодородной землей.

Кот осмелел и запрыгнул на ветку. Ветка слегка качнулась вниз и неожиданно подбросила его высоко к вершине. Казалось, Дерево решило с ним поиграть. Коту это понравилось, он зацепился за крону, осмотрелся и осторожно спустился чуть ниже. Дух исследователя взыграл в нем, Кот принюхался, потрогал лапой ствол — ствол был мощным и гладким. Пахло весной.

Легкая вибрация Дерева передалась и ему. Кот затрепетал, потом замер и ни с того ни с сего сладко зевнул.

Звездная ночь походила на сказку. Было тепло и приятно. Где-то внизу океан ласково лизал прибрежные камни. Мерный спокойный ритм его волн убаюкивал ночь.

Примостившись между ветками кроны, Кот мгновенно уснул и сладко проспал до утра.

Всю ночь ему снились сказки, в которых он был главным героем: огромным, сильным, добрым, в старинном бархатном камзоле вишневого цвета, в больших сапогах с отворотами и в мягкой фетровой шляпе с пышным пером. Кот совершал подвиги. Он легко вызволял из беды красавиц, приходил на помощь коронованным особам. Кот был нужен всем без исключения, и все восхищались им.

А еще ему снилась свадьба, и она… его невеста… черная, как смоль, в массивном золотом ошейнике с тремя крупными изумрудами, который он, Кот, на церемонии венчания торжественно надел ей на шею как символ своей любви и верности… ей… своей избраннице… единственной и желанной.

А потом была спальная, где она предстала перед ним такой, какой создал ее Творец: нежной, гладкой и без ошейника. Большая смуглая пантера Науми на ослепительно белой кровати была бесподобно хороша! Она свободна и страстно предавалась любви с ним,своим Рыжим (так она называла Кота в минуты их близости).

Науми кидалась на него, сжимала когтями его загривок, рычала от страсти и временами кусала ему шею. Кот стонал от ее грозной и горячей любви, но сопротивляться этой дикой кошке не было сил, так она была искренна и порывиста.

А еще он увидел во сне своих котят, рыжих и черных. Они были умны и хорошо воспитаны. Это были звери с человеческим разумом. В гостиной горели свечи... Кот пел… Сердце Кота переполняла гордость, это были арии из его любимейших опер.

Напротив, в широком мягком кресле, грациозно свернувшись в клубок и развернув голову вполоборота, лежала его Науми. Ей не хватало лишь короны, но и без нее пантера была царственно прекрасна. Кот смотрел на свою богиню, и чувства захлестывали его. А голос!.. Голос играл красками, как солнечный луч на бриллиантовых гранях, и источал счастье.

Котята сидели притихшие и слушали его с восхищением.

Всю ночь Кот хмелел от счастья, и просыпаться ему совсем не хотелось. Вот такую волшебную ночь подарило ему это дерево.

Больше Кот никогда не поднимался на скалу: времени не было, да и работы много. Но рассказ Анисьи живо напомнил ему ту восхитительную ночную феерию. Кот зажмурился от удовольствия.

О том, что произошло с Анисьей, решили сохранить в тайне, опасаясь шумихи и наплыва паломников. Воду в кувшине исследовали и определили, что она странным образом отличается от всего того, что уже известно науке о воде.

Реакция живых объектов на нее тоже была своеобразной. Вода как бы погружала их  в сон, причем засыпали все функции, прекращались все активные процессы и изменения, происходившие в организме. Это касалось в большей степени генетических изменений.

Мертвая вода отнюдь не продлевала жизнь до бесконечности, как ее антипод, живая вода… Она была иного свойства и иного качества. Вода поворачивала жизненные процессы вспять, но позволяла при этом ярко и полно дожить жизнь до конца, до биологического максимума, до последней точки в полном расцвете сил. Она лечила и восстанавливала все сломанные и деформированные фрагменты тела мягко и бережно, и организм молодел на глазах. Но это были лишь внешние, наиболее общие признаки мертвой воды. Были и другие, глубинные.

Во все времена суть человека определяло не столько тело, пусть даже самое совершенное, сколько разум и воля. Они-то и делали нас людьми.

Каждый из нас по-своему гениален. В этом заключается наша суть и наше предназначение — оно от Бога. Парадокс в том, что не каждый может раскрыть себя в полной мере.

Да, жизнь далека от совершенства. Она диктует свои условия, и мы, принимая их, становимся теми, кто мы есть, а не теми, кем могли бы стать, сложись наша жизнь иначе.

Наивно думать, что наши способности теряются с годами. Напротив, они становятся многограннее, нам все труднее избавиться от них. Они мучают нас и не дают спать ночами, они напоминают о себе, тревожат и терзают нас как фантомные боли. Мы ищем себя в себе: бросаем работу, отказываемся от внешних признаков благополучия, пытаемся круто изменить жизнь, уходим в тайгу, в горы, прячемся от людей и цивилизации. Мы хотим быть теми, кем нам предназначено быть. Правда и то, что редко кому это удается.

Так вот, мертвая вода меняла не только структуру человека, но и открывала ему путь к самореализации. Это был шанс.

Именно эти необычайные свойства мертвой воды решено было использовать для возвращения Бессмертных к нормальной жизни.

Блестящие результаты были получены буквально с первой попытки. Мутации прекратилась.

Теперь предстояло самое сложное: возвращение Бессмертных в нормальное русло человеческого бытия.

Эксперимент был назначен, но отложен… ненадолго… до момента возвращения делегации ученых с симпозиума и до прибытия еще одной пары: Темы и Ясновидца. Их присутствие было крайне необходимым.