Рассказ 48. Прозрение слепого

    Гуляющие в городском парке Антананариву, столицы острова Мадагаскар, встречают его часто. Он сидит на одной из скамеек парка. На вид ему лет 35-37. Зовут его Рандриа Мананьяра. В одной руке он держит библейский текст брайлевского письма (для слепых), в другой руке у него Библия нормальной печати - «черного» шрифта, как говорят слепые. Только немногие из проходящих мимо замечают, что Рандриа слеп. Только тогда, когда он открывает свою книгу, напечатанную специальным шрифтом, и начинает читать из нее, это бросается им в глаза. Своими чувствительными кончиками пальцев он быстро скользит по строчкам и громким голосом читает то, что нащупывают его пальцы.
    Со временем он чувствует, как люди останавливаются и собираются вокруг него. Тогда он на короткое время перестает читать. Держа Библию в протянутой руке, он просит кого-нибудь из собравшихся проследить по ней тот библейский текст, который он в это время вслух прочитает из своего текста, напечатанного шрифтом для слепых. Слушатели удивлены тем, как быстро и без ошибок он читает свой текст. И это не только на местном, но и на французском, и на английском языке. После этого короткого читательского «конкурса» он призывает слушателей и дома читать Библию, так как она содержит радостную весть для каждого.
     Уже годы таким особым образом возвещает Рандриа Мананьяра Слово Божие.*)
*) – из рассказа «Слепой в городе», Русский инвалид. – 2007. - №1. – С.10
 --------------------------------
Он родился в знаменитом древнем городе Иерихоне, стены которого сами пали при осаде города иудеями во времена Иисуса Навина, когда перестала с неба падать манна небесная .
 При его рождении отец мальчика, Тимей дал ему имя Вартимей, что означает сын Тимеев. Уже к шести месяцам стало ясно, что ребенок слеп. Тимей, надеявшийся на то, что сын станет со временем его поддержкой, пал духом. Часто он приходил в отчаяние, сердце его наполнялось горем, Тимей не переставал думать, за что же Бог так наказал его и жену, - дал слепорожденного ребенка.
- Ну, разве мы хуже других, разве больше других согрешили, за что, Господи, Вартимей родился слепым? Как же он будет жить в этом мире, где даже зрячие плохо ориентируются, в мире, в котором столько зла, где идет борьба за выживание? В Писании столько раз говорится, что слепота – наказание Божье. За что же, Господи, ты так наказал нас, укажи мне! Боже, я слышал, Ты ослепил мужей в Содоме, когда они простерли руки свои, чтобы расправиться с праведным Лотом. Это Ты заповедал, что священником в нашем народе не может стать человек, у кого на теле есть недостаток: ни слепой, ни хромой, ни уродливый. Это Ты, Господи, сказал, что тот, кто отступит от слов Заповедей, получит проклятие «..поразит тебя Господь сумасшествием, слепотою и оцепенением сердца. И ты будешь ощупью ходить в полдень, как слепой ощупью ходит впотьмах, и не будешь иметь успеха в путях твоих, и будут теснить и обижать тебя всякий день, и никто не защитит тебя».
- Господи, как я боюсь за жизнь мальчика, сына нашего, - так причитал Тимей многие дни, открывая состояние своего сердца Богу и жене своей, вместе с нею горько по ночам плача.
Жена, как могла утешала мужа, хотя, сама не меньше страдала и переживала за будущее их сына. Только, в отличие от Тимея, она верила, что все от Господа, все Им и для Него. «Если Господь не дал Вартимею зрение, то, наверно, Он восполнит это другим дарованием, компенсирует чем-то хорошим - с надеждой думала мать. Она в сердце своем хранила слова царя Давида: «Ради страдания нищих и воздыхания бедных ныне восстану, говорит Господь, поставлю в безопасности того, кого уловить хотят». И для себя приняла твердое решение – не плакать больше и не ныть, а научить сына жить, как все люди, любить Господа и ничего не бояться. Но как научить, как воспитать его именно так, она сама еще твердо не знала.
Шли дни. Вартимей на радость близким нормально развивался, рос здоровым и жизнерадостным ребенком. В первые годы жизни мать и родные всегда были рядом. Из их рассказов об окружающем его мире, он знал как выглядят предметы, знал что мир пестрый и разноцветный. Он был красивый мальчик: черные кудри обрамляли утонченные черты лица, только остановившийся взгляд серых без зрачков глаз, устремленных в пространство прямо перед собой, выдавал, что он слеп. Вартимей научился хорошо ориентироваться. Он научился в доме у себя быстро передвигаться и даже бегать. Родным и соседям Вартимей помогал собирать яблоки, виноград, овощи, выполнять несложную работу по дому. Тонкие чуткие пальцы всегда были в движении, они легко пробегали по лицу незнакомого человека, чтобы навсегда запечатлеть его образ в своей памяти. Пальцы рук были его глазами. Он знал расположение помещений, находящихся в доме вещей и предметов быта, поэтому всегда быстро находил на ощупь необходимую вещь. У него был отличный слух и по интонациям в голосе, он точно определял настроение и состояние своих близких и хорошо знакомых людей. Вартимей, как завороженный, слушал музыку, когда кто-то играл на псалтири или гуслях,. Мать часто видела, как в эти минуты, Вартимей плавно двигался, как бы танцуя, выставляя перед собой руки. Он мог часами слушать пение птиц, каждую знал по имени. Он слушал звуки ночи, мир тишины был для него наполнен музыкой, шорохом листьев, звучанием деревьев, шелестом трав, склоняющихся под ветром, как тончайший камертон, звучал окружающий его мир. Там, где он не мог сориентироваться, Вартимей внушал себе, что ничего страшного нет, надо только научиться подражать поступкам зрячих людей, ибо «им виднее». Пропасть, отделяющая его от зрячих сверстников никогда не пугала его, и он не сосредотачивался на своей ущербности, и никогда не жалел самого себя. В этом, ему, конечно, помогала мама. Это она в первые годы жизни научила Вартимея верить, что он не забытый Богом человек, а такой же, как все. Это давало мальчику веру, с которой он всегда молился вместе с мамой Богу, стоя на коленях. Инстинкт самосохранения научил Вартимея всегда исследовать путь впереди себя, и только тогда принимать решение идти вперед или нет. По этому поводу дома даже шутили, что Вартимей имеет мудрость царя Соломона: «потому что он не делает шага, не исследовав почвы, по которой ступает». Это внутреннее зрение, сынок, – дар Божий тебе, - говорила мать.
Дети, с которыми Вартимею очень хотелось играть, относились к нему, как к равному, но в игры свои, разумеется, не принимали. Обычно он сидел неподалеку на камне, держа свою трость и поигрывая ею, или чертя что-то на земле, когда они бегали, соревнуясь в скорости или играли в шумные подвижные игры. Он сидел и вслушивался в их крики, то радостные, то упрекающие в нечестности кого-то из игроков, то восторженные, то плачущие. Чего только не происходит с детьми во время игр. Он безошибочно определял голоса ребят и иногда вступался за обиженного или вместе со всеми хохотал над чьей-то шуткой, или подбадривал, подавал свой голос, радуясь успехам самых сильных и ловких. Это сближало ребят с ним, и он всегда мог рассчиты-вать, что они возьмут его с собой, куда бы они не решили пойти.
Иногда он спускался в Иерихонскую долину, к Иордану. Садился у берега и вслушивался в шум волн. Ощущение огромного водного пространства, пропитанный свежестью и сыростью воздух, солнечные лучи заходящего солнца и вечерняя прохлада, запахи цветов и трав, - все это приводило Вартимея, при кажущемся благополучии и терпимости его положения, к страданию. Он безотчетно стремился увидеть лица матери, отца, их глаза, как они смотрят на него, увидеть все краски дня и вечера, ощутить, что такое ночь, в которой он постоянно находится, когда в темноте другие люди ходят также, как и он, осторожно, на ощупь, но они все-таки видят луну, звезды, тени, очертания деревьев, домов, холмов, загадочные, как миражи. Кожей лица, поворачивая голову, он ловил лучи солнца, мог безошибочно определить, утро, день или вечер, но ему этого было недостаточно. Порой он вскакивал с места и воображал, что, вот, ухватиться бы за солнечные лучи, подтянуться и взлететь в небо, к солнцу. И там, Господь, по милости Своей, даст ему то, что отнял на земле, даст прозрение. В эти минуты на его лице отражалось состояние его страдающей души. Эти мысли приходили все чаще, чем старше становился Вартимей. Дело в том, что для Вартимея наступило время любить, время песен. Соседская девочка Хана могла часами слушать рассказы Вартимея, она сопровождала его везде, и была очень терпелива, они вместе пели, и часто громко смеялись с ней, убегая подальше в Иерихонскую долину, над наивным и подчас неверным мироощущением Вартимея. Он привык к ней. И уже не мыслил себя без ее присутствия в его жизни. Но будущее с Ханой вырисовывалось очень смутно и грустно.
- Хорошо, - думал Вартимей, - что по ее словам, она любит меня таким, каков я есть: нищего и слепого.
В синагоге, куда он ходил с родителями, его тоже знали, и относились, как к особо отмеченному Богом человеку, которого надо жалеть и никогда не обижать: «видимого, но не видящего, к Видящему, но Невидимому».
    Там, в синагоге Вартимей узнал Священное Писание. Казалось, что язык зрячих – не его язык, но он все понимал, все впитывал, и во все свято верил. Верил, что придет Спаситель Мессия. Он помнил наизусть стихи из книги пророка Исайи, когда тот писал: «…он был презрен и умален пред людьми, муж скорбей и изведавший болезни, и мы отвращали от Него лице свое; Он был презираем, и мы ни во что ставили Его. Но Он взял на Себя наши немощи и понес наши болезни; а мы думали, что Он был поражаем, наказуем и уничижен Богом…».
Вартимей стал совершенно взрослым и самостоятельным человеком. Его настоящее и будущее при бедных родителях однозначно вырисовывалось - на паперти, при дорогах, там, где стекается народ и щедро подают милостыню слепым и убогим, ведь не вечно же висеть на шее у родителей. «Пусть здесь в земной жизни, я последний, - думал Вартимей, - но там в вышине – я буду первым, Мессия для этого придет, чтобы таких, как я спасти». Вартимей жил этой надеждой и получал немалую радость от этих мыслей и убеждений.
Прошло еще десять лет. И вот однажды, как теплый ветер , по Иерихону пронеслась Радостная весть - в Израиле появился новый пророк. «Слепые прозревают и хромые ходят, прокаженные очищаются и глухие слышат, мертвые воскресают и нищие благовествуют», - рассказывали о Нем люди.
С этого дня Вартимей стал жить только одной надеждой, чтобы Иисус, так звали пророка, пришел в Иерихон. Каждое утро Вартимей отправлялся на дорогу, ведущую из города. Он садился, сложив под себя ноги, расстелив полог хитона для милостыни, который служил ему и одеждой и одеялом, и с протянутой рукой часами ожидал встречи, напряженно вслушиваясь в придорожные звуки проезжающих и идущих мимо.
И вот наступил долгожданный день. Вартимей, придя на свое место с опозданием, со слов людей понял, что Иисус в городе. Слепой сел и начал ждать, вытянув шею и внимательно впитывая каждый звук.
Но вот огромная толпа людей, шумно переговариваясь, движется по дороге, поднимая облако пыли.
- Кто это идет, - почти вскричал Вартимей, спрашивая рядом стоящих людей.
- Иисус Назорей с учениками, - отвечали ему. Вартимей вздрогнул Вот он, этот решающий мо-мент в его жизни. Набрав побольше воздуха в легкие, он сначала прошептал про себя: «Помоги, Господи!», - а потом, сбросив с себя одежду, рассыпая монеты, слепой закричал:
- Иисус, Сын Давидов! Помилуй меня, - он кричал изо всех сил, беспрерывно, чтобы перекричать общий шум, так, чтобы быть услышанным.
- А, ну, перестань вопить, - зашикали на него люди вокруг, - чего раскричался, замолчи!
Но он еще сильнее начал кричать: «Сын Давидов, помилуй меня», - он почти плакал, дрожал, ведь это был его единственный шанс.
Иисус услышал крики у дороги и остановился, пытаясь разглядеть кричащего человека за спинами, загородившей его толпы людей.
- Позовите и приведите ко мне слепого, - велел ученикам Иисус.
В эту минуту сильные руки подхватили Вартимея, подняли с земли: «Не бойся. Он позвал тебя», сказал кто-то, и его, обрадованного и одновременно испуганного, подвели к Иисусу.
- Чего ты хочешь от Меня? - спросил Иисус.
- Учитель, чтобы мне прозреть…, - с дрожью и надеждой в голосе произнес Вартимей, прямо смотря перед собой невидящими глазами.
 Иисус помолчал, рассматривая слепого, а потом тихо сказал ему: «Иди! Вера твоя спасла тебя».
  И в эту минуту, как будто спала пелена с глаз, сначала он увидел движущиеся тени, полумрак, а потом яркий свет полыхнул по глазам. Вартимей вскрикнул и ладонями закрыл глаза, а потом медленно начал приоткрывать их и, когда увидел, снова закричал, но уже от радости и невероятности происшедшего с ним чуда:
- О, Господи, я вижу, я прозрел. Ты помиловал меня! Я вижу Тебя, Иисус! – Вартимей упал на колени, в благодарении низко склонил голову: «Услышал Господь моление мое, внял воплю моему, теперь, Господи, укажи мне путь жизни, путь истины, и буду славить Тебя доколе жив».
     Иисус пошел дальше, а Вартимей, размахнулся и закинув свою палку подальше, нисколько не сомневаясь, он последовал за Учителем по дороге правды.
- Кто согрешил, он или родители его, что родился слепым? – спросил кто-то из учеников.
 Иисус отвечал им: « не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божии».

Стихотворение "Исцеление слепого Вартимея" (автор неизвестен)

Сидел Вартимей у дороги
И милостыней промышлял.
Несчастный, слепой и убогий
Во мраке свой век коротал.

Сидел он в тоске и забвеньи
В плену у своей слепоты.
И вдруг услыхал приближенье
Толпы городской бедноты.

Дорогой из Иерихона,
Почти поравнявшийся с ним,
Мессия, толпой окруженный,
Шёл в город Иерусалим.

Знать, время Ему появиться –
Предвещен пророками Он.
И, если к Нему обратиться,
По вере ты будешь спасён.

Слепой позабыл все обиды
И крикнул, надежду храня:
“Иисус! Это Ты, сын Давидов?
Спаси и помилуй меня!”

В толпе, не скрывая презренья,
Молчать приказали ему.
Но, полон надежд на прозренье,
Он громче воскликнул во тьму:

“Помилуй меня, сын Давидов!”

Вокруг перестали кричать.
Мессия слепого увидев,
Велел им его подозвать.

А сердце всё чаще колотит,
И слёзы блестят на глазах.
Встаёт он и, сбросив лохмотья,
Решительный делает шаг.

Спешит Вартимей что есть мочи,
Боясь на призыв не поспеть.
“Скажи Мне, чего же ты хочешь?” –
“Учитель, хочу я прозреть!”

“Я вижу, сильна твоя вера.
Ты в ней исцеленье нашёл!”
Прозревший был счастлив безмерно
И вслед за Иисусом пошёл.