Эротические рассказы

 ЛИЗА

 Я засаживал ей в глотку глубоко, рывками и она зах-лёбывалась спермой. Получалось, что я кормил её. Как все-таки баба корыстна, алчна, всегда нужно что-то отдавать ей. Она пожирает жизненную энергию, отса-сывает плотские соки, утаскивает деньги, в конце кон-цов. И вот теперь я кормлю ее моей сладковатой спер-мой и у нее очень довольное лицо, как будто она дор-валась до заманухи какой и кайфует. Пока она мине-тирует, я вспоминаю, как познакомился с ней. Кажется, впервые я увидел ее в кафе в гастрономе "Славянский двор". Я сидел в углу и смотрел на входящих. До чего же знакомые хари. Сто лет бы не видал. И тут к стойке подошла она: брюнетка, короткая стрижка, плащ. Нак-рапывал дождик и она смахнула с волос капли, огляну-вшись в мою сторону. Наши глаза встретились. Она ра-ботала медсестрой во второй поликлинике. Была разве-дена, имелась дочь тринадцати лет, жила где-то в ра-йоне ГПЗ. Нас познакомил Артём, посредственный ху-дожник и бухарь, откуда-то он знал ее, может **** ко-гда, да какая, в сущности, разница. Мало ли что может быть в прошлом женщины. Иногда мы сидели за одним столиком и разговаривали.
 - Все хорошеешь, Лиза.
 - Спасибо.
 - А для кого, собственно?
 - Ну, мало ли.
 - Знаешь, иногда так хочется женского тепла.
 - Еще бы.
 - Ну, и?
 - Что ты имеешь в виду?
 - Что я имею в виду... Что имею, то и в виду.
 - Ах, ты вот о чем.
 - Да об этом же, об этом, черт бы тебя побрал!
 1
 - Как ты груб.
 - Станешь тут грубым, когда в яйцах сперма закипает.
 - Бедненький.
 - Злорадствуешь, чувствуешь мою зависимость и ра-дуешься.У, сучья падаль!
 Она посмотрела своими серыми глазами и что-то в них дрогнуло, смягчилось.
 - Хорошо. Когда ты хочешь?
 - Сейчас, немедленно, сию минуту, - с бешенством прошептал я и сжал под столом ее выпуклое колено. - Поехали ко мне. Ну?
 - Сумасшедший, - с томной улыбкой отшатнулась она. - Ладно, сегодня твой день.
 И вот мы у меня на Д........й, на матрасе, я стою на ко-ленях и она постанывает, заглатывая все глубже мой уже порядочно увядший фаллос. Я нежно глажу её во-лосы, целую в затылок, ласкаю грудь, набухшие соски. И шепчу:
 - О, Лиза! Мой ласковый мышонок, зверюшечка. Еще, еще, вот так, еще нежней, вот ... так ... еще... Люби меня, моего тигрёнка, он тебя тоже любит, - о, Лиза!
 Мы лежим под одеялом и дремлем. Я ткнулся носом в ее теплую подбритую подмышку, ощущая блаженную невесомость. Лиза постаралась, унежила, посапывает. Я глажу ее бедро, скольжу к лобку, дальше, во влажную мякоть теплого влагалища. Она приоткрывает глаза и смотрит на меня благодарно, влюбленно, но это не на-долго. Одевшись, Лиза становится холодной и расчет-ливой ****ью. Через месяц я опять затащил ее на свой матрас и вновь ласкал ее крепкое, неутомимое тело. Когда она уходит, я выглядываю в окно, она садится в тролейбус и пропадает с глаз.



2
 ТАТЬЯНА

 Ее фригидность была чудовищной, постыдной. Она страдала от этого и мы до изнеможения занимались у нее на Вавилова любовью. Пошатываясь, в поту, я под-ходил к окну и смотрел на заросшую кустами Сапала-евку. Сегодня она тоже не кончила. Три часа я вгонял ее в продавленный диван. Ставил в разные позы, пытался возбудить ее клитор павлиньим пёрышком, делал эро-тический массаж - всё тщетно. Она жалобно смотрела на меня, завернувшись в простынь. И кто бы мог поду-мать, что эта изящная женщина двадцати пяти лет с длинными русыми волосами, хорошо сложенным телом и тяжелой грудью - фригидна. Так мы мучились уже по-лгода. Я потерял надежду вызвать у нее оргазм и уже подумывал о разрыве. Диван скрипнул, я оглянулся и она грустно сказала:
 - Давай, Альберт, еще раз.
 Я подошел к ней, сорвал простынь и, едва касаясь язычком, стал посасывать ее левый сосок. Он был бо-льшой, расплывшийся, этот ее сосок. Но что толку? Она лежала навзничь, закрыв глаза и мастубировала. Как она хотела испытать оргазм! Я взял в рот правый ее со-сок и стал воображать, как ласкаю Натали. Да, эта ма-ленькая, игривая студенточка была упоительна, осо-бенно перед менструативным циклом. Сосок Танин тве-рдел, напрягался, но через некоторое опадал, я откры-вал глаза и видел то же напряженно-отчаянное лицо. Затем брал свой хорошо вставший член и переворчивал ее на живот. Нащупывал сухую щель вагины и, чувствуя болезненное трение члена, вводил его. Осторожно дви-гался там, зависнув на локтях и вновь вызывал в вооб-ражении что-нибудь более сексуальное. Так длилось минут пятнадцать и вскоре я уставал. Ложился рядом в тоске. Татьяна отворачивалась и вскоре слышался ее
 3
приглушенный плач. Это мне стало надоедать.
 - Таня, перестань.
 Плач на время утих.
 - Прекрати! - не выдержал я и тут меня прорвало. - Я ебу тебя вот уже полгода. Если ты думаешь, что мне это нравится, ты ошибаешься.
 Хныканье прекратилось. Я продолжал:
 - Ты, Танька, тоже должна стараться. Ты лежишь, как бревно, а у тебя и мысли нет, чтобы активней двигать-ся. Пойми же, секс - обоюдный процесс. Ты хоть что-нибудь поняла?
 - Что ж здесь непонятного ...
 Она встала, накинула халат и села возле трюмо. Под-перев голову рукой, я смотрел на ее спину, изящный вы-гиб талии, полный зад и недоумевал: имея такую рос- кошь форм - быть фригидной?
 В конце концов, мы все же расстались. Появились но-вые женщины с разной степенью фригидности, но такой отьявленной половой деградации уже не было.


 ВАЛЕНТИНА

 Валя была простодушной дурёхой, очень доверчивой и ласковой. Работала на дому портнихой. Замужем ни-когда не была, да вряд ли бы это у нее вышло. Она от-давалась по первому желанию мужчинам до меня (это выяснилось потом), и когда я предложил ей близость, она тут же согласилась. Ей было лет тридцать, пол-ненькая такая, круглолицая, носик пуговкой. Тело ее было розовым, пышно отвисшим, соски торчали в раз-ные стороны и на полных грудях выделялись голубые жилки. Жирные бедра, глубокий пупок, кривоватые но-ги ее было неудобно закидывать на плечи, но мне это удавалось и тогда я очень глубоко входил в нее, чмока -
4



 ла слизь, она постанывала, закрыв глаза.
 Тогда было лето и мы ездили на озеро в Гаразджу. Шли лесом, Валя присаживалась и мы совокуплялись. Влагалище у нее было роскошным, выделявшим обиль-ный сок и я скользил в ней легко, почти не чувствуя члена, затем вытирал его и уже более возбужденно ощу-щал нарастающий оргазм. Отдохнув в траве, шли даль-ше, вскоре между деревьев показывалось озеро, мы рас-стилали одеяло, раздевались и так долго лежали, глядя сквозь хвойные ветви в бездонно голубеющее небо...
 Купались, а затем, накинув сверху простынь, мы зани-мались любовью, если это вообще была любовь или что-то в этом роде. Мы предавались этой животной страсти, Валя самозабвенно постанывала, я плотно ка-чался на ее больших бедрах и спокойно наслаждался, контролируя наступление оргазма или оттягивая его, отпуская и он судорожной волной накатывал, проходил по всему телу и я откидывался, замирал так надолго, поглаживая полный, поросший черными волосами жи-вот Вали.
 Вечером закатным возвращались, шли дорогой на ос-тановку троллейбуса разнеженные, опустошенные, на-полненные сытой страстью секса. Я обнимал Валюшку и ласково шептал ей на ушко разные гадости.
 - Ты, Валька, сука, ласковая такая сучёнка, - говорил я и покусывал ее ушко, - я буду ****ь тебя еще в городе. Ты будешь стоять раком и я буду засаживать. Твоя го-лова залезет в подушку, в пух и перья. Ты станешь по-хожей на какую-нибудь заморскую птицу. Ты будешь павлиньей ****ью, потаскухой в блестках и я буду еба-ть тебя в рот, кончать туда так приятно, как будто ты получаешь соску. А? Что ты на это скажешь, мой ангел, Валюшечка?
 - Ах, ты дурачок, - тихо засмеявшись ответила она и поцеловала меня в шею, отчего легкая дрожь возникла
 5

 
в паху, - дурачок, - повторила она, вздохнув. - Я ведь тебя люблю и это радость мне. Я знаю, что дура и что люблю мужчин, ты это знаешь, а ты ласк - о - о - вый, - протянула она и вновь засмеялась.
 Посидев до сумерек в "Снежинке", мы шли к ней до- мой. Она жила возле замка, в старом деревянном доми-ке. Сев на лавочку возле яблони, я прислушивался к хлопотам Вали на кухне, она готовила ужин и что-то тихо напевала. А я думал о ней и сранивал ее с другими женщинами. В ней была своя особенность - легкость. Она легко смеялась, грустила, так же легко и без повода плакала, ткнувшись мне в грудь, я утешал ее и в конце концов заваливал на постель и, лихорадочно сорвав трусы, входил в нее, она утихала и через некоторое время Валя уже постанывала, вскидывая животом.
 Наши встречи прекратились, когда она уехала жить к тетке в Ровно. Я несколько раз ездил к ней туда, но что-то исчезло, отошло, это как-то неуловимо происходит. Еще раз мельком я увидел ее в прошлом году на рынке. Она еще пополнела, ходить стала развальцем, в ее пол-ном теле было столько яростной страсти, я помнил это еще долго своей чувственной памятью, кажется она по-том вышла замуж, родила. Ах, Валечка! Где ты теперь?

 ЗИНА

 Помню первый раз мелькнула она в баре "Охотник". Рыженький такой чертёнок, небольшого росточка, то -чёная фигурка, в джинсах и майке, под которой свобод-но поигрывали две острые выпуклости. Я часто сижи- вал в мае за столиком на улице и смотрел на проходя-щую толпу. Встречались знакомые лица. Сквозь каштан пробивались солнечные пятна и ложились на клумбу. Тогда у меня уже был небольшой круг женщин, которые отдавались мне с разной очередностью, но иногда воз-
6


никало желание ощутить тело свежей женщины. И в ко-торый раз я думал о том, что как все-таки скучно и не интересно быть с одной женщиной всю жизнь. Какой бред. Как можно себя обокрасть так примитивно, гру-бо. Одна женщина, одно и то же влагалище, все до оме-рзения знакомо, приелось. Каждая последующая жен-щина добавляет к твоему опыту что-то новое, завершая некую целостность, опыт знания Женщины. Общение же с юными барышнями было в моей жизни не таким уж частым и вот теперь этот сорванец Зинуля ...
 Нас познакомили и вот она уже гарцует на мне, поза сверху очень подходит ей, она быстро кончает и ложи-тся на меня, по инерции продолжая двигать бедрами. Ее смуглое тело в родимках,одна из них на нее горлышке и я нежно целую туда, это возбуждает ее, она истерично повизгивает, сваливается и тогда начинается самое мое любимое: она ласкает мои яйца, проводит розовым язы-чком по головке члена и мягко заглатывает его, а я зак-рываю глаза и полностью отдаюсь этому блаженству...
 В промежутках между соитиями мы разговаривали и она все больше открывалась мне. Ей был двадцать один год и прелесть только что проснувшейся в ней стра-стности была упоительна. Училась в университете на инязе. Родители были учителями в школе. Девственнос-
ть потеряла в семнадцать лет и с тех пор наслаждалась сексом свободно и раскованно. Ее горбоносое лицо бы-ло улыбчиво и нервно. Взгляд темных глаз смотрел на меня испытующе, словно она хотела что-то спросить меня и не решалась. Я целовал ее в полные, влажные губы и говорил:
 - Я люблю твое солёненькое влагалище, твой забавно оттопыренный клиторок, твою прелестную грудь с ост-рыми сосками, твердеющими в момент, когда ты кон-чаешь.
 - Послушай, Альберт, - прошептала она, - тебе нра -
 7




вятся мои минеты?
 - О, да, мой ангел! Да, я люблю, когда ты берешь мое-го тигрёнка в свой влажный ротик и нежно посасы-ваешь его, как леденец. И всю, всю тебя я люблю - такую теплую, сонную, страстно ебущуюся.
 Зина лежала на мне и целовала мою грудь, живот, ме-жножье. Я поглажвал ее затылок и этом была радость удающегося секса.
 ИНЕССА

 Мы отдыхали на Свитязе. Был июнь, второй день шел дождь и мы почти не вылазили из постели. Я чувство-вал всем телом длинное, немного костлявое тело Инес-сы, прижимался к ее животу и целовал ее в шейку долго, долго ... А за окном лил дождь, темнело, я включал настольную лампу и читал Набокова. Инесса вставала, подходила к зеркалу и так стояла, вглядываясь в свое отражение. Высокая, стройная, черные волосы подняты вверх, обнажая затылок в завитках, которые я любил целовать. Плоская, отвисшая грудь, бедра покрыты жи-рком и густо поросший лобок, под которым отвисало влагалище. Она любила стоя мастубировать и чтобы я смотрел и, действительно, это было захватывающее зрелище. Она облизывала пальчик и опускала его, пог- лаживала клитор, смотрела лукаво на меня и подми-гивала.
 - Альберт, - говорила она с придыханием, - тебе это нравится?
 - Да, - отвечал я и чувствовал как все во мне вздыб-ливается.
 - Ты в этом уверен?
 - Ты еще спрашиваешь...
 - А что тебе нравится?
 - Все, все, разве ты не видишь?..
 Инесса бросилась ко мне на кровать и шустро залезла
8
под одеяло, схватив меня за член. Этот жест забавлял ее.Она дурачилась и целовала меня, а потом, откинув-шись, закинула руки за голову.
 - Отдохни, моя прелесть, - сказал я и, одевшись, вы-шел из вагончика. В сумерках еще накрапывал дождик и вспенивались возле берега волны. Воздух был густо на-сыщен прохладной влагой, за забором громко лаяла со-бака, из другого вагончика доносилось пьяные выкри-ки. Отдыхающие предавались веселью и было мне хо-рошо, благодатно здесь, на Свитязе. В уютном вагон-чике нежилась в постели женщина, которая отдавалась мне с радостной готовностью и выделывала такие куль-
биты, что было чем наслаждаться, что любить. И нап-левать на такое глупое словцо, как "любовь", которое выдумали идиоты. Теперь, в сороколетней своей зре-лости, мне достаточно простой симпатии. Теперь мне достаточно этого и потому я так спокойно наслажда-юсь, когда засаживаю в рот Инессе свой багровый, подрагивающий член и она постанывает, щурится, а за- тем ее тело начинается сотрясаться в оргаистических судорогах. И в позе сзади ей тоже было сладостно, я входил в нее, чувствуя мягкую податливость ягодиц, я глубоко проникал в ее тёплую, истекающую слизью ва-гину, ложил руки на бедра и так мы долго покачи-вались ... покачивались ... пока меня не пронзал по все-му телу невероятной силы оргазм.


 ВЕРА

 За Верой я ухаживал давно и безнадежно. Но вдруг я почувствовал нечто странное, едва уловимое. Она стала смотреть мне в глаза чуть дольше обычного. Я это отметил. Она работала в антикварном магазине и когда я заходил в его изящно обставленное нутро,она встава -
 9




 ла с глубокого кожаного кресла.
 - Здраствуй, - говорила она, улыбнувшись, и я пони-мал, что впереди будут очень непростые отношения. Ее зеленые глаза были опушены плавно смаргивающими ресницами. Кашемировая шаль на плечах. Тонкая талия в темном платье. Короткие с рыжинкой волосы.
 - Ах, как ты хороша, Вера. Твой взгляд, вкрадчивые жесты и эта твоя кроткая поступь.
 Вера закуривала, отходила к окну. Я садился возле прилавка. Посетителей почти не было в субботний де-нь. Ранние сумерки декабря и легкий снег на освещен-ном тротуаре. Я переводил взгляд на грудь Веры, ее бедра, смотрел в ее глаза с расширенными зрачками и уже предвкушал, как буду раздевать ее - медленно, со вкусом, целуя шею, полную грудь, как буду отстегивать бюстгальтер, как скользну рукой в трусики, нащупаю бугорок клитора и начну очень нежно, медленно масса-жировать его ...
 - Ты о чем думаешь? - вдруг спросила Вера, прибли-зившись ко мне и опустив локти на прилавок.
 - Так, мало ли очем.
 - Ну, ну.
 - Я в воображении занимался с тобой любовью и это было не менее прелестно, чем если бы это было в реаль-ной жизни. Ты не находишь?
 Она ничего не ответила, села в кресло, выпустив длинную струю дыма в мое лицо.
 - Может быть, не знаю, пока не знаю ...
 Через месяц она мне отдалась. Совокуплялись мы у нее дома. Она жила возле самолёта на 33-м квартале. Стоя возле окна я смотрел на него сверху и вспомнил, что здесь место встречи педерастов. Вера разделась и залезла под одеяло.
 - Можно, - сказала она.
 Я обернулся, она смотрела на меня и глазах ее была
10
веселенькая игривость опытной женщины, которая в этот момент прикидывала: что же это я буду делать? И я таки делал. Ее не просто было возбудить. Я гладил ее немного рыхлое тело, расплывшуюся грудь, сползшие соски ее были маленькими, жалкими. Вера обнимала меня за шею, покусывала, от нее стал исходить запах пота и, наконец, я брал член и, едва касаясь, водил им по ее половым губам и резко входил в узкое, плотное влагалище ... Да, это был секс сорокалетнего мужчины, - спокойный, роскошный секс, который длился час, два, эрекция была крепкой, уверенной. Я зависал над ее те-лом на локтях и ритмично двигался вперед - назад, вве-рх - вниз, то убыстряя движения, то замедляя их, оста-навливаясь, близился оргазм и моя задача была в том, чтобы держать его на расстоянии, постепенно сдаваясь ему, втягиваясь в него и в какой-то момент уже невоз-можно было удержаться и я свергался в этот потряса-ющий взрыв наслаждения...
 На следующий день я зашел к Вере в антикварный магазин. Под глазами у нее были заметны небольшие тени. Она выглядела усталой, удовлетворенной, ласко-во посматривала на меня, отмалчивалась. Курила и смотрела в окно. Играла легкая джазовая мелодия. И я чувствовал в этот миг, что Вера еще там, во вчерашних оргиазмах ...

 ЖАННА

 Жанна считала себя сексбомбой. Конечно, она заблу-ждалась. Но разве бабе что-нибудь можно доказать? То-то и оно. Совокуплялся же я с ней чисто из жалости. Несмотря на ее патологическую лживость.
 - Ты, Жанна, - говорю ей, - фригидная профурсетка. Тебе заниматься сексом надо день и ночь, чтобы приоб-рести нормальную половую чувственность. Так нет, ты
 11

только одно знаешь - ***ще сосать.
 Жанна косила обижено лошадиным глазом, дулась, но молчала. Да и что она могла возвразить? Узкое сухое влагалище ее приходилось увлажнять специальной ма-зью. Рыхлая бледная попа колыхалась и пукала. Я отво-рачивался. Раз уж ****ь взялся эту тушу, так будь про-фессионалом. Ритмично засаживай и постарайся полу-чить удовольствие. Намаялся я с ней. Она все на жалос-ть била. Мне же хотелось проверить пределы своей брезгливости. Это ведь тоже твоя женщина, думал я, не бросать же Жанну. Кто ее выебет, кроме меня? Она была в стороне от других женщин, я редко вспоминал о ней, вдруг она встречалась в городе, кривила слезливое личико. Подходила, хныкала, упрашивала. Наконец, я соглашался, когда она заговаривала о вкусном ужине после. Знала, гадюка, чем соблазнить. Жила она на Гнидаве в дряхлой хибарке. Там, на засаленой кушетке, овладевал ею. Раскинутые широко жирные ноги, пупыр-чатые ляжки и резкой вонькостью шибало в ноздри от ее влагалища, с него текло и это густое гнездо черных волосьв, сквозь которые багровел слизистый выворот ... Уф!
 Затем мы отдыхали. Жанна поглаживала грудь, зак-рыв глаза. Я смотрел в потолок. Разное лезло в голову. Никогда мне не иметь в постели какую-нибудь аристок-ратку. Как ту, что в порножурнале, на цветастой глян-цевой обложке. Такая соблазнительная сучара, пахну-щая лавандой. В существование которой верится с трудом. А тут эта Жанна. Мечта и суровая реальность. Я поворачивался и натыкался на теплый зад ее, она дремала. А что если засадить ей в анус? Вот будет неожиданность. Для меня или для нее? Не исключено, что для нас обоих. Я тихонько примостился сзади. Вздрочил, *** отвердел, нащупал мокроту и поднялся выше ... да, вот сюда, в засмяклую щелку ... так ... осто -
12

рожно ... еще ... пошло ... надавил ... И тут Жанна стала оборачиваться! Все усилия могли пропасть даром!
 - Лежать! - крикнул я и сильным толчком вогнал член в анус - он мягко вкатился туда и спружинил. По боль-шому, пышущему жаром телу Жанны прошла дрожь, она беспомощно захныкала.
 - Что ты делаешь? - испуганно спросила Жанна.
 - Тихо, мой ангел, все хорошо. Немного потерпи ... еще чуть-чуть и я кончу ... вот ... уже ... - и я слабенько кончил, вынял член и ощутил запах кала - конечно, Жанна, не принимала клизму, ведь не могла же она предположить, что так обернется.
 - Спасибо, Жанна, - прочувствованно сказал я, - я на-пишу об этом рассказ.
 И вот - написал.
 
 ОЛЬГА

 Нас познакомили в "Снежинке". О, это кафе! Кладби-ще моих незабвенных любовей. Сколько здесь было вс-треч и разлук. Летний вечер. Я сижу с Ольгой за столи-ком под парашутным куполом. Ей лет тридцать пять, она блондинка, у нее красивые ноги. Мы говорим ка-кой-то вздор. Нас затягивает страсть неумолимо, без-надежно, мы еще не стали любовниками, но все уже произошло, и я даже успел расстаться с ней.
 - Олечка, это ведь должно рано или поздно случиться.
 - Да, да ..., - отвечает она рассеянно и берет меня за руку.
 - Когда ты это почувствовала?
 - Не знаю, может быть, вчера.
 - Оля, Оля, спасибо тебе, дорогая. Все это так упо-ительно, сладостно.
 Она закуривает и смотрит мимо, куда-то в зеленею-щую глубь парка. Я жадно оглядываю всю её и предв -
 13

 кушаю. Вот мы у меня. Я раздеваю ее, нетерпеливо сдергиваю трусики и вот ее подстриженный лобок, ро-зовеющее влагалище, прижимаюсь ляжкой к нему, всем телом хочу ощутить стройное тело Олечки и целую ее за ушком. А потом, в который уже раз, но так всегда вожделенно, содрогательно я вошел в скользящую мя-коть ее вагины... Один глубокий толчок и два быстрых, два сильных удара в лобок, чувствуя крепость бёдер, их ответный жар, возбуждение уже шло от нее, между нами струилась нарастающая волна, на гребне которой я зыбко качался ... Хорошо бы поехать с ней куда-нибудь на юг. В Коктебель, например. Снять комнатку с садом возле самого моря, чтобы шум прибоя слышался всю ночь. И заниматься любовью на теплом песке, потом лежать, завернувшись в простынь и смотреть в бездну, полную звезд. А пока мы сидим в "Снежинке" и я наслаждаюсь близостью Ольги. У нее раскраснелись щеки, она облокотилась и смотрит мне в глаза. О чем она думает? Обо мне? О предстоящих ласках? О преды-дущих мужчинах? Она сравнивает меня с ними и, наверное, не в мою пользу. Мы поднимаемся, идем в па-рк, на центральной аллее пусто. Поравнявшись с разру-шенным кафе "Черемшина", я поворачиваю в заросшую алейку и обнимаю Ольгу. Навес над колонами зарос травой, посередине разветвленный куст. Я прижимаю Ольгу к колоне и крепко, глубоко целую ее в губы, шею, сжимаю ее упругую грудь, запускаю руку под платье. Она приспускает трусы, нащупывает мой член и вводит его. ****ь ее стоя не очень удобно, да и появиться кто-нибудь может, но нам уже не до предосторожностей. Я резкими толчками засаживаю и чувствую только одно: как горячо сжимается ее влагалище, как остро пахнет смазкой, она начинает тихонькой постанывать и учаща-ет движения бедрами - и вот мы кончаем одновременно, она обнимат меня за шею, целует в губы, грудь. Я прячу
14

мокрый член в ширинку, Оля стоит, обвиснув на мне и я шепчу:
 - Мой ласковый ангел, Олечка ...


 ЛАРИСА

 Она имела "Жигули", в котором мы занимались люб-вишкой, когда выезжали в лес. Обычно, это было Гараз-джа, возле озера или в сосновом лесочке. Накануне Ла-риса звонила и мы договаривались о встрече. Она под-ьезжала к моему дому и сигналила.Я ласкал ее в салоне, Лора возбуждалась и можно было врезаться, так что мы сдерживались. В начале мае уже было тепло и на этот раз мы решили отдыхать на озере. Машина стояла под хвойными ветвями. Я рубил сучья, собирал хво-рост, а Лора готовила трапезу. Я поглядывал на нее из-дали. Ей было уже за сорок, но сохранилась она от-менно: плотная фигура зрелой женщины, короткие с рыжинкой волосы и в частых, лапчатых морщинках се-рые глаза, которые меняли свой цвет в зависимости от времени дня. Она работала в школе преподаватель-ницей французского языка и в облике ее тоже было что-то изящно французское, какая-то грация, мягкость, ко-шачья нега что ли.
 - Альберт! Ау! Иди сюда! - доносился до меня ее го-лос. Я приносил сухие ветви с хвоей. Лариса уютно раз-ложила бутерброды, салат, налила чай из термоса. Потрескивал костерок, тянулся по ветру восхитительно приятный дым. Я сел возле нее и мы стали кушать. Лариса рассказывала о своей поездке в Болгарию и я любовался ее голосом, манерой жевать и бросать быст-рые взгляды вокруг.
 - А как твой бывший любовник? Все так же тоскует по тебе? - спросил я, иногда во мне возникало желание
 15


позлить ее, но на этот раз э то на нее не подействовало, она слишком была хороша, да и предстоящее совокуп-ление оживляло ее. Тогда я положил голову ей на коле-ни и закрыл глаза. Она наклонилась и я ощутил ее теп-лые губы.
 - Ну, что же, Лора, пошли в машину, - сказал я и под-хватил ее на руки. На заднем сидении я раздел ее, целуя, она посмеивалась, взлетели ее ноги на мои плечи и я хо-рошо засадил ей, до упора, мошонка хлопалась мягко, щекотно, Лора взвизгивала - ау! -ау! - обнимая меня за шею, хватала зубками за ухо. Я же спокойно **** ее, изловчившись пальцем возбуждать клиторок. Затем она брала в рот мой покрытый слизью член и глотала его, язычком касаясь кончика, накатывало предоргаис-тическое наслаждение и я сдерживался, отвлекаясь и это давалось мне с трудом. Мы отдыхали, я ставил ее, раздвигал сзади ляжки и засаживал туда, скользнув легко, трепетно, лаская ее отвисшие груди, я брал их ладонями, поглаживал соски и целовал Лору в затылок ... Еще и еще глубоко, крепко, мучительно вдавливался я в ее вагину, содрогался ее живот и она повизгивала, корчилась, кусала меня за плечо и умоляла тише, осто-рожней, но мы уже обезумели, мы валились в эту иссту-пленную страсть и уже не было никакого удержу, мы кончали и она выла, ощерив роток с мелкими зубками ...
 
 НИНА

 Встретив эту женщину, я подумал что может случи-ться большая любовь, но все кончилось банальными минетами. Да, она говорила о том, что любит меня. Она говорила это целый год! Кто бы мог предполагать в ней такую блудливую лживость, и вот тем не менее ... В кон-це концов, я вовлекся в эти мучительно двусмысленные
16
отношения. Нина была к тому же художницей, что усу-губляло ее и так злобно непредсказуемный характер. Мы занимались сексом в ее мастерской, располагав-шейся на чердаке жилого дома. Я восторгался ее бездарной мазней и кто бы на моем месте поступил по-другому? Она была маниакально уверена в своей ис-ключительности и ей, как наркотик, были постоянно необходимы комплименты. Я говорил ей, как она выда-ющаяся художница, как она изящна, богемна, как духо-вно насыщены ее картины, да они просто исцеляют, вот посмотри, здесь входит энергия, а здесь выходит, ну? - ты чувствуешь? - о, да, да, именно так, вибрации как раз распространяются из этого неповторимого колорита ... А затем я валил ее на диван без ножек возле печки, упирался в нее и начиналось такое, что у соседей внизу отваливалась штукатурка... Тело у нее было рыхлова-тое, грудь недоразвита, без сосков, зад рыхлый, отви-слый, я похлопывал по нему, когда она стояла раком и голова ее тыкалась в тряпье, затем она ложилась на живот и сводила ноги, защемляя мой член и я доводил ее в таком положении до оргазма, она закрывала ладо-нью глаза, замирала, ее повторно сотрясал оргазм, и я тоже кончал, воздух вырывался из ее пиписки и это бы-ло как пуканье, что иногда смущало ее. Она дремала, я смотрел на ее похотливое круглое личико с розовыми щечками и дивился этой женщине, которая так нас-тойчиво доёбывала меня целый год, говорила что-то - это надо же! - о любви, а всего-то и надо было ей, что *** пососать, вот она нажралась моей жирной спермы и дремлет. Эх, ты сучара, тварь похотливая. Да что ты можешь знать о любви?! Разве так любят? Хуище засунуть за щеку - это по твоему любовь? Хотя, в конце концов, что я сам знаю о любви, кроме онанизма? Под конец Нинон омерзела мне до крайности. И я просто ждал, когда эти отношения изживут себя. А пока я поё-
 17
 
бывал ее в мастерской, шел долждь, он шуршал по кры-ше, я смотрел на развешенные по стенам картины и дрочил, пытаясь возбудить себя, но мне это не удава-лось. *** отказывался реагировать на Нинон. На ее дохлую плоть, на эту рыхлую задницу, кривые ноги. Я смотрел на ее круглую мордашку с гузкой сморщенного ротка и вновь засаживал ей туда, она чмокала, прос-нувшись, тянулась губами к яйцам, брала их в рот, об-лизывала и опять заглатывала увеличившийся фаллос и я втискивал ей, как будто это было влагалище и ей это нравилось, она тащилась от такого орального секса и вот я уже кончаю ей в глотку, глубоко проникая чле-ном, она громко глотает мою спермочку, я ослабеваю, ласково и крепко прижимаю ее лицо к паху, дожимая остатки оргаистического наслаждения - все, хватит, достаточно ...
 И теперь, когда я вижу ее в городе, она высокомерно отворачивается и я говорю себе: " Мадам, вы сосали мне *** - так к чему это высокомерие? Оставьте этот блеф, мадам ... "

 21 ноября 2000 года