Сигаретное танго

"Ты же здесь, чтоб спасти меня,
А я хотела бежать от тебя, но
Сигаретное танго нам,
А назавтра я сгину сказкой."
Елена Никитаева -  "Сигаретное танго"

***

- Всё Леха, ещё по одной и заканчиваем, - говорит Паша и наполняет ста­каны. – А то я смотрю, ты скоро прямо тут заснёшь, – смеётся.
- Кто, я? Да я - полон сил! – а на самом деле трясу головой, чтобы прийти в себя. – Запомни, сегодня мы обязательно добьём бутылку, - зеваю. - Обяза­тельно, - беру из рук Паши очередной полный стакан…
…Отличнейший Новый год! Ничего не скажешь в обратную. На часах где-то пять часов утра. Из колонок доносится страшный рёв «Коррозии Металла». Но до музыки никому уже нет дела. Гости, хмельные и уставшие, разбрелись спать кто куда. Снежки на улице в два часа ночи сыграли своё дело. Только мы с Пашей, самые бодрые, остались. Сидим за столом на кухне и приканчиваем оставшуюся после застолья пятилитровую бутылку пива…
Паша налил и себе, убрал бутыль вниз и говорит:
- Я верю, – он поднимает стакан. – Начинаем, то есть извиняюсь, продол­жаем.
- Стоп, - я останавливаю его. – Секундочку. За что пьём? Сегодня непри­лично пить без тостов, - с чего я взял подобное не спрашивайте.
Стакан паши останавливается на пол пути ко рту…
…Прекрасная ночь. Наверное, самый лучший Новый год в моей жизни. Но, если быть точнее, то самый первый Новый год во взрослой теперь жизни.
 Всё шло по плану. Взяли горючего. Приготовили съестные припасы на стол. Паша пригласил старых знакомых и друзей. Некоторых из них, я чрез­вычайно рад был видеть. Последнее время почти ни с кем не виделся. Знаете учеба, и только она. Здорово было поговорить с ними, вспомнить старые по­хождения и проделки. В общем, нереально…
- ??? – Паша пытается сделать умное лицо. Конечно, у него не получается. – А… Давай выпьем за… тех, кого мы все любим и обожаем. За самых прекрас­ных созданий на нашей грёбанной Земле, твою мать! – его стакан снова на подлёте ко мне.
- Отлично сказано. Давай за нас! – Паша не понимает. Видно моя шутка ему не понравилась. Исправляемся. – Не злись. Я всего-лишь вспомнил кое-что, что не давало покоя весь вечер. Правда, слишком поздно… - Паша заинтере­совался сказанным, – но тут другая история. За вас, милые девушки! И желаю особенно счастья вам с Дашей.
 - Спасибо, - мне показалось или Паша действительно покраснел…
…Я знал, на какую тему давлю. Вчера, ещё до всеобщего праздника, Паша подарил Даше особенный подарок и сделал предложение быть с ним вместе. Как же он потом радостный скакал по всей квартире, когда ответ её оказался положительным…
Наконец, мы сошлись во мнениях и, наконец, мы выпьем. Я тяну руку со ста­каном. Чтобы чокнуться с Пашей. Но мне мешает моя собственная ру­башка.
Её рукав задёрнулся и не даёт дальнейшему продвижению руки. Я отдёрги­ваю рукав, и слышится лёгкое позвякивание стекла. Всё бы ничего, вот только на запястье стали видны длинные красные полосы, которые, к сожалению, за­мечает Паша. Несмотря на его видимую усталость и большое количество вы­питого, он молниеносно хватает мою руку в этом месте, не дав возможности её быстренько убрать.
- Алексей, объясни мне одну вещь, - голос у паши изменился: стал твёрже, крепче, будто весь хмель с него сошёл. – Откуда это?
Он смотрит мне прямо в глаза, и я почему-то боюсь его взгляда. Что-то очень жестокое появилось в нём.
- Отпусти, тогда скажу, - но Паша не подчиняется. – Больно! – закричал я. Рука, в том месте, где он схватил, покраснела, побелела, посинела одновре­менно. Я перестаю чувствовать её. Не ожидал подобного от Паши…
…Паша. Девятнадцатилетний, высокий, черноволосый парень с красивыми чертами лица. Он обыкновенный, бедный студент – будущий оператор ЭВМ. Питается одними сигаретами да бутербродами, отчего худ, как щепка. Живёт вместе с родителями. Мы, как раз, воспользовались их отъездом и справляем у него дома Новый год. Познакомились совсем случайно. Свело на увлечение Рок музыкой и внеочередное прохождение мед. комиссии для постановки на воинский учёт. С тех пор знаем друг друга. А загрести нас так и не смогли…
Но руку он отпустил.
- Не обращай внимание. Дело было давно и неправда, - отшучивался я, по­тирая ушибленную руку.
- Отвечай! – Паша с силой ударяет по столу, и всё что на нём есть подпры­гивает. – Иначе будет больно, - пригрозил мне.
«Что сказать? Я раньше никогда и никому не показывал шрамы и дальше не хочу распространяться на сей счёт. Человек, ни разу не сталкивающийся с по­добным, вряд ли поймёт мой поступок.
- Да Паша, я резал себе вены, потому что был не в себе. Волноваться пово­дов нет. Расслабься и получай удовольствие…
Так не подходит. Паша мой хороший друг и терять его из-за пустяка не хо­чется».
- Год назад. Летом. В Августе, - я отхлебнул пива. Алкоголь прекратил дей­ствовать. Хочется снова напиться. – Сегодня, сидя с тобой здесь, я решил одну важную проблему, но, увы, слишком поздно…
…Отчётливо помню тот слишком жаркий день. Сотни разных чувств одо­левали меня, одно сильнее другого. Но было из них одно самое всепогло­щающее. Оно так глубоко засело в голове, что избавиться от него я был не в состоянии. Хоть головой о стенку бейся! Оно терзало, буравило душу, требо­вало действий. Определённых действий, несущих боль.
«Давай», - кричало оно изнутри, не давая заснуть. Я пытался сопротивляться. Отнекиваться, но оно оказалось сильнее.
Я валялся на полу в полубессознательном состоянии, удерживал руки. Через некоторое время сдался. С пеленой на глазах пошёл в ванную, где включил холодную воду, достал бритву. Её острые края заманчиво блестели на свету, манили и подбадривали. Словно руководимый кем-то зомби, я подставил руку под ледяной поток и стал водить бритвой. Ни о чём не думал, лишь о боли, которая, кстати, не приходила. Я исполосовал всю руку, от запястья до локтя, но боли не было. Рука точно не моя, казалось мне, какая-то ненастоящая, ис­кусственная. Бросив бритву, я наблюдал за тем, как из многочисленных поре­зов медленно вытекает красная жидкость. Я знал. Что это кровь, однако, ощу­щения её подлинности не возникало.
Прошло около пяти минут. Ванна забрызгана кровью. Я сижу и не шеве­люсь. Затем реальность вернулась, а вместе с ней и долгожданная боль. Руку охватил огонь. Жгло невыносимо. Кровь с каждым ударом сердца вытекала из раны, принося с собой дополнительные порции боли. Волна за волной. Боли не столько физической, сколько психической. Осознав, что я натворил, я бы­стренько туго обмотал руку полотенцем. Смыл следы безумия, заперся в своей комнате и провалился в спасительное небытие…
- Я резал из-за девушки, - на лету, одном дыхании проговорил я.
- Очевидно, - поразил меня Паша ответом.
- Какие мы умные! Зачем тогда вообще спрашивал? – меня аж перекосило. – Скотина! Урод! Больно было вспоминать, а он всё знал заранее! - я в гневе. Выпиваю пива – не помогает.
- Всё я понимаю, что тебе больно. Я – твой друг и хочу тебе помочь, - Паша вдруг сделался психиатром. – Знаешь, лучше выскажи, что накопилось в тебе.
- Зигмунд Фрейд нашёлся, - отхлёбываю пива, но вкуса не чувствую. Ощущение обычной воды. – Катя, - Паша недоумённо смотрит. – Наша Катя. Она ви­нова… виноват я. В общем, любил и до сих пор люблю её. Она одна. Мо­жешь похлопать в ладоши. – Ирония не удалась. – Я знаю. Я – дурак! Только ничего не могу поделать. Люблю и точка! Доволен?
Паша не отвечает, молчит, переваривает поступившую информацию. Время идёт. На его лице появляется глуповатая улыбка.
- Одного не могу понять. Почему ты дурак? Нормальный ведь парень. А Катя – приличная девушка. В чём проблема? – я отмахиваюсь от слов. – Вы встречались?
…Встречались? Хороший вопрос. Взаимная встреча? Посиделки в подъ­езде? Прогулки вдвоём по дороге домой? Ни одно не подходит. Выполнение дружеского долга – скорее всего. К тому же раньше я многого не знал. Встре­чались!!! Мечты…
- Шутить изволишь. Подожди, сейчас красиво скажу. Любовь пышным, не­вообразимым бутоном расцвела в сердце, раскрыла глаза на мир, заставила поменяться… и осталась там… умирать… Подобного не наблюдалось, - а правда, легче становится.
 - Алексей, посмотри на нас с Дашей. Я не говорю, что похожий случай. Но понимаешь, есть люди, которые обвиняли её в непостоянстве, предупреждали, что лучше не надо. А сердцу не прикажешь! Запомни.
- Знаю. Возможно, я – трус. И ревность. Я понял – я люблю Катю, когда первый раз приревновал её к другому парню. Именно тогда в августе. Мы си­дели у неё с Тёмой, ты знаешь его – еврей. Было поздно, а мы навеселе. Я ре­шил сесть в кресло и прикрыл глаза, - вспоминаю, и обрывки памяти проходят через мозг как в кино. – Решил расслабиться. А Тёма с ней решили развлечься. Подумали, что я заснул. Начали флиртовать, близко общаться. Как хотелось встать и избить их обоих. Но не смог. Ревность и страх сковали тело. Сидел в кресле, делал вид, будто сплю, слушал безобразие. Противно до ужаса. - Го­ворю и переживаю ночь повторно. – Когда надоело, встал, сказал, что иду до­мой, захватил еврея и ушёл. Трус! Ублюдок!
 - Встречались? Я та ухаживать за девушкой не могу. Ноль в таких делах. Единственная девушка, с которой близко познакомился, осталась позади. Оба пьяные – вот и повод для знакомства.
- Прогресс на лицо, - смеётся. – Ты у нас человек молчаливый, грустный. Надо перебороть себя…
…Сколько бесчисленных раз твердил себе об этом. «Надо, блин, меняться. Завтра точно». Столько попыток перепробовал, и каждый раз возвращался к исходной точке…
 - Паша, у нас осталось одно общее незавершённое дело, - говорить дальше не надо. Он с полуслова берёт и наполняет наши стаканы по новой. – А после идём курить. Уф! За любовь!
На этот раз без проблем чокнулись, выпили и пошли на балкон…

***

…Мы с Пашей на балконе. Старая, ненужная мебель, различные вещи, хлам. Под ногами ждут открытия пивные бутылки. За окном ночь.
Во многих окнах горит свет. Праздник продолжается. Новый год – такая штука: затягивается чуть ли не на неделю. Мы точно застряли ещё на день или два (в холодильнике коньяк и спирт). Справимся.
Идёт мелкий дождик. Зима: снега нет, зато дождь. В один такой дождливый день я понял, что - я живой. Жил себе, а не знал. Хотя, что мне дало это…
- У тебя не найдётся сигареты? – спрашивает Паша. Беру себе и подаю ему. Подкуриваем от зажигалки. Молчим. Курим.
Паша облокачивается о косяк двери, закрывает глаза. А я наблюдаю за пла­чущим небом. Оно так близко. Серое, затянутое облаками. Раненое.
- Что ты решил? – окликает меня из нирваны Паша.
- Решил. Пойду к ней, а там по обстоятельствам. Ты был прав. Всё или ни­чего. Хватит жить полным ничтожеством, - я повернулся к нему. – Спасибо за моральную поддержку, - я обнял его, похлопал по плечу. – Катя, жди меня.

***

Я стою у двери в комнату, где спит Катя. Выждав время для храбрости, и стараясь не шуметь, открываю дверь. Вхожу.
Внутри темно, но не так, что хоть глаз выколи. Лунного света, пробиваю­щегося сквозь облака на небе, хватает сполна. Можно отчётливо видеть пред­меты обстановки, интересующие детали.
Вот она. Лежит на краю кровати, чуть в стороне от нескольких также спя­щих тел. Я бесшумно вхожу, прикрываю дверь. Сажусь у стены напротив Кати. Наблюдаю.
Катя, как ребёнок, спит без задних ног. Все мы сильно устали. Лицо повёр­нуто к окну. Волосы волнами расплескались на подушке, обрамляя красивое круглое лицо. Глаза закрыты, но двигаются под веками. Губы слегка со време­нем приоткрываются. Видит сон. И в нем с кем-то разговаривает.
Сижу и наблюдаю. Начинает трясти. Сначала ноги, потом дрожь перебира­ется на тело и руки. Становится жарко. Нервы на пределе. Страшно.
«Может уйти? Потом. Сейчас не получится…»
«Ты мастер отговорок, но терпеть. Терпеть!!!»
«Не могу. Пойми…»
«Раз трус – беги. Мерзость!!!»
«Остаюсь…»
Хочу немного успокоиться. Вопреки запрету Паши, курю прямо в комнате. Вытягиваю ноги, откидываюсь на стенку. Закрываю глаза. Лишь бы не заснуть. В голове пустота. Ни одной полезной, завалявшейся мыслишки. Перед гла­зами мрак. Начинает подташнивать. Я с трудом глотаю слюну и желчь. Не могу больше.
Открываю глаза и не могу им поверить. Меня опередили. Катя проснулась и сидит на кровати, свесив ноги.
-Здравствуй. Я почувствовала запах сигарет и проснулась. Паша тебя убьёт. Если что, бычок выкидывай в вазу. – Катя не улыбается, как всегда. Смотрит гневным взглядом. – Не спится?
- Засиделись с Пашей. А тут решил к тебе заглянуть, проверить обста­новку, - какая чепуха. Язык отрезать мне надо.
-Вижу. Проверил? Насмотрелся? – бросила Катя. – Дай досмотреть сон.
- Подожди, я солгал, - об этом она заранее знала, понял я по её глазам. Не молчи, иначе пиши пропало. – Я зашёл, чтобы сказать, что люблю тебя. Люблю и не могу жить без тебя, - идиот.
Катя никак не отреагировала. Смотрит в окно и молчит.
- Поверить можно. Мне то, что с этого? – я в тупике.
- Конечно, в наше время такие слова, как: «Любовь», «Преданность», «По­нимание», «Искренность», - перестали пониматься правильно и вообще как-то восприниматься. Но только это я могу дать. Остального нет. Что ты хотела от бедного медика? Стащить тебе модель черепа из кабинета анатомии? Надо?
Я смеюсь. Другого средства защиты от страха не существует. Первый шаг на пути к истерике.
Катя говорит:
- Можно, - и я перестаю воспринимать мир. Бой проигран, но исход сраже­ния решает не он.
 - Полтора года, - меня понесло. – Полтора года не нахожу себе места. Август, помнишь? Не прикидывайся дурочкой, ты знаешь, о чём я. В самом начале ты говорила – какой тип парня тебе нравится. Я знал об этом! Но повёлся!!! Я – не такой! Я – это я! – не говорю, а кричу. Плевать. Люди валяются пьяные и спят.
- Ты прав. Ты мне не подходишь, - спокойно, без тени сомнения отвечает Катя.
Я моментально вскакиваю. Злость распирает. Сломать бы что-нибудь. Подхожу к окну. За ним сплошное дерьмо. Отворачиваюсь. Боль пульсирует в висках. Тук – тук.
- Что ты можешь знать о том, что я чувствую?
- Знаю, не знаю – без разницы. Я – это я. Я живу своей жизнью, ты - своей.
- Живу. Один. С каждым днём всё труднее сохранять целостность. Разваливаюсь на части.
- Поплачь – поможет, - Катя совершенно не слышит слов.
- Наше время не терпит соплей, да к тому же сил не осталось… - я умолк. Что-то говорить – бесполезно.
«На что я рассчитывал?»
«На то, что тебя поймут…»
«Я сам не могу порой понять себя, осознать полностью. Бесполезно»…
…Тишина. Катя смотрит в пол, я – в окно. На улице усилился дождь. Крупные, жирные капли стучат по подоконнику. Кап – удар сердца – кап. Быстро-быстро…
Меня окликнула Катя:
- А ты готов платить? За всё приходиться расплачиваться, - я кивнул без раздумий. – Подойди сюда.
Толку мало, но я исполняю просьбу.
- Если так сильно любишь, то встань на колени, - Катя указывает пальцем вниз.
- В другой раз я бы никогда подобного не сделал. К тому же послал бы тебя. Сейчас же свой эгоизм и самолюбие надо затолкать поглубже и надолго.
Я преклоняю одно колено.
- Встань, - командует Катя. Сказано - сделано. После она сама встаёт. Смотрит в глаза.
- Лучше всё-таки если мы сядем.
Не понимая в чём собственно дело, я сажусь, подпирая спиною кровать. Катя – вместе со мной, рядом, поворочавшись, облокачивается об мою руку. У неё гладкая спина. Я чувствую, как она дышит: ровно и глубоко.
- Я не такая сука, какой ты меня считаешь. Я ведь всё понимаю, дурак, - говорит Катя после долгого совместного молчания, глядя перед собой.
- А… - начал я.
- Не надо. Ты хотел, чтобы я была рядом? Я рядом. Молчи, - я перестаю дышать, застываю словно кукла. – Успокойся. Вредно для здоровья так нервничать. Кто у нас медик? – Катя говорит спокойно, медленно, подбирая нужные слова. Её слова действуют на меня. Напряжение тела падает. Боль в висках утихает. Дыхание выравнивается. Глаза застилает пелена, слипаются. Голова ватная падает на бок. – Всё в порядке. Завтра будет, обещаю, Новый день…
…Идёт дождь. Играет «Коррозия». Рассветает. В комнату стали пробиваться первые лучи солнца. Наступает утро. Новый день…
«Так вот ты каков».
(30.01.07)