У истоков мира

О тех временах слышно мало, но известно, что однажды в преддверии перемен явилось ОНО и, взглянув на свободный мир, нарекло себя ПЕРВЫМ. Других имен никто не помнит, да и были ли они? Словно не было в том случайности, когда стал возникать новый порядок, а вскоре и главенство ПЕРВОГО в мире. Осознание нового сразу проникло в суть всех явлений и вещей. «Первым быть удобно» - сразу расценили одни. «И захватив первенство, необязательно вдаваться в сущность происходящего. Причинность явлений не всегда очевидна, так стоит ли на это терять время? Следствие происходящего– вот живая сущность, очевидная и доступная пониманию. Спешить охватить всё, перескакивая порой с одного на другое, быть «свежим ветром». Тогда же и спешить излить всё, что вдруг начинает накапливаться, некогда ждать. Срывая день за днем, нестись, и нет печали, так, как нет прошлого, а будущего не будет – сразу наступит настоящее, которое изжив себя сменится новым.»
Какие формы обретала жизнь в те времена – не скажет никто, но раскрутившийся круговорот не оставлял никого равнодушным. Природа не имела времен года, да и не было года в череде меняющихся событий. Внимая жадно лучам солнца, всё спешило яростно прожить и оставить после себя жизнь, не обладая запасом времени. Скорая гибель, взамен угасания, не оставляла печали и сожаления: зачем тосковать о том, что прожило яркую, хоть и короткую жизнь. Ветры перемен уносили прочь тягостные мысли: лихой задор и вечное движение в неумолкаемом звоне новых побед… И первое среди первых исчезало, едва появившись, и не было ясно что, где, когда …
Не сразу заметили, как в образовавшейся тени разорванного во времени пространства, появилось то, чьё имя и место было уже определено ВТОРЫМ. Среди царящей суеты, ОНО с беспокойством наблюдало за царящим хаосом и не спешило себя проявить, но вскоре успокоилось. Не выдавая себя новым, легко оставаться в тени. «Да и куда торопиться, спешить, выбрасывая наспех прожитую жизнь? Насколько приобретенное ценнее теряемого? Да и к чему спешить не осознав главного?» Возникшая тень, стала расширяться в бескрайнем пространстве мира, вбирая в себя недовольных и сомневающихся, всех тех, кто не захотел жить при новом свете. Возобладавший рационализм вернул кому-то спокойствие, уверенность, что не прожитое до конца способно ещё жить, да и дальнейшее существование стало не столь призрачно. А если так, то не стоит никуда торопиться, если известно будущее и понятно прошлое, оставшееся где-то рядом, недалеко.
Скоротечная жизнь остановилась, она стала частью истории. В её хитросплетениях слились воедино всё минувшие события, став одним прошлым. И время, уже не жаждавшее отмщения за потерянное и проигранное, остановилось. Не сразу заметили, как перемены, тесно вплетенные в прошлое, в нем же остались, забрав с собой все новые надежды, чаяния, как и всё новое. Мир продолжал жить, но в том измерении, где жизнь не имеет особых отличий, как вечнозеленые реликтовые леса, забывшие свое происхождение.
С жаждой первенства ПЕРВОГО вступило в спор желание преобладания ВТОРОГО. «К чему сгорать в объятиях первого – живи полной жизнью!» - и вняв его гласу, некоторые вещи сначала прятали свою сущность, желая продолжить свою жизнь в продолжительном процессе вне всякого времени. Их пугало быстрое исчезновение, и они в поисках большего, уходили… Другие же искали определенности, быстрой разрешимости и ослепительной ясности в свете ПЕРВОГО – их можно понять.
Мир раскололся, потерял свою целостность, стягиваясь к враждующим полюсам, готовясь взорваться. Но в разгар борьбы вступился за своё творение Высший разум, забрав всю власть в свои руки и, угрожая жестокой карой виновным, заключил перемирие. Явился миру договор примирившихся сторон об устойчивом взаимопроникновении в мире.
С тех пор споры возникали и не раз, и снова одно, противопоставляясь другому, изживало в себе противное, но больше уже мир не тревожился расколом. Разногласия не выходили за пределы живого мира, а вскоре и мира людей, заселивших собой доступное пространство и опутавших его своим беспокойным разумом. Их споры и раздоры сродни шутки, баловству мудрецов, знающих заранее причины, цели, значение происходящему. Так стоит ли всерьез понимать, что преобладает в человеке и способно нести ему успех, обречь его на неудачу? Игра, затеянная мудрыми шутниками, так и останется игрой, и для постороннего суть происходящего прояснится не сразу. Можно ли к этому после относиться всерьез?

Ноябрь 2007г.