Роковая женщина - Лазарь Буров
Сравнение Полуяновскому геморроидальному синдрому не находилось.
«Захаркин! Котя! - поцеловала Олечка картонную корочку однотомника.- Лапочка! Главное, чтобы не вышла конвульсия, как с четвертым мужем - извергом Мишкой». Много кровушки попортил Мишаня. Олечка прямо так и говорила соседкам: « У нас не брак, а конвульсия!» - и скромно потупливала взор.
Она посмотрелась в зеркало. « Ой - ля-ля! Ой-ля-ля!» В зеркале отразилась роковая женщина с типичными, - уж, Олечка знает! - для роковой женщины чертами лица: нос - прыщик, глазки – кнопки, губки – бантик, который вот-вот развяжется.
Отражением осталась довольна. Ещё бы! На днях сразу два мужика, два отменных самца, предложение сделали. Руки и сердца.
Раньше, до того еще, как под забором в двадцатиградусный мороз околел первый муж Максик, она и сама представляла роковых женщин по-другому. Более импозантными, что ли.
Когда же второго супруга, героического отставника, майора Коробейникова хватил на брачном ложе инфаркт, соседки шепоток в спину пустили, но Олечка, по легкомыслию, не почувствовала.
Третий муж ботаник Володя существовал под бочком тихо и задумчиво. Он и повесился, как существовал, тихо и задумчиво, на поясе от Олечкиного плаща.
Соседки не шептали – шипели в лицо, шипение походило на шкворчание сала на сковородке. Олечка сало не ела, но к соседкам теперь прислушалась: и впрямь мужики её как тараканы дохнут!
Тогда она и взглянула на себя в зеркало более пристально, под другим градусом, что ли: нос – фурункул, глазки – бусики, губки – завязочкой. В глазах – странный блеск. Вот ты какая, женщина роковая!
И, может быть, из-за этого вот блеска, Олечка все чаще и чаще стала ловить на себе заинтересованные взгляды мужчин.
« Ой-ля-ля! Ой - ля-ля!» - Она показала язык отражению, подвела бровки, поправила чёлку. Из ящика письменного стола выудила две фотографии. Кинула поверх историй болезней. Вздохнула. Главное, не ошибиться. Кто он, пятый супруг?
С первой фотки её пожирал глазами банкир Николай Дормидонтович Захаркин, молодой совсем еще старичок. С другой жизнерадостно щерил усы Полуянов, мужчина во всех отношениях попроще.
Ещё раз перелистала медицинские карты.
Сердце подсказывало: Котя, лапочка!
Главное, чтобы без конвульсии, как с четвертым мужем Мишкой.
Расписалась с алкашом в надежде квартирку его холостяцкую к рукам прибрать, да репутацию роковухи отточить до безупречности. Уверена была, что недолго запойный протянет.
С балкона четвертого этажа падал? Падал. Под лёд на рыбалке уходил? Уходил и вернулся. Под тем же забором, что и первый муж Максик, в двадцатиградусную стужу дрых? Дрых. И ничего. Выспался. Только нос обморозил до состояния сливы.
Пропил всё, изверг, до последней копейки. Пояс, на котором повесился ботаник Володя, и тот, как семейную реликвию загнал - за мерзавчик водки.
В порыве отчаяния сама гаду в мерзавчик тот мышьяку подмешала. Покаялась, тотчас, думала, перед смертью бить будет. Мишка только плечами пожал: « Я денатурат пил и ничё! А эта с миндалем!»
Совсем подмочил Олечкину репутацию суженый-ряженый. Соседки прекратили шушукать в спину и шипеть в лицо. А чего шипеть? Обычная семья, нормальная. Ну и что, что мужик пьет. А кто не пьет?
Извелась Олечка за два года совместной жизни, лицом посерела, жалела, что Мишка заветный поясок пропил. Пришлось развестись от греха подальше.
И потому кандидатуры новых претендентов рассматривала серьезно и тщательно, словно на аптекарских весах взвешивала. Понимала, что права на ошибку у неё больше нет.
« Ой – ля –ля! Ой – ля – ля!» Олечка достала с полочки чёрную ленту, траурным уголком обвязала фотку Николая Дормидонтовича. Фотографию его противника выкидывать не стала, убрала вместе с медицинской картой про запас, в недолгий, так сказать, ящик письменного стола. « Завтра грабим короля!»
Набрала номер телефона, отметив в зеркале соответствующий блеск в очах, проворковала в трубку:
- Котя, лапочка! Я согласна!
И улыбнулась своему отражению.
Роковая женщина улыбнулась в ответ.
© Copyright: Лазарь Буров, 2007
Свидетельство о публикации №207120600362