Из icq-переписки

После нашего последнего разговора сижу потерянным. Сейчас мне ясно показалось, что тебе не хватает общения душевного, не хватает впечатлений, обмена эмоциями, чувствами. Теперь вот начал размышлять по поводу обеднения этой сферы в нашем с тобой общении в последнее время.

Первой мне видится следующая причина – я опустошён. У меня сейчас просто нет никаких впечатлений, никаких душевных переживаний. Последний месяц я веду очень скудную жизнь в плане душевном. Одно время я готовился к экзамену, что, как сама понимаешь, не располагает к новым впечатлениям. Потом был погружён в свой проект – это работа интеллектуального толка, но отнюдь не душевная. Наверно, потому и не было у нас с тобой такого общения, к которому ты привыкла ранее. Я отнюдь не стал к тебе более отдалённым в этом плане. Просто такой бедный переживаниями период. А ты являешься человеком эмоциональным, тебе постоянно необходима пища, поддерживающая тебя в необходимом тонусе.

Другая причиной, наверное, будет, моё непонимание вот этой твоей необходимости. Я почему-то думал, что тебе важно просто человеческие забота и участие, что сам факт наличия нашего общения, причём наличие существенное, удовлетворят тебя. Я же, видимо, ошибался, не подозревая, что душа у тебя поэтическая, требующая регулярности осознания единства наших с тобой мироощущений.

Итак, с одной стороны я ощущаю себя бедняком, не могущим предложить нужное тебе сокровище, с другой – нахожусь в лёгком прозрении. Чтобы ты окончательно не решила для себя, что я чёрствый болван, не испытывающий чувств, поделюсь с тобой моими последними переживаниями душевного толка.

Я часто представляю в последнее время, будто я болен, причём болен смертельно. Мне осталось несколько месяцев жизни. Ты меня оставила, родители перестали говорить мне правду, касательно моего состояния. Им больно меня видеть таким – высушенным, словно осенний лист, облысевшим и сутулящимся под бременем недуга. Потому они редко навещают меня. Иногда в вечернем парке (я почему-то живу прогулками в парке, где ежедневно прогуливаюсь, рассматривая сонные воды Кальмюуса) меня навещает отец, уже седой, но улыбчивый старик. Когда его взгляд обращается в мою сторону, глаза его тускнеют. Из миллиона тем, доступных обсуждению между сыном и отцом, мы говорим только об одном. О том, что я должен прийти к Богу. – Как же было ошибочным думать, что какая-либо идеология заменит людям религию – говорит мне отец – идеология учит жить, бороться, достигать, внушает новые идеалы, но лишь в одном оставляет человека в одиночестве. Перед лицом смерти. Человечество не придумала эффективнее средства преодоления страха смерти, нежели религия. – Пап, но что же делать мне, когда я не могу верить? Мне страшно… - Надо приходить к вере постепенно. Нельзя анатомировать Бога, святую книгу, скрижали завета, словно расчленяешь лягушку – после совершения такой процедуры ты останешься опустошённым, словно раковина моллюска. Нужно приучать себя к вере, а это работа души. Нельзя копаться в философии – философия разрушает гармонию мироощущения. – Но ведь религия не согласуется с рассудком! – Да, ну и что? Что тебе важнее, потешить тщеславие или прийти к гармоничной жизни? – То есть вера должна рассматриваться просвещённым человеком как деградация во благо?!? – Если хочешь, то и так… по-другому никак, поверь. – А что же мне делать – меня накрывает волна страха – я ведь не успею к этому прийти, не заставлю себя поверить в отпущенный мне срок! Отец прячет лицо, скрывая слёзы.