Случайная смерть одного человека

Комната жутко давила на воспалённый мозг. Мне хотелось есть, спать, лежать, кричать и плакать одновременно. Я выбрал четвёртый вариант. Вскоре на мой зов прибежали врачи, вкололи мне лекарство и моё тело охватила пряная, беспокойная нега. Закружилась голова, послышались непонятные голоса, куда-то пополз пол и я вновь очутился там, где нет начала и конца...
А начиналось всё совершенно безобидно. Сергей Алексеевич был обычным человеком. Жена, дети, дом, работа. Всё как у людей. Весной строил планы на лето, летом разъезжал по командировкам, осенью впадал в депрессию как всякий, кого заботит атмосферное давление и магнитные бури, а ближе к зиме подводил итоги года и подсчитывал суммы, заплаченные по кредитам за машину и уютный коттедж под Волоколамском. Вести всё это большое хозяйство ему помогала пышная и обаятельная Мария Петровна. Они оба были спокойны и уверены в жизни, их никогда ничто не тревожило и только падение курса доллара на бирже могло заставить их иммунет немного ослабнуть. Эти два человека были просто созданы друг для друга. Что впрочем не мешало Сергею Алексеевичу иметь на стороне любовницу. Дети его –просто сказка. Маша с Сашей никогда не ссорились, всегда играли вместе и хорошо учились в школе. Смущали конечно наклонности мальчика играть с девочками в куклы, но в конце- концов, в современном обществе любой недостаток человека можно превратить в достоинство, а значит- волноваться не стоило. Каждые выходные семья вместе с любовницей Сергея Алексеевича (она была лучшей подругой Марии Петровны, которая конечно ни о чём не подозревала) выезжала на свежий воздух, чтобы полакомиться сандвичами и просто отдохнуть от городской суеты.
Вообщем жизнь была вполне счастливая, сытная и удовлетворительная.
Но совершенно случайно, однажды, в один из обычных солнечных дней произошёл один маленький казус, который изменил этот тихий и счастливый ход жизни. Безусловно, всему виной были законы Мерфи, которые давно стали заповедями Сергея Алексеевича, который к слову сказать, не верил в Бога, но свято чтил законы рынка и потребительства.

Стоял жаркий июльский день. Градусник в офисе показывал плюс тридцать. Спина затекла, монитор компьютера противно жужжал. Основательно задолбавшись бездумным печатанием документов, я решил сделать себе маленький перерыв.
-Пойдёшь курить? –спросил Лёнька, тупо смотря в окно.
-Пойду...-также тупо глядя в окно, ответил я.
-Вообще бросать надо. Хоть что-нибудь полезное сделаю. Читал Аллена Карра? Жена говорит, что помогает. По крайней мере не курит уже две недели. Но жрёт...Как лошадь. Я уже даже боюсь думать, что с ней станет месяца через два. Лучше бы курила.
-А я не хочу.
-Что не хочу?
-Курить бросать. Пробовал как-то, всё равно начал. Я без капли никотина как бабки у подъезда без семечек. Когда депрессия –сразу рука тянется.
-Ну и чего мы тогда разглагольствуем с тобой? Поднимай свои булки, пойдём наполним свои лёгкие воздухом города!-с вдохновением произнёс Лёня.
- Пойдём...Погоди, я только барсетку прихвачу.
- Ты чего, домой чтоли собрался?
Покрутившись вокруг себя и отрыв в ящике стола свой мобильный, мой голос, будто совершенно отдельно от меня заявил:
-Да устал я что-то, Лёнь. Эта жара меня задолбала. Честно. Не могу уже сидеть. Да и голова что-то разболелась. Поеду-ка я домой. Всё равно начальства нет, никто ничего не скажет.
-Да, это ты прав...Надо мотать отсюда пораньше. Но я попозже пойду, а то мне сегодня нужно ещё отчёт доделать. Ладно, ты тогда давай иди домой, не кисни, а я лучше дядю Аллена почитаю.
-Читай – читай. Потом расскажешь, о чём он там пишет, - сказал я и вышел из душного здания.
На дорогах как всегда были пробки. Кто – то бибикал справа, слева матерился какой – то урод на впереди стоящую хромую оку. А моё настроение всё ухудшалось и ухудшалось. Такого прогрессирующего пессимизма во мне не наблюдалось наверно последние десять лет. Начала жутко болеть голова, а потный от ладоней руль хотелось оторвать и выбросить из машины в сторону бибикающих придурков. С трудом доехав домой, я поплёлся на кухню, в надежде на то, чтоя Мария Петровна побалует меня своими фирменными фрикадельками. Маша как всегда щебетала по телефону со своей верной подругой. Кстати, когда я последний раз заходил к Леночке? Хм, где-то недели две назад. Надо будет заглянуть в ближайшее время. Маша продолжала производить какие –то манипуляции с кастрюлями, а мои мысли плавно блуждали по верхам каких –то более глубоких размышлений. Всё как –то растекалось в моей голове, и не предпринимая больше усилий привести свою голову в порядок, я уставился в одну точку.
Вдруг у меня резко закололо сердце, огромная ледяная рука словно сжала всё моё тело, воздух перестал попадать в лёгкие и я начал биться в безумных судорогах. Свет замелькал перед глазами, где –то на периферии зрения проскользнуло искажённое ужасом лицо жены, и последней мыслью проскользнуло «ну и уродливые же у нас обои»...Всё исчезло.


Я так и знал, что Бога нет. Я так и знал, что ничего здесь не будет. Вначале даже стало интересно. Слово смерть никогда не будоражило меня, но тем не менее я страшился этого внезапного конца. Мне сложно было представить, что всё, что я нажил непосильным трудом, у меня отнимет какой – то физический дефект. И вдруг это случилось. Я умер. Да, это был не обман. Я больше не чувствовал рук, ног, плечей, туловища, биения сердца и своего дыхания. Всё исчезло. Не было ничего. Осталась только тьма и я. Ну чтож, не так – то плохо. По крайней мере я мыслю, а следовательно – существую. Хотя нет. Раз я умер, значит всё это размышление – не более чем остаточные признаки жизни в уме. Скоро моё серое вещество окончательно загустеет, и мысли мои уйдут в никуда. Ну а пока они здесь, наверно нужно подвести итог своей жизни.
Первое. Я вырастил приличных детей до вполне вменяемого возраста. Оба хорошо учатся, всегда могут постоять друг за друга, да и обеспечены на всю свою будущую жизнь вперёд. Так что о продолжении себя самого через потомков мне обеспечено также, как им обеспечено долгое ( надеюсь) и счастливое существование.
Жена и любовница. Две женщины, с одной из которых я жил и воспитывал детей, с другой спал. Лучшие подруги. Чтож, очень даже неплохо. Пусть я не мачо, но всё что нужно для поддержания себя в форме отца семейства и неплохого любовника у меня имелось. Значит в этом пункте тоже можно ставить плюс.
Работа. Ну, здесь конечно сложнее. Никогда нельзя доделать то, что недоделываемо по определению. Остались неподписанные бумаги, недоделанные отчёты и неотправленные факсы. Ну и чёрт с ним. Так даже лучше. Пусть их доделает за меня кто-нибудь другой. Лёнька например. А у меня бессрочный отпуск в пустоту! Тоже плюс.
Развитие и совершенствование. Занимался спортом, сидел на диете, специально составленной для меня в частной клинике. Чтож, также неплохо. Ах, да! Совсем забыл. Религиозные взгляды. Атеист. До мозга костей. Которых у меня уже нет...А значит, не атеист? Да, это уже не имеет разницы. Ведь то, во что я верил при жизни, предстало воочию перед моими...мыслями. Меня нет, и это факт. А что бы было, если бы и вправду был этот бог, весь этот рай и Адамом с Евой? Да нет, это просто полнейший бред. Ладно, в этом пункте поставим плюс – минус.
Что же в итоге? Да я почти отличник. Дерево посадил, дом построил, детей вырастил. Вполне приличный гражданин вполне приличной страны. Кстати, интересно – сколько времени прошло? Сколько секунд, часов, дней, лет? Есть ли там, где меня нет - время?
Мне как – то даже заскучалось по телу. Где оно сейчас? Всё ещё лежит на полу или в земле? Ужас... Если в ЗЕМЛЕ. Лучше бы кремировали. Так наверно вернее. Соберут прах в коробочку и поставят на кухне за банкой со старыми письмами. О чём сейчас думает моя жена? А будут ли дети плакать на моих похоронах?
Тик –так – тик – так – тик – так – тик – так...
Слышится ли мне это вправду, или это порождение моих мыслей?
Тик –так – тик – так...
Мои мысли медленно, но верно начинает охватывать страх. Тягучий, как время, бесконечный, как эта тьма.
Тик –так – тик – так...
Мне хочется дышать, любить, волноваться, жить. Мои мысли охватывает ужас. Я чувствую тоску и желание вернуться. Я думал, что если умру, то никакие желания более меня не потревожат.
Тик –так – тик – так – тик – так – тик – так...
Оказывается, я умею страдать. Мои мысли умеют страдать. Меня убивает этот стук часов. Это так противно, гадко и страшно. Ничего и стук. Стук и ничего. Нет уже даже моих мыслей
Тик – так – тик – так...
Неужели никогда не вернусь? Никогда не буду жить? И это всё? Тик – так и тьма...Страх, страх объял меня и разрывает на части
Тик – так – тик – так...
Господи, я как никогда, как никогда хочу чтобы ты БЫЛ
Был...был...был...
Эхо.
Эхо...эхо...эхо...
Вот она, настоящая смерть. Здесь больше никого нет. Я стал слышать только себя. Мой голос и эхо. Меня нет
Нет...нет...нет...
Господи, услышь меня я прошу. Господи, помилуй мою душу, подари веру мне, грешнику Господи! Услышь меня, услышь меня! Я верю в тебя, верю! Ты слышишь меня?
Слышишь меня? Слышишь меня? Слышишь меня?
Ответь мне, я прошу!
Я прошу...я прошу...я прошу...
Нет, никого нет...Но я так хочу верить, так хочу...Господи, я умоляю тебя –дай мне шанс! Подари мне жизнь, я прошу тебя!
Тик – так –тик – так – тик – так...
Тишина
Тик – так –тик – так – тик – так...
Больше ничего.
Ничего...ничего...ничего...
Ни - че - го.


Я проснулся в на операционном столе, услышав чей – то крик «спасли!!» Что это было? Галлюцинация? Или я...живой? Руки, голова, плечи, туловище. Я чувствую, как кровь льётся по моим жилам. Я жив. Какое же это счастье.






Прошло два года. После того случая клинической смерти я уже не смог вернуться к привычной жизни. Я пытался ходить на работу, но не мог. Я пытался любить детей и жену, но напрасно. Ничто меня уже не волновало кроме того, что ждёт меня после смерти. Меня мучала совесть. Простит ли мне бог моё прежнее поганое существование? Подарит ли мне он жизнь после смерти, или я обречён на пустоту? С тех пор мне всегда снится один и тот же сон, и более ничего кроме этого сна меня не беспокоит. Вокруг тьма, я слышу эхо, бесконечное тик – так, и лестница в небо сквозь темноту. На которую я никогда не могу ступить. Потому что меня по моим прежним убеждениям нет.
А как говорит мой лечащий врач, - «во что верите, то и будет».
Так что теперь я доживаю свой век в психиатрической больнице. Но я верю, и надеюсь.

Верю и надеюсь, что меня простят.