Подарок

Жалобная трель мобильника беспощадно врезалась в мой утренний сон. Неуемное желание обрушить безбожную отповедь на убийцу моего сладкого сновидения, кто бы это ни был, все же заставило меня принять звонок.
- Доброе утро, бултушка! С праздником тебя! Я просто не дотерпела до утра, чтобы поздравить тебя, я еще полчаса назад прилетела. Узнаёшь?
Холодок пробежал по коже, скальп скорчился на затылке. Этот голос я не слышал уже тысячу лет! Аселя… Моя медовая отрава. Мой отравленный мёд.
- А, здравствуй, спасибо! Узнал. А что за праздник?
- День Свя-то-го Ва-лен-ти-на, дурашка!
- Понятно. И тебя с праздником!.. А где взя… а номер мой как узнала?
- Я в терминале Рахата встретила, у него и взяла. Ну, что расскажешь?
Столько людей на свете, которые, всегда знаючи твой телефонный номер, никогда тебе не звонят, и плодят себе подобных, раздаривая его кому ни попади. А другие не находят лучшего времени кроме пяти часов утра, чтобы внезапным звонком вырвать тебя из заветного сна и спросить: «Что расскажешь?»
- Да-э… не знаю даже… а что рассказать?
- Ну хоть бы спросил тогда у меня как дела. А то сколько мы с тобой не виделись!
- А, просто я спросонья ничего не соображаю… Как у тебя дела?
- Хорошо, бултук, даже замечательно! Я тебе потом столько всего расскажу. И у меня для тебя будет подарочек, если навестишь меня вечером. Придешь?
- Конечно.
- Вот и славненько! А пока попробуй заснуть снова и не сильно меня материть, окей?
- Окей.
- Ну, тогда до вечера. И… еще одно…
- Слушаю.
- Ты скучал по мне?
- Да… Скучал.
- Бултусик мой! Ну спи, спи, засыпай.
Хер теперь заснёшь! Или я сплю и вижу идиотский сон, навеянный моими былыми идиотскими переживаниями и идиотскими чаяниями? Эх, Асель, Асель. А-се-ля. А-сель-ка. Аселюша… Глазки твои… Губки твои… Сучка!
В последний раз я ведь видел её день в день ровно четыре года назад. В день Святого мать-его-за-ногу Валентина. Кто-то решил посмеяться надо мной? Сраный праздник, призванный лишний раз напомнить о твоем убогом одиночестве… Спать! Спать. Спаааать…

Еще одно жалобное улюлюканье мобильника. Я разлепил веки и обнаружил озорной пучок солнечного света, щекочущий мне лицо сквозь щелочку между шторок. Будильник? Нет, маячок. Перезвонив, я услышал живой и бодрый голосок:
- Аллё, привет! С праздником!
- Привет, спасибо! И тебя также!
- Спорим, я первая сегодня поздравила тебя с праздником?
- С чего ты взяла, что это мой праздник?
- А что так запущено?
- Ну, год на год не приходится.
- Ну-ну. Жалко, что ты не здесь, у нас тут такооое намечается! Блиинн, я в школу опаздываю. Ладно, я тебе еще позвоню, пока!
И прежде чем я успел выдохнуть ответное прощание, бузер равнодушно запипикал короткими гудками и тут же смолк. «С чего ты взяла, что это мой праздник?» Балда! Можно было бы и повежливей быть, когда тебя поздравляют. Благо, что хоть умудрился не сообщить ей, что поздравила она меня все-таки не первой… Солнышко.

Весь день в прострации. Монитор-диспенсер-унитаз-диспенсер-монитор.
Я выковыривал из заплесневелых дебрей памяти запыленные декорации и реквизиты к святовалентиновской ночи четырехлетней давности, начищал и пересматривал. Полусвет. Полутени. Звуки. Запахи. Я снова видел Аселю лежащей обнаженной на детсковатой кроватке у огромного окна в её комнатке. Голубоватый свет, заливающий все помещение (луна светила или фонарь уличный?) и причудливая тень от тюли, узорчатым покрывалом растянутая на её белой коже, будто отсвечивающей блеклыми бликами. Её волосы, развеянные на подушке. Её ручки, свешанные начинной стороной кверху. Её груди, неторопливо вздымающиеся в такт каждому её вдоху. Её животик, стянутый словно перепонка на барабане, и маленькая ямочка её пупочка. Её ноги, сложенные в коленях и расставленные в ступнях, бедра, ямочки на коленках, икры, щиколотки. И я… Коленепреклонный, я водил дрожащими пальцами по глади её рук. Её плеч. Ложбинки меж её грудей. Её живота. Она же, прикусив губу, улыбчиво наблюдала за моим неуклюжим колдованием над её нежной и гладкой кожей.
«Полной рукой»
«А?»
«Обжечься боишься? Прикладывайся полной рукой»
«Окей»
Я продолжал тактильную прогулку полной ладонью уже смелее по её бедрам, ягодицам, спине и жутко жалел, что рук у меня не восемь и не десять.
«Бултушка, я хочу твои губы… наклонись ко мне»
Я тонул в её жарких объятиях, а её сладкие, взыскательные губки игриво теребили мои, немые и непослушные. Пьянящий нектар из-под её бархатного языка. Яблочный запах её волос, жасминовый аромат её кожи. Моё клокочущее сердце и пульсирующие набатом виски.
Во дворе плешивая собака заливалась неустанным лаем. Где-то вдалеке выла сирена скорой помощи. Кому-то в ту ночь было хреново. А мне нет!
Я осыпал жадными поцелуями её шею, плечи, груди… Тугие и упругие сосочки, твердеющие еще больше под языком.
«Не кусай, дурашка. Больно же ведь, когда они набухшие».
«Виноват».
«Хотя… нет. Это все равно приятно!»
Приятно щекочущим томлением наполняло низ моей утробы. Рука моя самопроизвольно скользила по её бедрам, ягодицам, пояснице, животику и всё упорнее норовила оказаться в заветной долинке между её бёдер. Осторожная попытка раздвинуть её ножки.
«Нет!»
«Что значит нет? Асе-е-еля!»
«Не надо, пожалуйста! Не сейчас, не сегодня»
«Почему?»
«Пойми, я и так твоя, вся как есть. Просто я еще не готова к этому»
«Ну, хорошо. Не надо так не надо»
«Это у нас обязательно случится, обещаю. Нам ведь и так хорошо, разве нет?»
«Да, нам и так чудесно...»
Так же чудесно на следующее утро у меня болели семенники, как если бы белка обгрызла мои яички. А уже через два дня сердце обливалось кровью от непомерной боли, когда Аселя улетела учиться в картавую Францию. Четыре года назад. Четыре года. 1461 день. 1/6 моей жизни.

Поганый вечер. Поганый глинтвейн. Поганая пицца. Празднующие вокруг поганые лица. И я, затерянный среди пьянствующей швали на чужом празднике жизни, сижу супротив живой-и-во-плоти Асели, минуя слухом её нескончаемые повествования de France, и ловлю взглядом каждый взмах её ресниц, каждое шевеление её пухленьких губ, словно налитых вишневым соком, каждый жест её изящных рук. Отправив празднующий народ в соседнюю комнату танцевать, она подсаживается ко мне.
- Ты чего такой молчаливый стал? Раньше было не заткнуть тебя.
- А я заткнул прежнего болтливого себя и перед тобой уже новый я - созерцающий, думающий и пишущий.
- Ну-ну. Надеюсь, ты еще не задушил в себе суперски-целующегося? И не кури, пожалуйста, я не хочу потом целовать выхлопную трубу, какая бы она ни была думающая и пишущая.
- А что мне-думающему во рту держать теперь?
- Прекрати думать. Пригласи лучше меня на танец.
- Приглашаю.
Старина Lionel Richie, завывающий из динамиков. Её руки, ласкающие мне плечи и спину. Её теплое дыхание, подпевающее песню мне в ухо. Её мягкое тело, тесно прилегающее к моему. А мои больные извилины бороздят совсем отвлеченные от момента и откровенно идиотские мысли. Синие бра ведь совсем не подходят к гранатовым обоям. Какой придурок занимался здешним интерьером?.. Надо было мобильник подольше подзарядить. Мля, взяли тоже за правило блокировать мой логин на форуме на каждый праздник! Я-думающий. Я-бредящий-в-мыслях. Хряп!
- Аллёоу! Малыш, ты к полу прирос?
- А?
- Пошли отсюда, песня уже кончилась. Подымемся наверх, в мою комнату.
- А твои гости?
- Я тут единственная гостья. А им и без нас не худо. Пошли, пошли, получишь свой обещанный подарок.
И вновь мы в её спаленке. Час в час ровно четыре года спустя. И кто сказал, что молния в одно место дважды не ударяет?
- Посидишь тут минутку? Я мигом.
- Полежу.
Новые обои. Симпатичные. И кроватка новая. Побольше прежней. Все-таки тогда светил фонарь уличного освещения, а не луна… Что я тут делаю вообще?
- А вот и твой подарок! – она запирает за собой дверь. – То бишь, я – твой ненаглядный подарочек.
- Лучше и не придумаешь.
- А чего это ты разлёгся? Вставай и распаковывай свой презентик. Хотя, лучше я сама первой скину свой халат.
Освободив свои плечи от пестрого кимоно, она перешагивает через него и неторопливо направляется в мою сторону, в темной прозрачной тунике и кружевном черном белье.
- Что ты застыл? Или хочешь, чтобы я сама обнажилась до конца? Ладненько, будет тебе и стриптиз.
Вальяжно стянув с себя всю лингерию, она усаживается на комод, притягивает меня к себе за пояс брюк и обхватывает ногами.
- Не молчи, пожалуйста. Скажи что-нибудь.
- Ты прекрасна… Прекрасна, как никогда!
- И вся твоя. Только твоя, как никто другой (deje vu?). Сделай так, чтобы мы этот вечер запомнили навсегда.
Хм… Я знаю, как сделать так, чтобы она этот миг никогда не забывала. Всё, что надо – это ничего не делать.
- Знаешь, а я об этом ведь когда-то даже мечтал.
- Это и называется счастьем, когда сбываются мечты, малыш.
- Странно только, что сбываются они, когда в этом уже никакой нужды.
- Ты о чем?
- Спасибо тебе за чудесный подарок, какой мне никто ещё не дарил. Такой красивый, такой волнующий, такой неописуемый, такой… Просто он слишком запоздалый.
Я целую её, огорошенную и недоумевающую, в безмолвно разомкнутые губки, - С днём Святого Валентина! – и отправляюсь с чистой совестью и легким сердцем домой, довольный хорошей концовкой дня.