Пассажир

Машина. Окно. Руль. Дождь. Мокрый асфальт. Заднее сиденье. Пустое заднее сиденье. Радио. Очередная пробка.
- Подбросите
- Садитесь
Пятиминутное молчание, которое, казалось уже не кончиться никогда.
- Я закурю.
- Да, пожалуйста
Опять молчание. Проносящиеся за окном по лужам машины. Сигаретный дым. Ночное радио играет слегка тяжелый просто рок. Странные, бродящие в полумраке прохожие. Остальные такси уже давно в парке. За окном туман и слякоть. А в машине тепло и печка и радио и я.
- Вам куда
- Давайте с вами договоримся. Я плачу вам деньги, а вы просто везете не важно, куда и уж конечно не спрашивайте, зачем и кого.
Все больше дыма в кабине. Ночные, одиноко стоящие фонари. А на заднем сиденье сидит красивая девушка. И смотрит в окно этого холодного, ночного мегаполиса, забирающего в круговорот своих ночных страстей. И мчаться рядом ночные такси с заспанными водителями. А где-то далеко гудят сирены длинных, чорных эскортов. Горят заманчивым светом ночные казино. Мигают предательским желтым редкие светофоры. Мы мчимся в ночь.
- Почему у всех такси такой одинаковый запах
Сказала обитательница заднего сиденья как-бы нехотя. Не взглянув на человека к которому она обратилась с этим вопросом.
- Еще с детства, когда я представляю такси, у меня в голове все время возникает этот запах. Он какой-то уютный такой, обволакивающий. Он идеально гармонирует с ночной дорогой.
Она закинула ногу на ногу. Выкинула свою когда-то длинную, дымящую сигарету в окно и закрыла его. Закрыла и не дожидаясь ответа, которого, наверное, и не ожидала услышать продолжила.
- Этот запах. В нем что-то есть. Особенно когда в такую погоду заходишь в такси, чувствуешь его и сразу ощущаешь себя в безопасности. Закрываешь дверь, и уже никуда не хочется выходить. Хочется сидеть в такси и смотреть в окно. Смотреть на пролетающие и улетающие снежинки. На беспечных людей, заматывающихся в свои куртки, и идущих в ночную непредсказуемую даль. Куда они идут? Зачем? Что ищут…
Закончив свой монолог, она еще раз переложила свои красивые ноги одна на другую и снова подкурила сигарету. Водитель посмотрел на нее всю в зеркало и снова задал свой единственный вопрос.
- Так куда едем?
- А какая разница. Мы всю жизнь едем куда-то, вечно спешим, спотыкаемся о других. Слушаем только себя. Забываем поздравить старых друзей с днем рожденья. Мы слишком заняты этой спешкой. Этой суетой. У нас нет времени помечтать, поскучать, подумать о том, что позади. Взглянуть вперед. Вспомнить тех, кого с нами уже нет, кого забрал этот город. Нет, я не говорю что он безжалостный. Но он жестокий. У него свои правила. Своя игра. Свои законы, которые не всем дано понять. А те, кто их не понимает – где они? Их с нами уже давно нет. Этот город делает нас такими же безжалостными, как и он сам. Кто не привык, не может, не выдерживает те в не игры, те за бортом, те на обочине, они чужие на этом празднике жизни. С надеждой они приезжают сюда. Но надежды, как и все в этой жизни быстро рушатся, разлетаются на маленькие ненадежные кусочки. Ступеньки под ними расползаются. Они смотрят вверх в надежде на то, что кто-то подаст им руку. Так и висят, на одной руке пока кто-то не наступит на нее, и они окончательно не упадут вниз. Туда откуда вверх уже не вскарабкаться, не пробраться. И упав, они проклянут всю жизнь и этот город и людей, которые стоят на его вершине, или даже сидят в роскошных кожаных креслах своих лимузинов, на палубах своих дорогих яхт, спят в дорогих особняках, пьют по утрам апельсиновый сок. Проклянут людей, которые смотрят на них сверху и плюют, ехидно улыбаясь и скаля свои идеально белые зубы, а потом изображают на своих идеальных лицах улыбку, но уже не им. Уже совсем другим. Таким - же яппи и успешным. Таким же в дорогих и стильных костюмах. Таким же в платьях и с декольте. Таким же в центре событий и актуальных, модных и сиюминутных на страницах бесконечных апельсиновых таблоидов. На плазменных экранах в дорогих боулинг клубах. На языках светских обозревателей и в печатных станках модных издателей. В нефтяных трубах. На бигбордах. В рекламе. На подиуме. В головах, умах, мыслях, тех же мечтах, снах. В кошельках, уже в крови. На борту бизнес класс Боингов. И все везде включено и все оплачено и везде скидки. И везде без очереди. И всегда «Вау» и «гениально». В вечных аккордах. В мюзиклах. Это ньювсмейкеры и порноактрисы, политики и папинкины сынки. Роскошные содержанки и их покровители. Это модные и востребованные - это те, кого любит этот город, любит до беспамятства, и самозабвенно и будет любить вечно. Будет любить до того самого дня, пока не оступятся. И как только, так сразу те же ступеньки так же расползутся под ними, и падать придется еще дольше и рухнуть на дно больнее. И уже внизу, упав, они, когда-то богатые и знаменитые увидят сотни вспышек безжалостных апельсиновых таблоидов. И те же модные издатели, с которыми вчера только по приятельски обсуждали очередную покупку теперь растопчут их, унизят, в грязь лицом, по морде, бах, еще, в самых ярких эпитетах, опустят. И город все это прочтет и так же ехидно улыбнется кто-то сверху своими идеально белыми зубами, и так же быстро забудут, как забыли всех упавших. Нет, он не безжалостен. Он просто жесток.
- Так куда едем?