Формула Якова

ФОРМУЛА ЯКОВА.



 История эта случилась очень давно. Настолько давно, что тогда еще можно было отыскать старцев, утверждавших, будто бы их деды видели самого Христа, его муки на Голгофе, а также знавали свидетелей других великих событий, описанных в Евангелии. В те времена люди верили в чудеса и в Божий промысел, постичь который невозможно.
 Так вот, тогда находились среди ученых мужей такие, которые были убеждены, что формулу, дающую разгадку абсолютной Истины (значит, дающую вечную благодать или могущество), нельзя найти в книге, написанной простым смертным, который по воле Создателя мог бы никогда не появляться на свет, а значит, случаен сам по себе и случайны все его творения. Нет, ее нужно искать в тексте, продиктованной самим Богом. Появились каббалисты, утверждавшие, что первые пять книг Ветхого Завета – Тора – это и есть такой исключительный текст, который Бог продиктовал, - а Моисей и ему подобные выполняли лишь роль обыкновенных писарей. Значит, Писание – это абсолютный текст и в нем нет и не может быть случайных слов и букв. Это письмо самого Господа к нам, в котором Он говорит все, что хотел сказать, в котором есть объяснение всему, что существует, что будет существовать или даже что могло бы быть. Нужно только найти ключ к тайнописи, что скрывает эту первозданную Истину, в течении многих веков утерянную людскими поколениями. Расшифровка Великой Тайны, - верили каббалисты, - возможна, потому что это предусмотрено мудростью Господа.
 Дни и ночи напролет, уединившись от людей, каббалисты манипулировали священными буквами и словами, мудрено складывая из них тысячи и тысячи последовательностей. Они читали и по диагоналям, и сверху вниз, и снизу вверх…Соединяя, переставляя буквы и собирая из них последовательности, они открывали интересные закономерности и мимоходом писали работы о больших числах, развивали теорию вероятности и элементы комбинаторики. Но, главное, они надеялись набрести на сочетание, содержащее скрытую от простых людей формулу – имя Бога, Тетраграмматон, с помощью которого можно творить жизнь и смерть, свет и тьму, будущее и прошлое. Они верили, что стоит только вслух произнести заветное слово – и могущество будет достигнуто. Многие из них отдавали этой невероятной цели всю жизнь…
 Каббалист Яков был уже очень стар. Он не знал, сколько ему было лет, когда впервые попытался ранжировать и переставлять священные слова, забыл он и то, кем был раньше, до Каббалы. Яков не желал знать об этом ничего, потому что это заполнило бы лишними знаниями его мозг, и так работающий на пределе человеческой выносливости. В узком кругу теологов и гностиков Яков был довольно известен своими работами с Торой. Причем, долгие годы исследуя закономерности в буквенном составе каждого священного стиха, он написал несколько внушительных трудов по теории последовательностей и больших чисел, но мало гордился этим – подобные открытия были ему почти безразличны. Единственно на решения Каббалы направлял он свои познания в математике и свою исключительную память, удалившись от людской жизни. Он полагал, что истинный ученый должен сторониться быстрого, но мутного потока людских страстей. Подобный горному, холодному, но чистому озеру, он должен быть недосягаем для соблазнов грешной Земли.
 Память Якова была действительно исключительной – он помнил всякое сочетание, которое когда-либо составлял, работая с Писанием. Но, так и состарившись, главного Яков никак не мог достигнуть. Заветная формула, заклинание которой даст ему приближение к Богу, была так же неизвестна ему, как и в начале пути.
 Однажды зимней ночью, когда за маленьким, дребезжащим окошком завывала черная вьюга, а в келье было сумрачно и тихо и горела лишь одна свеча, освещающая книгу на изъеденном древоточцами столе и лысого, сгорбленного над книгой и безумно всматривающегося в древнееврейские знаки Якова, произошло то, что по всем положениям теории вероятности было почти равно нулю, но все же имело свою, хотя очень малую, величину достоверности.
 К этому моменту уже месяц работал Яков с неким столбцом, который в соответствии с положениями «Сефер Ецира» он сначала преобразовал в крест и пытался читать по концам его; потом он развернул этот крест в трехмерную фигуру и читал по ее граням. Так Яков развертывал, трансформировал, свертывал и читал, читал, читал…
 Почти отчаявшись, решая бросить работу с изначальным столбцом и взяться за новую часть текста, вдруг под утро он обнаружил сочетание, которое показалось ему знакомым, - чего не могло быть. Как упоминалось выше, выработав в себе за годы занятий Каббалой необыкновенную память, Яков знал, что раньше такого набора знаков и букв он не производил. Тем более, набор этот на первый взгляд был бессмысленным и не заслуживал внимания - подобных никчемных сочетаний прошло перед глазами Якова десятки тысяч. Но какая-то другая память, словно не его, но чужая, но влияющая на его волю, останавливала, мешала перейти к следующему набору, заставляла еще и еще всматриваться в эти несколько древнееврейских символов. Он испытал явственное чувство, будто давным-давно, возможно, тысячи лет назад, он уже жил и видел это сочетание и даже придавал ему тогда особенное значение. Но когда? И где? Яков не мог осознать. Эта мысленная инкарнация представилась Якову почти божественной – в сиянии многомерных развернутых панорам, хаотически громоздящихся вокруг центра с заветным словом. Он испугался, почувствовав, что сердце его вот-вот остановится от ужаса и восторга одновременно. Решившись наконец, с сильным волнением, он произнес вслух получившееся имя.
 В тот же миг перед взором его с тихим свистом возник в пространстве вращающийся светящийся шар – прозрачный, как из хрусталя, но зыбкий, словно газообразный. Он вращался, не перемещаясь, точно посреди убогой кельи каббалиста и распространял незнакомый мерцающий свет. Яков ясно и отчетливо узрел в глубине шара многообразные удивительные вещи.
 Сначала он, будто бы приближаясь со страшного космического расстояния, видел в шаре всю нашу Землю с континентами и океанами, окутанную в бурую шаль атмосфер. Затем, приблизившись достаточно, он как бы влетел в ее владения и, плавно паря, созерцал сверху земную жизнь. Он узнал в этих лесах и озерах, речках, городах и селениях свою страну. Не осознавая каким образом, но он сразу понял, что это его родина, которая дала ему жизнь, о которой он давно не вспоминал в своей келье. Боже, как она была прекрасна, но в то же время сколько несправедливостей и страданий он увидел на ней. Далее видение еще более расширилось, и перед Яковом предстало какое-то нищее селение с ветхими домишками и скудными полями. И тут Яков увидел, как изможденная немолодая крестьянка родила младенца-сына, требовательным криком возвестившего о своем появлении. Мать, ослабленная родами, вскоре умерла; а ребенок несколько подрос, бедный отец отдал его на обучение и пропитание к странствующим монахам.
 В мгновение Яков охватил взором (а может, мыслью) весь процесс роста и взросления этого мальчика. И вот уже перед ним в шаре предстает юный стройный богослов – впечатлительный и честолюбивый. Из жажды бессмертия, а возможно, могущества, юноша примыкает к секте каббалистов. Его пытливый, острый ум вскоре овладевает всеми их приемами и секретами, он принимает и разделяет их странные принципы. В уединении он упивается построением все новых и новых комбинаций. Но главное, он жаждет найти заветное слово. Ради этого он отказывается от всех своих прежних товарищей, от жизни, какой он жил раньше, среди мирных и добрых монахов. Дни и ночи напролет просиживает над священными текстами. Старый Яков увидел в светящемся шаре, как человек этот, охваченный огнем поисков, неуклонно старел и дряхлел; тело его, прокопченное временем, холодом и недоеданием, было уже готово для легкого употребления смертью; но цель все так же была далека от него, как в начале пути.
 Годы и десятилетия пролетели перед взором Якова. Призрачный каббалист так и не достиг своей цели, впрочем, написал несколько внушительных трудов по теории последовательностей и о больших числах. Но он не предавал этому значения, а безумно продолжал верить в то, что найдет заветную формулу, дающую могущество в мире. И понял Яков, что это его собственная жизнь протекает перед ним. В итоге он увидел в шаре себя – лысого, немощного, кричащего голосом раненого ворона несколько невразумительных звуков. И Яков увидел, что как только его двойник в большом шаре произнес эти звуки, перед ним возник меньший шар, копия большого, и там все стало повторяться в точности. Яков беззвучно засмеялся, шелестя беззубым ртом, - он понял, что формула, наконец найденная им, никакого могущества не несет, что это есть магическая формула, в которую вложена лишь его жизнь, и что, видимо, осознать прожитую жизнь и свою роль в мире человек может и без помощи подобной формулы и волшебного шара, стоит только быть внимательнее к себе и своим близким, не ослепляясь грандиозными целями, что бы они ни сулили. Еще Яков понял, что сколько бы раз он ни рождался и ни старился за умными книгами, в лучшем случае он всегда сможет постигать только это – истину о себе и о прожитой им жизни. Тогда он лег на жесткое ложе и тихо умер, и так же тихо умер его двойник в шаре. А в предутренний этот час где-то в бедной крестьянской семье родился младенец, и назвали его Яковом…