Из дневника молодого Пушкина. Часть третья

О РОДИТЕЛЯХ ПАРУ СЛОВ

Ну, о папе с мамой я уже мельком упоминал. Папа, если помните, лесник. Работа у него, вроде бы нетрудная, но опасная. Браконьеров то много развелось, а папа один на весь огромный лес в округе. Сколько этот лес гектаров занимает, не помню, но много. За сутки не обойдешь. А мама – учительница, в той же школе преподает, где и я учусь. Школа то ведь одна на все село. Это плохо, конечно. Выкинешь что-нибудь, например, на математике, что математичке не понравится, она на первой же перемене все маме в учительской и выложит. А впрочем, и другим не легче. Село то, хоть и большое, но все друг о друге знают, а уж о детях тем более. Может, только сведения о них чуть дольше доходят, чем обо мне, но доходят исправно.
Впрочем, отвлекся. Начал о родителях, а кончил школьными друзьями. Да, писательского опыта мне, конечно, не хватает. Но буду стараться, и он появится.
Значит, о родителях рассказываю.… Хотя чего о них много рассказывать – родители, они и есть родители. Хотят в детях своих продолжение себя видеть, а дети, естественно сопротивляются. Правда, может быть, пока только детьми остаются? Не знаю, я тоже еще не взрослый. Поживем – увидим.

МОИ СЕСТРЫ

Ну, о сестрах со стихотворения своего начну, которое на прошлой неделе сочинил.

У меня есть три сестры,
Что бывает хуже?
До чего они шустры, –
Это просто ужас.

Выгнала Татьяна
Просто ради шутки
Бедного Полкана
Из собачьей будки,

А Галя умудрилась
Ежика поймать,
И его пустила
Деду на кровать.

Лишь одна Любашка
Сегодня не шалила,
Сорвала ромашку,
И маме подарила.

Ну, хитра Любашка,
Похитрее змия,
Знает, что к ромашкам
У мамы аллергия.

Вот вы теперь сестер моих знаете.
Татьяна самая старшая и вредная. Ей девять лет, в третьем классе уже учится. Галке семь. В первый пошла. Гордится ужасно. В школу топает, нос кверху задрав, словно гусыня какая. Никого и ничего вокруг не замечает, пока не споткнется да не растянется на дороге.
Любашка самая младшая. Ей всего четыре. Вредности, конечно и у нее с избытком, но уж больно она смешная, и злиться на нее трудно. Однако год – другой пройдет и задаст она всем такого жару, хоть из дома беги. В этом я на все сто уверен. Но пока только смеюсь над ее выходками, забывая пословицу: хорошо смеется тот, кто смеется последний.
Вот такая жизнь у меня несладкая. Две законченные террористки в доме, и одна только учится на нее, но с большим успехом.
Как я, писатель, т. е. натура возвышенная, могу с ними под одной крышей жить, не знаю. Но живу пока, и даже творю…
А для достойного творенья
Необходимо вдохновенье.
Это я по ходу дела срифмовал. Хотел и дальше в стихах, но вдохновения уже нет – сестры буянить начали в соседней комнате. Сейчас и сюда прибегут меня допекать. Прячу блокнот с ручкой, продолжу завтра.