Бытие наших желаний, из газетных архивов

БЫТИЕ НАШИХ ЖЕЛАНИЙ
Недавно на одном из сайтов прошла очередная дискуссия, посвященная бездомным животным. Разброс мнений - от «всех убить» до «всех накормить». Удивительный парадокс - почти все знают, как «обустроить Россию», но мало кто понимает, что же все-таки делать с бездомными собаками и кошками. Эти заметки - не руководство к действию, а так, собачье-кошачье эссе.
Бытие определяет не только сознание, но и возможность или невозможность наших желаний. Бытием нашей семьи 15 лет назад стала жизнь в деревне. Собственный дом и незатейливый деревенский быт позволил нам с женой исполнить одно сокровенное, но нереальное в Москве желание - завести домашних животных. Нет, речь не шла о коровах или лошадях (позже и они появятся) - нам только хотелось иметь или кошку, или собаку.
Но получилось так, что неотъемлемой частью нашей жизни стали и кошки, и собаки. За эти годы сменилось не одно поколение наших питомцев и любимцев.
Кто-то, как Додон, умер, дожив до почтенной старости. Додона и еще его трех братьев и сестер мы нашли с дочкой в коробке на платформе. Щенков благополучно раздали, оставив себе Додона. Это был удивительно красивый рыжий пес - что-то среднее между лисой и лайкой. Как всякий уважающий себя кобель, был он отважным бойцом и бабником. И дрался, и ходил по бабам до тех пор, пока хватало сил. Со стабильной периодичностью раз в два месяца он исчезал на 5-7 дней из дома. После амурных похождений вползал домой и сутки не пил, не ел, а только спал. Оклемавшись, становился добропорядочным и послушным псом, но только до следующей стрелы Амура. Кто-то, как сибирский кот Фима, ушел из дома и больше не вернулся. Он был первым и последним породистым животным в нашей семье. Может быть, поэтому и ушел из семьи, так как презирал кошаче-собачий плебс, населявший наш дом.
Сегодня этого плебса у нас восемь штук. Поровну - четыре собаки и столько же кошек. Глава клана, конечно, Шарапов Модест Карлович. Он самый здоровый, вес под 60 кг, и самый красивый - помесь двух пород овчарок - немецкой и среднеазиатской. Породу родителей мы определяем на «глазок». Его взяли из приюта, который патронировался немцами. В договоре обговаривалось, что Шарапов становится членом семьи. Но иноземцы, не понимающие «загадочной русской души», включили в договор пункт о кастрации животного. Я был вынужден решительно заявить, что пусть такое сначала сделают со мной. Это заявление позволило ему сохранить то, что положено каждому уважающему себя мужчине.
Шарапов, как и большинство красавчиков, был не очень умен, но умел производить впечатление творческой личности. Он даже по человеческим меркам сделал неплохую карьеру. Одно время в центральной прессе появлялись статьи за подписью Модест Шарапов. ПисАл Шарапов в основном на тему строительства. Не менее успешен он оказался и в бизнесе - в нескольких фирмах «работал» главным бухгалтером. Ни один платежный документ не проходил без его размашистой подписи.
После смерти Додона, которого он обожал, Шарапов затосковал. Мы уже подумывали о том, чтобы завести ему друга. Однажды недалеко от своего дома мы с женой, проезжая на машине, заметили двух резвящихся щенят. Вечером, вернувшись домой, под крыльцом обнаружили одного из тех щенков. Она (это выяснилось чуть позже) была настолько беспородна, что при всей нашей фантазии мы затруднились определить, кто были ее родители. После недолгой семейной дискуссии в отцы записали ризеншнауцера, а в матери - лайку. Было также решено, что в дом мы ее не пустим, и оборудовали ей жилище на веранде. Но уже через два дня щенок жил в доме, а еще через два - спал в нашей постели. По документам щенок был записан как «собака сука Фрося». Но «собака сука Фрося» откликалась только на Фросю.
Через полгода Шарапов стал проявлять к Фросе чисто мужской интерес. Мы, как могли, блюли невинность обоих, но все равно не доглядели. Так появились Митяйка и Фаня. Митяйка - гармоничное сочетание беспородной мамы и небольшого ума папы, поэтому его полное имя - Митяйка Даунито. Единственное, что он замечательно делает - выворачивает и снова заворачивает свои длинные уши. Как Митяйка это делает - загадка для всей семьи. Фаня - готовый персонаж для жалостливых фильмов. В ней все печально - глаза, висящие уши, походка. Ее гоняют все, даже кошка Масяня, которая по размеру меньше Фаниной морды. Жена же очень Фаню любит, так как считает, что их судьбы схожи.
Среди кошек старшая - Пеструха. Она родила своих двух котят одновременно с Фросей. Щенки росли на первом этаже, а котята - на втором. Так получилось, что все внимание было отдано Митяйке с Фаней, а кошки росли сами по себе. И когда пришло время одну из них отдавать (был заказ), отдали ту, которую смогли поймать. Масяня же осталась у нас. Как всем невзрачным женщинам, ей хотелось быть красивой, но не получалось - мама Пеструха, а папа «геройски погиб на далеком Севере».
Кокоша - почти персиянка, если очень внимательно приглядеться. Порода дает о себе знать - она ни с кем не общается. Днем спит, а вечером уходит из дома на всю ночь. Шнурка или Шныря (все равно не откликается) я принес из редакции. Черный, узкомордый, поджарый - проходит в нашей семье как «редакционной беспредельщик». Маму я его видел, а папа наверняка был журналистом. Нужду справляет там, где его эта нужда застала в миске, в мойке, под столом, на столе. Правильное воспитание позволило ему избавиться от дурных привычек - осталась только мойка. Дерется с Фаней и Митяйкой, ложится на спину и хлещет их лапами одновременно по мордам. Фаня плачет, а Митяйка басовито лает.
В целом кошки с собаками живут дружно. При Додоне была традиция, что за кошками можно было подъедать только после того, как они наелись. После смерти Додона и появления Фроси эта традиция была нарушена. Фрося абсолютно не соблюдает субординацию и ест из всех мисок. Уже два года кошки вынуждены питаться на подоконнике. Единственная миска, к которой никто не смеет даже близко подойти - это шараповская.
Я могу только представить, как выглядит наша семья со стороны. Шнурок спит в хлебнице, Фрося, Фаня и Шарапов в нашей постели. Масяня бродит по столу, пытаясь пристроиться лечь среди тарелок. Наверно, это негигиенично, неправильно, а нам очень даже привычно. Да, у нас есть еще жеребец по кличке Митька, но это уже другая история, и живет он не с нами, а на конюшне неподалеку от дома.
Георгий ЯНС