Лидонька

Порой приходишь к выводу, что такие понятия как «хорошее – плохое», «доброе – злое», «любовь – ненависть» не такие уж полярные как кажется на первый взгляд… И что греха таить, часто в жизни бывает, когда одно оборачивается другим… И тут уже не знаешь, где свет, а где тьма…

Когда я учился в школе, то у нас в классе была одна девочка. Тихая. Спокойная. Прилежная. Звали ее Лида. В классе ее называли Лидонька. Она была образцом аккуратности, прилежности и воспитания. Училась только на «хорошо» и «отлично», на переменах не гонялась, а сидела спокойно за партой и что-то укромно рисовала на листочке. Вдали от всех. Чтобы никто не видел…У доски она почти не отвечала, потому что говорила настолько тихо, что учителя знали – это ничем не закончится, и даже если она знает материал, всё равно не ответит. Стеснялась.

Думаю, ни для кого не будет секретом, что постепенно такая вот скромность и нерешительность переросла в робость и зажатость. И как ни странно (а может быть, наоборот, здесь всё логично), хотя детские коллективы очень жестоки и не щадят никого, смело давая самые оригинальные и бьющие «точно в цель» клички, над Лидонькой в классе никто не смеялся. Никто. Её как будто и не замечали вовсе, такая уж она была скромная и тихая. У неё даже клички не было. Голосочек тоненький свой подавала только в самых крайних случаях. Когда уж совсем надо. Вот и не замечал ее никто.

Родители, а точнее мама с бабушкой (папы у нее не было), не могли на нее нарадоваться: ну что за прелесть растёт ребенок! Умница, красавица, послушная, прилежная, учится хорошо, «по дворам не шляется» и «с кем попало не встречается», как ее сверстницы… А между тем был уже десятый класс, и до выпуска оставался всего год. Немного изменилось в Лидоньке, а точнее сказать, совсем ничего: перемены за партой, рисунки на листочке, которые никто не видел, и прилежные, чистые, девственные как у первоклассницы, тетрадки…
Никогда не забуду, как частенько, возвращаясь домой от друзей или еще откуда, встречал я в парке Лидоньку с мамой, которые выгуливали собачку, любимицу всей семьи. Лидонька обычно шла немного впереди, держа собачку на поводке, не давая уйти в стороны или сильно бежать… Но правда, часто сама, забывая обо всём на свете, гонялась она с ней и играла снежками, если это было зимой…Вот так и проходили годы. Мама, собачка и Лидонька. Только они и больше никто. И никто не мог нарушить их семейную устоявшуюся годами традицию: ни кавалеры, поначалу пытавшиеся ухаживать за Лидонькой, ни вузовские вечеринки, на которые ее сначала приглашали… Никто.

Мы уже закончили школу, и поэтому с Лидонькой там я не встречался… Лишь вечерами, возвращаясь домой из института, от девушки или (это было на старших курсах) с работы я замечал Лидоньку, беззаботно гуляющую с мамой и собачкой по истоптанным тропинкам нашего района.

Встретил я их и сегодня, не спеша возвращаясь с тренировки морозным декабрьским вечером. Встретил, и как-то сама в голову пришла цифра девять. Именно столько лет прошло с момента окончания школы. Годы прошли, а они так и гуляют: мама, собачка и Лидонька. Ничего не изменилось с тех пор, всё как и раньше, как в старые добрые времена, когда мы ещё были детьми и ходили в школу. Не изменилось ничего, только вот собачка уже другая.
Подумал я обо всём этом, и мне вдруг стало страшно… Страшно оттого, что родители, безумно любя своего ребёнка и желая ей – безусловно – только добра, сами того не зная, сделали из Лидоньки то, что добром назвать язык не поворачивается.

Родительская любовь, как оказалось, хороша в меру. Как и всё в этом мире. И если вовремя не определить норму, не остановить себя, не перестать что-то запрещать своим детям, можно перегнуть палку, и тогда… Тогда получится совсем не то, что мы хотели, а совсем противоположное… Как говорится, от любви до ненависти один шаг, и не дай Бог нам этот шаг сделать. Потому что потом назад идти будет некуда.