Не хочу умирать

На улице влажное ночное пекло. Тяжело дышать. Молния, сверкнув, вырубила пробки. Я взяла ноутбук и перебралась на кухню. Здесь так тихо, свободно гуляет ветер и щекочет лицо. И большое, низко распахнутое на всю, окно. И зеленые верхушки деревьев. Помню, когда мы переехали в этот дом, до нашего этажа доставала только лысая палка, на которой щебетали и игрались какие-то маленькие птички. И я также, тринадцатилетняя, сидела на кухне и читала “Last leave”Кто бы мог подумать, что эти старые тополя вытянутся во всю длину окна и зашевелят пушистой листвой. Наверное, со мной с тех пор произошло что-то подобное.
Я облокотилась об подоконник, которые был чуть выше колена и задумалась. Не страшно. Я совсем не боюсь высоты. В голове пронеслось безумное «я была бы недостаточно красивая, если бы сейчас вывалилась» Даже самой стало гадко от этой мысли. Захотелось больно щелкнуть себя по лбу и сказать «Чо ты несешь!»
Хотя каждый день мы гуляем подруку со смертью. Взять тот же случай, когда мою юбку защемили дверью маршрутки.
И вот только вчера, неудачно переходила дорогу, стояла по середине…а в обе стороны несся поток разъяренных машин. И закралось гулких эхом «А что если…» Визг тормозов, кричащая боль и темнота, в которой пролетят мои 20 лет за ничтожные секунды, Мимолетным вихрем пронесется шорох моря, мой собственный детский смех, и чувство гордости за моего старшего брата, не смотря на то, что он таскает мои санки через все бордюры. Гроза в летнем лагере, сплоченная компания и страшные истории. И йокающее чувство при встрече с Моей Первой Любовь, как на американских горках, прыгающих на виражах. Безумные дни, проведенные с Бесенком в безумных компаниях и при безумных обстоятельствах, ее поддержка и любовь. Сочи, Питер и жуткий висячий мост в Лазаревской. То, как я не любила себя и что делала, чтобы стать достойной своей! любви. Мои 15 лет и пристальный взгляд голубых глаз, «Возьми мое сердце» Арии, никто как он не пел под гитару. То, как прыгали, счастливые, когда в засуху наконец полил дождь. Как стояла на сцене и пела «Сожженное письмо» и не хотела, чтобы музыка заканчивалась. Как до слез смеялись с мамой над очередной оказией, как весело было сидеть на испанском и с умным видом и произносить все эти слова, глядя на кисти цветущей сирени за окном. И так вся жизнь.
Почудилось, что я такая маленькая и моя огромная для меня душа – нечто невидимое, облаченное в некую материальную оболочку. Была и нет. И что с того? Поплыли какие-то знакомые лица: раскрасневшееся личико Юльки, ее дрожащие, еще детские, губки и такие взрослые, полные слез глаза. Ровный серьезный взгляд Кати, не смотря на бегущий ручеек из ее глаз, представила Марину, которая бы все также принципиально не пришла бы проститься, как однажды не пришла на нашу встречу и не здоровалась больше никогда. Но знаю, в тишине своей комнате, она бы расплакалась. О себе ли, о дружбе ли, которую она так легко растворила в том зимнем воздухе, не знаю. Интересно, кто бы пришел: может Катяша случайно услышала обо мне? Или однажды спотнулась обмою могилу Люська? И наконец смогла рассказать мне все, почему так вела себя, почему не доверяла, ведь я ее так любила. Всем сердцем.
Представляю, как слух прошелся бы по универу и липким ужасом повис бы на стенах серых этажей. Нелепый комментарий Антона, его опущенные глаза и затянувшуюся тишину девчонок. Маленькие звездочки, которые потускнеют в глазах Малыша. А с губ пропадет моя любимая ласковая улыбка. Кажется я даже могу услышать горький плач брата, верю, где-то в глубине, он любит меня.Любит больше, чем то напускное равнодушие, которое он ежедневно демонстрирует. Свету, маленькую Дашу, которая будет бормотать кукую-нибудь детскую чепуху и долго не понимать, что же произошло в конце концов с ее тетей. И только потом почувствует боль в окружающей ее обстановке и неосознанно разревется. Кот Ю, если узнает, просмотрит в очередной раз на мои фотки и пожалеет. Что умерла такая красивая, хоть и наивная девочка, которая может быть даже его любила. Опустит свою красивую голову, тяжело вздохнет и вычеркнет меня из списка контактов icq и мобильного.
Мелькают какие-то лица родственников, кричащие дети, старые друзья, знакомые и какой-то воющий рой. И все их общая боль равна той, что испытала бы моя мама. Папа. Наверное, если бы моя душа увидела их стон и плач, она бы не вознеслась на небо, а разорвалась от боли.
Я не хочу умирать. Хоть и не вижу ничего впереди, и не чувствую не малейшего смысла в моем существовании. Я только знаю, что должна и жить. Лишь потому, что родилась, для тех, кто любит меня, для тех, кто сможет меня когда-либо полюбить.
Представив все это, почувствовав отрывки всей той боли, наконец дошло, как дороги мне все те люди, о которых я вспомнила. И многие другие. Я полюбила бы весь мир, если бы он не был ко мне столь равнодушным.