Кусяма Бен Ладен и царь Соломон -Андрей Бондаренко

Кусяма Бен Ладен и царь Соломон. (Антипотребитель).



Старенький «Пежо», устало пыхтя, остановился около непрезентабельного заборчика из некрашеного штакетника. С левого края забора, рядом с неказистым почтовым ящиком, имелась хлипкая калитка, криво висящая на одной только верхней петле.
- А, адресом ты не ошиблась, часом? - Спросил шофёр Том, по совместительству - телеоператор.
Дженни – миниатюрная блондинка чуть «за двадцать пять», взглянула на мятую визитку, перевела взгляд на жестяную табличку, висящую на почтовом ящике.
- Да нет, знаешь ли, всё правильно. Давай – вылезай, будем работать.
Прошло пару минут, за которые неповоротливый и грузный Том успел достать с заднего сиденья машины и настроить для работы старенькую камеру, а репортёрша Дженни – наскоро привести свою внешность в порядок, смотрясь в крохотное зеркальце и поочерёдно ловко орудуя тюбиком розовой помады, щёточкой для поправки ресниц и старенькой массажной щёткой для волос.
- Готов? – Нетерпеливо спросила Дженни, азартно дёргая за шнур микрофона, и неотрывно смотря в тёмно фиолетовый глазок камеры, - Тогда – поехали!
Том плавно нажал нужную кнопку, пошёл – процесс.
- Здравствуйте, дорогие зрители нашего телеканала! Спасибо, что Вы сейчас – с нами! И, клянусь – всеми языческими Богами – Вы не пожелеете об этом! Сегодня мы готовы предложить Вашему вниманию эксклюзивное интервью со знаменитым писателем Грегори Романофф, лауреатом множества литературных премий, человеком, который уже лет десять – не соглашался ответить на вопросы простых журналистов, не говоря уже – о теле интервью. Между прочим, - тут Дженни выдержала хорошо рассчитанную паузу, и умело округлила глаза, - мистер Романофф, по мнению экспертов, за свою долгую литературную жизнь заработал более ста миллионов долларов! Вам повезло – несказанно! Итак….
Том выключил камеру, Дженни устало опустила микрофон и оглянулась в сторону калитки.
Там, опираясь на суковатую палку, и ехидно улыбаясь в седые прокуренные усы, стоял крепкий ещё старикан, одетый по моде фермеров - конца прошлого века: коричневая футболка с короткими рукавами, синие сатиновые штаны на лямках, розовые резиновые сапоги чуть ниже колен, на голове – зелёная бейсболка.
- Здравствуйте, сэр Грегори! – Тут же защебетала прожженная репортёрша, стремясь сгладить возникшую неловкость, - Как любезно было с Вашей стороны – лично выйти нам на встречу!
- Оставьте, милая Дженни, - басовито забулькал в ответ фермер, распахивая калитку – Проходите, какие ещё сантименты! Вы так на мою супругу похожи – лет двадцать тому назад – это что-то! Только поэтому и согласился – дать Вам это интервью долбанное, извините, конечно!
Дорожка из неказистой цементной плитки, покрытой трещинами и зелёным мхом, через яблоневый сад вела к небольшому коттеджу, стены которого лет пять уже мечтали о покраске.
Всюду на земле валялись опавшие краснобокие яблоки, справа, сквозь кусты крыжовника и чёрной смороды, просматривалось несколько длинных теплиц.
- Прошу, прошу в дом, - любезно предложил великий писатель, широко распахнув скрипучую дверь, и пропуская своих гостей вперёд.
Пройдя метров пять по узенькому тёмному коридору, труженики телеэфира оказались в квадратной комнатёнке, которая, очевидно, служила хозяевам этого дома в качестве гостиной и столовой одновременно: камин из красного кирпича, местами покрытого сажей, в углу; по стенкам какие-то допотопные буфеты и серванты; посреди – обеденный стол, покрытой яркой скатертью в цветочек; вокруг стола – разномастные стулья.
Чистенько и симпатично, но на жилище миллионера – это всё ну никак не тянуло.
Том, конечно, включил камеру, лениво водя ей из стороны в сторону, хотя, судя по его кислому лицу, особого оптимизма по поводу снимаемого материала он не испытывал.
- Садитесь, гости дорогие! – Любезно предложил старик, наливая в чашки пахучий чай, накладывая серебряной ложечкой в крохотные стеклянные розетки ароматное варенье из трёхлитровой банки, - Угощайтесь! Варенье замечательное, клубничное, своё, вот печенье – моя супруга утром напекла.
Вежливо попробовав предложенное угощенье, Дженни тихонько включила диктофон и задала свой первый вопрос, который изначально вертелся у неё на языке:
- Сэр Грегори, а, сколько человек проживает в этом доме?
- Кроме меня – моя супруга, она сейчас к подружкам поехала – поболтать о своём, о девичьем, потом – сын и дочка, они сейчас в Университете на лекциях, ещё вот кот, - писатель указал рукой на каминную полку, где возлежал огромный серо-чёрный котяра, недоверчиво поглядывая на гостей своими огромными глазищами и громко постукивая шикарным длиннющим хвостом по каминной решётке.
- Его зовут – Кукусь, - любезно представил кота гостям старик, – Кукусь – если сокращённо. Полностью – Кусяма Бен Ладен.
Наглый кот громко проурчал что-то неопределённое, и презрительно отвернулся к окну.
- Ну, вот, - продолжила Дженни, - Жильцов в доме достаточно много. Не тесно ли Вам тут? Визуально, общая площадь - метров сто двадцать квадратных? Угадала? Так вот, почему же Вы не покупаете новый дом, современный, просторный, площадью метром триста- четыреста?
Создалось впечатление, что мистер Романофф нешуточно испугался.
- Триста-четыреста? Да, Бог с Вами, Дженни! – Старик беспомощно замахал руками, - Мы и на этой территории с трудом чистоту поддерживаем, по очереди убираясь. А, если четыреста – где столько времени на уборку взять? У меня же ещё сад, теплицы, книги писать – тоже время требуется. Нет-нет, увольте, меня и этот дом вполне устраивает.
Репортёрша явно была сбита с толку, не понимая в чём тут подвох:
- Но, мистер Романофф, уборка помещений – вовсе не проблема. Для решения бытовых вопросов – слуги существуют: горничные, уборщицы, кухарки.
Писатель, как-то сразу же став очень серьёзным, закатал рукав футболки на левой руке.
На неожиданно крепком плече обнаружилась синяя, явно давнишняя татуировка – улыбающийся всему этому Миру Че Гевара - в обнимку с автоматом Калашникова.
- Не могу я – слуг держать, идеалы юности не позволяют, - строго произнёс писатель, - И, вообще: каждый человек должен своё дерьмо – сам за собой подбирать. Принцип такой, основополагающий.
- Мяу! – Соглашаясь с хозяином, промолвил кот Кукусь, неожиданно заинтересовавшийся разговором.
Дженни благоразумно решила сменить тему:
- Сэр Грегори, Вы ведь – русский по происхождению. Следовательно, Вы – православие исповедываете?
Прежде чем ответить на этот вопрос, старик достал из старинной шкатулки, стоящей на комоде, длинную самодельную папиросу, не торопясь, раскурил.
- Да, бесспорно, я – верующий, - сказал негромко, пуская к потолку идеально круглые кольца табачного дыма, - Верующий, хотя бы потому, что всегда Заповеди стараюсь соблюдать, в меру сил своих скудных. А вот что касается вероисповедания – индивидуальное, наверное. Не верю я всем этим служителям культа, совсем – не верю. Предпочитаю с Богом – лично общаться.
После такого заявления, даже всегда обычно невозмутимый Том, выключил свою камеру и не смог удержаться от вопроса:
- Извините, а где это Вы – с Господом нашим общаетесь?
- Это – когда как, - абсолютно серьёзно ответил мистер Романофф, - Очень хорошо в горах получается, или – на озере. Ещё – с балкона здания высотного, в звёздную ночь. Главное – чтобы в одиночестве полном. Да, и горячительного чего перед таким общением – принять желательно.
От неожиданности Том широко открыл рот, секунд через пять – закрыл, и, вновь включил камеру.
После непродолжительного молчания, Дженни вновь попыталась перевести разговор в спокойное привычное русло, могущее заинтересовать зрителей канала.
Кстати, этот телевизионный канал назывался достаточно обыденно и непритязательно: «Потребляй! А то – проиграешь!», сокращённо – ПАП.
- Судя по всему, сэр Грегори, Вы очень любите антикварные вещи. Вот – комоды и серванты у Вас старинные, телевизор на тумбочке – ламповый ещё, лет двадцать ему, наверное. Давно Вы начали стариной интересоваться? Какие аукционы – предпочитаете?
Старик смущённо улыбнулся:
- Видите ли, милая Дженни, всё это – вовсе и не антиквариат. Просто бзик у меня такой – очень трудно со старыми вещами расстаюсь. Для меня они – друзья. Столько лет мы с ними вместе прожили, горе и радости делили. Вот, этот телевизор взять: я каждый шум его понимаю, каждый каприз – знаю. Сколько матчей футбольных я по нему пересмотрел – не пересчитать. И работает он ещё неплохо – как же я его выброшу? Неправильно – это будет. Сперва вещи часто меняешь по принципу: модно немодно, современно несовременно. А потом? Вот – кот Кукусь: старенький уже – подслеповатый, да и беспородный вовсе. Что же мне теперь – Кукуся усыпить, а на его место – другого покупать: молодого, модной породы? А – жена? Тоже – не молодая совсем, да и – поворчать любит. Её тоже – развестись и прогнать, да на молоденькой модели женится?
Так что ли – если современным потребительским принципам следовать?
- А что? – Под нос себе проворчал Том, - Многие так и поступают. Особенно – кто при деньгах.
Дженни, передохнув немного и глотнув уже отстывшего чая, вновь пошла в атаку:
- А как же быть с пристижем? Многие вещи – просто престижно иметь. А – статус? Вы же – известный писатель, миллионер. Вам полагается – машины дорогие иметь, часы щвейцарские, запонки – с алмазами, другое всякое. Ведь так же?
Противный кот с каминной полки мерзко замяукал – словно рассмеялся, а не менее противный старикашка задал встречный вопрос:
 - Вы ведь, Дженни, католичка?
- Безусловно! – Репортёрша гордо вскинула голову, - Причём – ревностная!
- Тогда Вы легко ответите на вопрос: какой грех, с церковной точки зрения, считается самым страшным?
- Самым страшным? – Девушка задумалась, - Наверное – убийство, или что-нибудь похожее, из той же оперы.
- А вот – и нет! – Радостно воскликнул мистер Романофф, назидательно подняв вверх указательный палец правой руки, - Главный грех – это гордыня!
- Гордыня – в смысле – гордость? – Растерянно уточнила Дженни.
Старый писатель головой печально покачал из стороны в сторону, словно осуждая свою собеседницу за такую вопиющую необразованность:
- Совсем нет. Гордость – это элементарное самоуважение. А гордыня…. Гордыня – страшная штука. Это – очень сильное и дикое желание – чтобы все окружающие завидовали тебе. Твоему дому шикарному, твоей машине, часам с брильянтами, прочим прибамбасам разным, включая жену-модель и кошку породистую. На какие только преступления люди не идут – лишь бы соответствовать, лишь бы – быть упакованным не хуже, а желательно, лучше других! Если на всё это внимательно посмотреть – одни грешники в этом вашем Обществе Потребления живут. А после этого все вокруг ещё и удивляются: почему это кризис демографический в большинстве стран случился? Что тут странного, не понимаю. Какие сейчас лозунги основные с телеэкранов на людей валятся?
Перво-наперво: «Бери от жизни всё!». Второе: «Бери от жизни – самое лучшее!» Третье: «Бери….». Понимаете логику? Когда ребёнка заводишь – ему отдавать надо: и любовь, и ласку, душу, деньги, время…. А Потребители наши – они только брать умеют, а отдавать – ни-ни, ни за какие коврижки. Так что Человечество – все шансы к вымиранию имеет, потому как – грешно очень, в гордыне своей, либо – к той гордыне стремясь….

 Минут через десять Дженни и Том торопливо уселись в машину, и старенький « Пежо» с жёлтой надписью на боку «Телеканал – «Потребляй! А то – проиграешь!», натужно пыхтя, отбыл в сторону Города, угадывающемуся в дали по многочисленным столбам разноцветных дымов.
- Столько времени потерять! Блин! – раздражённо воскликнула Дженни, прикуривая тоненькую сигаретку модной в богемной среде марки, - Можешь, Том, всё это стереть. Если этот бред выйдет в эфир, уволят не только нас, но всех наших Начальников! Так что – никому об этом интервью не рассказывай – всё равно не поймёт никто.

 Возле забора из некрашенного штакетника стоял крепкий ещё старикан и, грустно улыбаясь в прокуренные седые усы, смотрел вслед удаляющемуся автомобилю.
Рядом, на неказистом почтовом ящике, восседал огромный серо-чёрный котяра, громко постукивая по ящику шикарным длиннющим хвостом.
- Ну что, Соломон, - на чистом английском языке, но с лёгким кошачьим акцентом, спросил Кот, щурясь на заходящее солнце, - И этим, похоже, твоя Мудрость не нужна. Хорошо ещё – кольцо своё не стал им показывать, хватило ума…….

 Царь Соломон, пребывающий на Земле в этот раз в облике писателя Грегори Романофф, ничего не ответил Коту, ибо был по-настоящему мудр и относился ко всем этим спорам спокойно.
 И, вообще, какой смысл спорить, если: «И это – пройдёт»…….