Париж 1993 год. Начало

«Текст создается потому,
что тебе лично и жизненно важно
встать с его помощью в точку испытания,
свидетельства бытия,
поскольку истину нельзя ниоткуда получить,
ее можно лишь создать».
М.Мамардашвили

Я, когда еще не знала ничего кроме СССР, после почти 45-летних неимоверных собственных усилий и потуг «выйти в люди», стать успешным и полноправным членом советского общества, полная оптимизма и уверенности в своих способностях и талантах, нещадной «выделки собственной шкуры», зная о Боге только по университетскому курсу научного атеизма; тяжелейшей и изнурительной работы над диссертацией; провинциальных околонаучных склок, тщеславного желания доказать, что лучшая; неудачных попыток стать известным социологом; честолюбивых планов сделать деловую карьеру; замужества первого и второго, с грубым и только угадываемым насилием мужей; качелями между детским желанием материального благополучия, уюта и комфорта в противовес неустроенному родительскому, стремлением к духовному и аскетическому, презрением к сытости; желанием обрести отца-покровителя, которого никогда не было, жаждой и стремлением вступить в коммунистическую партию, имея знак принадлежности к советскому и успешному, - вдруг в 1993 г. получила подарок от Европы: оказалась в мировой столице по программе ТАСИС.

ЧАСТЬ I
ПАРИЖ

04 марта 1993
3 марта - первый день в Париже. Первые впечатления - странные и разные. Кукольный театр, все чисто, ярко, по-игрушечному. Безжизненное. Ощущение, будто в гостинице, где все в соответствии со стандартом, все - в комплекте.

Вчера на обеде мы с Б-ой оказались рядом с иностранцами и вынуждены были с ними общаться. В конце концов, так вошли во вкус и разгорячились, что некоторые из нашей группа посчитали, что вели себя неприлично. Особенно нервничал наш начальник. Вечером отмечали прибытие в Париж. Сегодня – работа. Настрой в группе не очень рабочий, но может быть, это только показалось. Здесь очень дорогие книги, купить не удастся.

05 марта 1993
Париж красивый, но пахнет дихлофосом. Это у них такой специфический шампунь.

07 марта 1993
В субботу-воскресенье парижане в основном гуляют. Улицы все чистые, непривычные. Живем на Плац Д,Итали, почти в центре Парижа, учимся – на площади Бастилии. До Нотр-Дама от места учебы полчаса ходьбы. Сами французы очень горды своей историей, городом, страной, языком. Патриоты, если не сказать - националисты. Наш двухмесячный марафон в России с английским оказался излишне жестоким, но зато очень не хватает знаний французского.

Еженедельно выдают довольно приличную по нашим меркам стипендию: 700 франков. Кормят 1 раз в день в обязательном порядке (боятся, что валюту будем тратить не на питание и умрем с голоду, такое представление о нас). Обед из 4-х блюд: очень вкусно и сытно. Но в субботу и воскресенье приходится выкручиваться самим.

08 марта 1993
Кончилась первая парижская неделя. В субботу знакомили с Парижем, обзорная экскурсия по историческому центру. Ощущение подавленности. После 4-х часовой поездки по городу - морально разбита ухоженностью, древностью, красотой. Смесь восторга, отчаяния, унижения и музейности. Странно, что в Париже живут люди. Здесь должно быть как в Суздали. Они похожи «музейностью» и искусственностью. Хотя, может быть, потом это ощущение пройдет.

Сегодня были в Лувре. Картины итальянских и французских художников 15-19 веков почему-то не трогают. Они очень соответствуют духу Парижа и вообще запада: яркие, жирные, сытые, довольные, богатые. Глаза и, главное, душу порадовали античность и иконопись. Была картина, очень похожая на картины Босха. Здесь стояла долго. Есть картины импрессионистов, но мало. Основное их собрание - в другом музее. В общем, Лувра мне хватило. Парижа – нет.

09 марта 1993
Вчера был день 8 марта. Для нас, не французов. Французы говорили, что у них день женщин это - день матери. Очень удивлялись, что празднуем 8 марта как Международный женский день. По случаю праздника нас пригласили в русский ресторан, который основали родственники Римского – Корсакова. При русской консерватории или музыкальной школе, не помню точно. Ресторан в самом центре Парижа, рядом с Эйфелевой башней. Но все там такое скрипучее, старое, деревянное, почерневшее от времени. Мне стало так стыдно и неприятно. Неужели ничего другого русского, более приличного, в Париже нет?! Или такое представление о русском? Позднее узнала от нашего русского переводчика, что это один из лучших русских ресторанов. Словом, когда все стали есть и пить, вышла на улицу. От унижения душили слезы. Долго стояла, замерзла, вернулась. Когда наши хорошо выпили, стали петь. Работники ресторана были привычными, французы – нет. Но потом и французы подхватили, хотя сказали, что у них это не принято. Спели какую-то французскую народную песню. Все им подпевали, потому что припев был очень забавный и легкий.

Потом в метро, на обратном пути, какой-то африканец здорово играл на барабане. Просто так, для себя, от души. Я стояла и слушала как завороженная. Такого еще никогда не видела и не слышала! Это - самое сильное впечатление от праздника.

В гостинице женщин ждали цветы, каждой - по горшочку. Но они быстро завяли и погибли. Мы их выбросили.

14 марта 1993
Возили в Версаль. Дворец похож на Лувр, с королевским размахом. Очень много золота, огромных картин. Но главное - сад. Чудо! Хотя до 21 марта по-французски зима. А на улице +18 градусов. Все в зелени: зеленая травка, огромный водоем, деревья высажены в кадушки, что очень непривычно. Гуляли, отдыхали, грелись не солнышке. Было здорово!

Но все советское при нас. Наши начальники: чистенькие, наглаженные, застегнутые на все пуговицы, и на улице и во дворе, еще пахнут домом, административными креслами. Фотографировались на фоне богатства Версальского замка: его золота, паркета, мрамора. Фиксируют, как в паспорте, право быть причисленными к людям здесь жившим. Уверенность, что хозяева жизни те, кто может добраться до какой-нибудь недосягаемой скалы «богатства» и расписаться на ней, удостоверив всех, что был здесь.

18 марта 1993
Заканчивается третья неделя обучения и в целом общий модуль (общий цикл лекций по рыночной экономике для всей группы). И три недели в Париже. Даже не верится. Франция, в отличие от России, очень формальная. Россия, при отсутствии или очень малом присутствии формы, все-таки более содержательная. Запад – вежливость, безукоризненная одежда, чистота. Хотя одежда поражает больше качеством и общей ориентацией на моду. Ключ к пониманию здесь всего - многообразие. Индивидуальность - через цветовую гамму, детали, аксессуары. Россия по цветовой гамме - приглушенная, даже серая. Франция - цветная и яркая, что для моего русского глаза странно и даже неприлично. Цвета ярко красные, ярко зеленые, фиолетовые, синие. И, что интересно, это, в основном, цвета мужской одежды. Наш мужчина – серый и черный, здесь – яркий и цветной (галльский петух).

Был первый званый обед. Обязательный аперитив. У нас такой традиции нет, поэтому было очень забавно. Я со своим энтузиазмом и для интереса выпила анисовой водки не в прилично большой дозе. Хотя и разбавила, но видимо, все-таки перебрала. За столом опять оказалась рядом с французским начальством и опять много говорила. И даже смешила группу, что получалось совершенно случайно и неожиданно, потому что на меня это совершенно не похоже. Наш начальник опять остался мной не доволен. Слишком много обращала на себя внимание иностранцев. Грозит отправить обратно в Россию.

Семинар, заканчивающий первый цикл обучения, пройдет в Минюльском замке, в пригороде Парижа. Кое-что прояснилось. Буду выступать с небольшим сообщением на семинаре. Кроме меня, будут выступать еще трое. Мое выступление – рефлексИя их методологии образования. Тема сообщения «Инжиниринговый подход к образованию». Все технологизировано, красиво спроектировано, прописано и запроцедурировано. Время творцов у них прошло. Наши преподаватели-французы в основном хорошие специалисты. Особенно интересны молодые французы. Они очень сильно отличаются от старшего поколения. В России, по-моему, не такая разница. Отличаются по культуре, умению выстраивать равные и доверительные отношения, раскованности, поведением на лекциях (встают на стул, если не хватает роста для доски, садятся на стол перед студентами, очень много говорят не по теме лекции, просто так и т.д.). Наверное, это реализация новых веяний, связанных с коммуникацией и человеческими отношениями, вообще с культурой и свободой. Наш переводчик объясняет это тем, что все студенты имеют курс лекций на руках, поэтому говорить им то же самое еще и на лекции – просто неразумно.

Были в прошлую субботу в музее ОрсЕ. Здесь очень большая коллекция импрессионистов. Музей - изумительный! Купила книгу-путеводитель с основными репродукциями. Это не Лувр! Сами французы к Лувру относятся примерно так же (как сказал нам НиколЯ, наш сопровождающий). Там все слишком традиционно и мертво. Нет жизни. Поэтому ходят туда либо иностранцы-туристы и такие, как мы, либо дети и учащиеся специальных училищ. В ОрсЕ, правда, такая же публика, но больше любителей искусства ХХ века. Сами французы очень любят этот музей. Я была в восторге! Ходила одна 5 часов, возвращалась к импрессионистам раз пять. Совершенно по-другому открылся Ренуар, поразил Ван Гог, потрясли Анри Руссо, Тулуз-Лотрек, Сёра и т.д. и т.п. В общем, если Лувр за два часа измотал , ОрсЕ – вдохновил, просто глоток свежего воздуха. Физически ощущала, как наполнялась энергией.


21 марта 1993
В субботу водили в музей Пикассо и на Монмартр, в воскресенье – ездили в Сен-Женевьев де Буа. О Пикассо говорить сложно. Очень удачна композиция музея, задающая целостность восприятия Пикассо. Музей сделан (или только остается такой образ?) как сфера с подвалами и светлыми комнатами, внутренним двориком и крутыми круглыми лестницами (здание 17 века и был конкурс по созданию музея так, чтобы сохранить еще и этот исторический памятник). Концепция музея очень созвучна миру Пикассо. Философское осмысление мира мужчины через призму женщины. Женщина для него - все: любовь, цвет, смерть, сон-мечта, слезы, мудрость сфинкса. И каждая женщина – реальная – вошла в историю жизни Пикассо под своим кодовым названием: женщина-классицизм, женщина-сон (импрессионизм); женщина-слезы (сюрреализм); женщина-гордость (постмодернизм). Здорово!

Купила путеводитель-гид «Музей Пикассо» на английском языке (на русском ни в одном музее ничего нет). Потихоньку перевожу, тренируясь в английском. В книге - краткое описание каждой картины. Ходила по музею долго, возвращалась к некоторым картинам несколько раз. Читала, чтобы хоть что-нибудь понять, тексты к картинам на английском языке. Потом опять получила выговор, что так долго всех задержала. После экскурсии начальник сказал: «Сон разума рождает чудовищ». Это он о Пикассо.

Вечером - Монмартр. Были «самоходом», поэтому осталось только общее впечатление. Огромная крутая лестница, по которой долго карабкались на самую вершину. Чудесная белая Базилика и площадь с уличными художниками. Заходила в несколько магазинов-галерей, расположенных тут же. Думаю, что в одно из воскресений схожу сюда на целый день, тогда восприятие будет точнее. На обратном пути шла по грязным улицам, и поняла, что кроме парадного, есть и другой, бедный и неблагополучный, Париж. Нас предупреждали, чтобы не ходили по этим улицам. Но слова дошли только когда попала в этот район.

Сен-Женевьев де Буа… Слезы, слезы, слезы… Для всех чужие, на чужой земле. Могила Нуриева – единственная, где есть корзины с живыми цветами. Даже у Тарковского и Галича нет. И не принято, говорят, здесь носить цветы на могилы. Даже табличка есть «Просьба не оставлять на могилах живых цветов».

Есть большой памятник, казакам, до конца боровшимся за Россию: Деникину, Колчаку, Дутову, вообще очень много казачьих могил. Много известных русских фамилий. Галич, Тарковский, Виктор Некрасов, Нуриев, Великий Князь (из Романовых), Галицины, Франк, Шереметевы, Шестов, Мережковский, Гиппиус, Коровин, Бунин, Римская-Корсакова, Тютчев, Брокгауз, Анненков, Юсупов и много-много других известных и не очень. Когда видишь такое количество русских могил в чужой стране, невозможно удержаться от слез. На могиле Мережковского и Гиппиус слова «Да приИдет Царствие Твое».

Много неухоженных могил: старых, заросших, заброшенных. Некоторые восстанавливаются, но их очень мало. Половина кладбища – уже католические захоронения. Поклонилась от всех нас тем, кто через все нес Россию внутри, хотя все они еще долго жили после эмиграции (80-90 лет). Их дети – уже не русские, многие родители и не хотят, чтобы они были русскими. Экскурсовод наш был француз, хотя недурно говорил по-русски, но ничего про русских не знает. Спросила у него: «Где могила Гиппиус?» Он спросил: «А кто это такой?»

Есть на кладбище небольшая часовенка, но она была закрыта. Долго бродила среди могил, а все наши давно, оказывается, уже сидели за кладбищем и ругали меня, удивляясь, что можно так долго делать на кладбище. Но это же не кладбище…. Это наша историческая и культурная память, наши соотечественники, изгнанные со своей земли и похороненные в чужой стране. Но для Советской России они тоже чужие.


Сегодня уже 21 марта. Во Франции - первый день весны. Что-то у нас в политике происходит. Ельцин решил идти «ва-банк». Трудно издалека судить, что происходит. Языковой барьер здесь – самое мучительное.

В пятницу были в Монбильяре. 400 км от Парижа на восток, 50 км от городка – франко-германская граница. Раньше это были немецкие земли. Франция их отвоевала. Из Монбильяра Павел I взял себе жену, которая многих перетянула в Россию. Пока ехали, видели сельские местности. Очень много похожего на русскую природу: березки, кустарники, поля, только все более ухожено, окультурено, что ли.

Сам Монбильяр, как и любая провинция, городок спокойный, не суетливый, приветливый и непосредственный. Любовалась старушками, такими же ухоженными, спокойными и приветливыми.

Были в лицее, это что-то типа нашего училища, только более солидное. Огромные мастерские, в которых студенты ремонтируют настоящие «Пежо». Наших экономистов поразило то, что в здешних автоматах спокойно продавались мужские презервативы. Рассказывали об этом с придыханием.

Один из преподавателей лицея оказался из Западной Украины. Попал во Францию во время войны с родителями. Хорошо говорит по-украински. Б-ва и Б-с, жившие на Украине, разговорились с ним по-украински. Ему было очень приятно, он весь светился.

Потом был музей «Пежо» – игрушка, очень богатый и хорошо оформленный, чудесный дизайн. Выставлены все марки машин «Пежо» и много другой продукции этой фирмы.

Вечером уехали обратно. На автобусе это заняло 5 часов туда и 4 часа обратно. Скорость - более 100 км в час, было ощущение, что летим, дороги – великолепные, не то что наши. А водители – в белых рубашках, как не всякий наш руководитель.

И самое главное было на обратном пути.
Во-первых, увидели изумительную французскую Швейцарию. Такая же красивая, как наша Сибирь (Красноярский край, Столбы).

Во-вторых, на обратном пути нас завезли в Безансон, старинный городок, еще сохранивший строения времен Римской империи. Их нам с гордостью показывал Жак (наш организатор), делая небольшие ремарки по поводу каждого здания. В Безансоне родился Фурье, жили Виктор Гюго и братья Люмьер. Улочки узкие, здания черные: камни потемнели от старости. Мостовые от дома до дома без тротуаров и зелени. Попробовала пройтись по одной из них, стало страшно, потому что она не освещена, вся каменная, как будто попала в средневековую ночь, в каменный колодец. Поспешила обратно на площадь, где группа делала передышку.

Вечная история с туалетами. Но во Франции она решается очень естественно и просто. Мы же всегда так смущаемся, считая это чем-то неприличным и низким. Поэтому Жак сразу сказал, что в туалет можно зайти в любом кафе, что нас очень удивило. Туалеты поразили не меньше, чем сам городок: чистые, ароматные, светлые. Такие в России только в гостиницах «Интурист», и то не во всех, наверное. Сплошные удивления и открытия, начиная от туалетов и кончая музеями.

Безансон мне понравился больше, чем Париж. Ощущение декораций к историческому фильму или пьесе – полное, хотя это ощущение во Франции у меня с самого начала, но в некоторых местах оно особенно сильное. Так было на Монмартре, где все очень сильно и ярко раскрашено, и в Безансоне, где время становится видимым.

Париж – слишком современный в смысле образа жизни. Старина заглушается и перебивается красивостью. Исторические корни в Париже приглушены и утоплены. Очень много «продажного», то есть магазинов и прочего. Париж - это много-много ГУМов. Такая у меня ассоциация. Потому что дома здесь похожи на московский ГУМ, а ГУМ - это магазин.

Поразило, что французы часто употребляют слово «менталитет», которое у нас почти не звучит. А самое главное то, что они часто себя называют латинянами: «Мы, латиняне». И это услышишь везде: в Париже, Монбильяре, Безансоне, позднее - в Со и в других местах. Они про нас говорят - "греки". Тоже странно, потому что никогда себя не ассоциировала с ними. Скорее - "славяне". (Только спустя 5 лет, когда покрестилась и стала входить в церковную историю, поняла, почему они нас так назвали).

У французов, что меня неимоверно поражает и раздражает, культ еды. Ну, очень любят поесть (Рабле против истины не погрешил). Обильные обеды (званые и не очень) просто замучили. В Монбильяре опять был организован званый обед. Тоже обильный. Я сидела рядом с директором училища, но на этот раз молчала. Больше разговаривала Л-ва. Он пригласил ее жить в Монбильяр («Вы же свободные люди, захотите – приезжайте». Наивный). Много Рассказывал о связи города с Россией, о Павле I, его жене. Опять было обильное винопоглащение, что уже не так поразило. Начала привыкать. Через три недели такой французской жизни, почувствовала радость трезвого образа жизни. И зареклась не пить до конца командировки. Вино настолько выбивает из рабочей колеи, что после французских обедов я уже не работник. Они, может быть, и привычные, а для России, где всегда в рабочее время запрещалось пить, просто убийственно.
(Прододжение следует)