Дежурное название Чудо случилось

Отсутствие настроения, если хотите, то правильного настроя – главная проблема нашего времени. Либо мы работаем, не замечая ничего и никого вокруг и время летит так, что мелькают не часы и не дни, а недели и месяцы. Либо хандрим и находимся в вялом состоянии. Мы разучились отдыхать?! И отдых нам заменила безумная гонка: бегаем, суетимся, пытаемся урвать кусочек пляжа, солнца, моря, ночного клуба или же бутика. Тренируем своё тело, натаскиваем его на преодоление препятствий (работы или отдыха). Как вдруг, иногда наступает передышка. Никуда не надо бежать, ничего не нужно делать. Опускаются руки, закрываются глаза – мы хандрим. Спим, едим и снова хандрим, принудительно выполняя «необходимые дела».
Разговор по телефону:
- Нет, нет. Сегодня никак не могу с тобой увидеться. Сегодня ко мне родственники (друзья) приехали, вот я с ними … обязательная программа, ты же понимаешь.
А на самом деле, если поднести к трубке «волшебный правдоговоритель» можно услышать:
- Я не могу, я хандрю и не хочется мне ничего. Но я в этом никогда и никому не признаюсь. Я сильный современный человек, лидер. И прекрасно понимаю, что доверить себя, в таком как я сейчас состоянии (за рюмкой водки расскажу про себя всё и даже спрашивать не надо), никому нельзя. А уж Вам-то и подавно, на том конце провода с «волшебным правдоговорителем» и подавно, и вообще при Вас я теперь даже думать правду не буду!
Мы зарываемся, видимо не понимая или не помня, что каждому по заслугами по потребности.
История эта началась на море. Точнее началась она значительно раньше. Но поняла я её именно там. Почему?! Наверное потому, что именно там случилась «вынужденная передышка», называемая отдыхом.
Вечером, сидя на подоконнике и выпуская табачный дым в чёрную ночь ( ночи около моря именно такие: непроглядные, чёрные, пропитанные запахами и звуками) я думала. Вот так просто, остановилась и думала. А тишина вокруг не нарушалась привычными раздражителями: телевизор, компьютер, сотовый. Только шелест южного ветра в листьях незнакомых и пряно пахнущих деревьях.
И мне было по-хорошему грустно, наверное от того, что я расслабилась, осталась «наедине с собой» …
Когда я была маленькой, мне снилось, что я летаю. А теперь не снится. Я выросла?!
Закрыв глаза, я раздавила сигарету в пепельнице и расслабив спину, откинулась на раму. Умиротворение расползалось по телу, пропитывая каждый пальчик, волосинку, каждый миллиметр тела.
«Я больше не летаю во сне, да и снов своих не помню даже …», - горячая слеза сползла по щеке, я вытерла её и размазала по пальцам.
«А вдруг умею?! Раскину руки и полечу?!», - встала на подоконник (окно было большое и я поместилась там почти в полный рост), тёплый влажный ветер подул на меня, не остудив, но дав уверенного безумия. Я разжала пальцы, выпустила оконную раму, босые ступни заскользили по холодному оконному козырьку…
Без страха, но с бешенными волнением я оттолкнулась от окна и нырнула во влажную и тёмную ночь. Раскинула руки, подтолкнула тело вверх и вот я над вершинами деревьев, над крышами домов!
Лечу!!!
Простыню сдуло ветром, ветром же растрепало волосы и высушило слёзы. Я лечу, лечу к морю на ночной пустынный пляж. Переворачиваюсь в воздухе, ложусь на спину, поднимаюсь выше, опускаюсь вниз к запахам и звукам ночного города.
- Ух-х-х!!! Вот это да!!!
И ни тревог, ни страха, только дикий восторг и развивающиеся по ветру волосы. Лечу, лечу, лечу… Город подо мной закончился, пляж, море. Запах открыто моря, огромного пространства, наполненного солёной водой, окутал меня. Шаля, я опустилась к самой воде, провела по ней пальцами и она как живая плеснула на разгорячённое тело.
Плаваю я великолепно, но всегда боялась тёмной воды. Чтобы чувствовать себя уверенно я должна видеть дно и желательно кафельное голубое дно бассейна. А сейчас ночь, море и чёрная вода со вспыхивающими в глубине искрами. Море светилось и подмигивало мне, зовя окунуться, покачаться на волнах.
И я с визгом нырнула прохладную глубь, взметнув фонтан прозрачной воды. Перевернулась в тёмной глубине и вынырнула на поверхность. Волна подхватила меня, подбросила, закружила, увлекая опять в глубину и выбрасывая наверх, брызгала в глаза солёными капельками. Сильными толчками я поплыла к берегу. И вода, как будто поняв, выплеснула меня на берег, аккуратно положила на песок и пощекотала пятки.
Удивительно и совсем не страшно. Я лежала ночью на пустынном пляже далеко от города, где в центре остывала за день раскалившаяся квартира с распахнутыми в прохладу окнами. Звёзды мигали и звали загадывать желание.
Что я могу желать, здесь в самом сердце ночи?! Далеко, в другом городе меня ждала безумная суета работы и отдыха, привязанный ко мне (непонятно какими узами) мужчина, родственники, друзья, бессмысленные воскресенья и снова работа, забирающая все силы, но не чувства…
В тёмной дали, там где небо и вода сливались, скрывая горизонт, начала разгораться заря. Её первые золотые лучи разогнали сумрак ночи, прогоняя волшебство и я поняла… Нет, нет, не поняла, почувствовала, что пора домой, что квартира за ночь остыла и волшебство проходит…
Я поднялась с прохладного серого песка и разбежавшись кинулась в самую глубину тёплых и ласковых волн, пугая стайки серебристых рыбок. Я плавала и ныряла, пока тело не изнемогло от усталости и не потребовало отдыха. Тогда, выбравшись на песок, я отжала с волос воду, стёрла руками морскую воду с тела и оттолкнулась от земли, пытаясь взлететь. Но усталое и мокрое тело лишь зависало в воздухе и меня плавно тянуло вниз. Ещё одна попытка и ещё… Медленно и тяжело подталкивая тело вверх я полетела. Как тяжёлая, неуклюжая птица. Стоило лишь на секунду расслабиться и я начинала медленно скользить вниз, лёгкости не ощущалось. Я цеплялась за густой и холодный утренний воздух, который был насквозь пропитан то ли крупным туманом, то ли мелким дождём. Верхушки деревьев (над которыми я с трудом проползала), цепляли и царапали пятки, локти. А выше подняться просто не удавалось. Казалось, тело с каждой минутой становилось тяжелее, намокало и мёрзло, тянуло вниз.
Холодный и влажный утренний город ещё спал. Я с трудом добралась до своего окна и цепляясь продрогшими пальцами за скользкую раму, затащила себя в комнату. Плюхнулась на кровать, на измятые подушки, забылась сном.
Проснулась я далеко за полдень, когда горячие лучи солнца уже припекали бок и ногу. Потянулась, зевнула. И опять на пляж, пешком через горячий и душный город, чтобы остудить себя морем, чтобы в воде снова ощутить чувство полёта.
Было ли всё на самом деле или приснилось мне, я не знаю. Но плавала я как никогда свободно и раскованно. Заплывала далеко, качалась на волнах и ныряла в холодную синюю глубь моря.
Последние два дня на курорте я провела именно там, в сверкающей, свежей голубизне, лишь изредка выбираясь на пляж… я чувствовала себя русалкой или дельфином свободным, весёлым, беззаботным. Но настал день отъезда и я, прижавшись носом и лбом к пыльному, горячему стеклу вагона, провожала взглядом сверкающее море. Странное чувство, я не прощалась. Вся эта бесподобная гладь, ширь и свобода были во мне…
Улыбаясь я уснула, чтобы с утра быть дома.
Я не сказала ничего про город, про людей, с которыми общалась там, про попутчиков в дороге и многие другие «важные вещи» так как они не оставили в моей памяти следа, не впечатлили…
Меня не встречали, я никому не сказала, что приезжаю. Просто вернулась в свою съёмную квартирку на пятом этаже, открыла все окна, впустила солнце и шум города, сварила кофе и села за стол у окна думать о том, что же будет дальше.
Но о том, что дальше можно сказать лишь после небольшого отступления.
Мне почти тридцать. Я живу и работаю (точнее работаю и живу) в большом городе на берегу Волги. Здесь я родилась, училась и через пять остановок живут мои папа с мамой. Уже третий год я работаю в пресс службе филиала большой Московской корпорации. Ничего не произвожу, просто отслеживаю работу журналистов (заявки, жалобы, отчёты, собрания и корпоративная политика). До этого я сменила несколько мест работы и несколько мужчин. Каждый раз, надеясь, что это моё дело и мой любимый мужчина. Но в памяти сохранились лишь новые стрижки, новые покупки и старые фото…
Завтра надо будет идти на работу, звонить друзьям и родным, наверное зайти к родителям…
Необходимость планировать завтрашний день отличают людей работающих от людей отдыхающих. Значит, я уже не отдыхаю.
Ночью я лежала без сна, иногда курила, вставала проверить почту в «Нэте» или просто лежала с открытыми глазами. В голове было так же пусто, как и в почтовом ящике. Никаких мыслей, только ощущения. Несколько раз я подходила к окну, но было высоко, темно и жутковато. Не было ветра, который бы принёс запахи деревьев или ночную прохладу.
Потом рассвело. Неожиданно быстро. Солнце напомнила мою комнату звуками проснувшегося города.
- Мам привет! Я приехала. Вчера… Да, разбирала вещи, купалась, приводила в порядок квартиру вот и не позвонила. Конечно, конечно, зайду сегодня после работы. До вечера, целую!
Странно, к чему бы мне снова вспомнился «волшебный правдоговоритель»? Как хорошо, что такого не существует. Или же, как плохо, что мы такие современные люди – лидеры непотопляемые (как «Титаник»).
Вместе с мыслями о «Титанике» я приняла ванну и сварила утренний кофе. Кстати, кофе может быть дневной или даже вечерний, но именно утренний нас «строит и упорядочивает». Новый день, новые дела, заботы и нет времени думать о себе, слушать свои мысли. На работу!
На работу, как и положено отпускнику я пришла с получасовым опозданием и сувенирами, которые украсят офисные столы сотрудников.
Такое ощущение, что я и не уезжала никуда. Даже стопка бумаг – документов, лежит справа от клавиатуры и две печеньки, которые я не съела в обеденный перерыв (ещё до отпуска…), лежат в верхнем ящике стола в салфетке. Всё по-прежнему, только я не помню, что я здесь делала, и какие именно обязанности должна исполнять… Не помню или не хочу помнить, а может быть просто не понимаю.
Я включила компьютер, проверила внутреннюю почту. Ни одного сообщения для меня, пусто…
Итак мой главный выход: первый обеденный перерыв на работе после отпуска. У кого хотя бы раз был такой перерыв, меня поймут. А у кого не было… Ждите!
Я устала от этого часа чая, печенья, вафельных тортиков и сувениров.
- Да, спасибо, замечательно. Два дня шёл дождь, смотрели по «Интернету», как мило. Спасибо, вполне довольна загаром. Нет, ничем не мазалась. Ну конечно же, боялась обгореть. Не за что, не за что, просто когда увидела этот магнитек, то сразу поняла, что Вам он понравится. Не за что. Да, да, пора за работу.
Ну всё! У-ф-ф-ф! Обеденный перерыв, к счастью, ограничен во времени. Особенно в нашей корпорации.
До конца рабочего дня зашли несколько сотрудников, которые не присутствовали на «чайном часе». Я читала статьи и заметки наших журналистов, которые были написаны в моё отсутствие. Как я и предполагала, ничего незапланированного не было. Так что всё было известно, понятно и заранее решено. Никаких новых проектов или идей.
Я приехала к родителям. Они ждали меня, готовили ужин, в вечной идее, что я ничего толком не ем. Но это любовь и меня это грело и радовало. Милый, милый мой дом: родные запахи, любимые книжки, письменный стол за которым я делала уроки в школе и любовь двух моих самых родных людей. Это надёжный тыл, где никогда не осудят, всегда поддержат, приготовят чашку горячего какао с утра в воскресенье и позволят посмотреть утровоскрессную передачу по телевизору, не вылезая из постели.
Мама всегда была для меня мамой, не подругой, не воспитательницей, а именно любимой, немного строгой мамочкой. Но я была папиной дочкой. Папа приносил мне мороженное, когда я лежала дома с простудой, в тайне от мамы, только потому, что я его просила, а отказать мне он не мог. Пока я была маленькая, он покупал мне забавных плюшевых зверушек, а когда подросла, давал деньги на карманные расходы и потихоньку добавлял ещё так как у меня был постоянный перерасход.
Их любовь и забота были даны мне просто так, как сама собой разумеющаяся часть моей жизни. Только годам к пятнадцати, я поняла, что так далеко не у всех и нежности в моей любви к ним стало больше. Конечно же, в нашей семье были свои проблемы, конфликты и неприятные глупости. Но, по-моему, это только укрепило нас.
После чудно – обильного семейного ужина я шла домой. Все пять остановок я шла по вечерней каштановой аллее и звёзды постепенно зажигались в темнеющем вечернем небе. Я дышала тем же воздухом, что и каштаны и умиротворение вновь расползалось по телу, как и в тот волшебный вечер, в приморском тёмном и незнакомом городе. Я дышала полной грудью и лёгкая юбка шелестела и танцевала при каждом шаге, цокали по асфальту каблучки. Пушистые, ничем не заколотые волосы, ластились к плечам, а непослушный локон щекотал щёку.
Решение пришло само собой. Решение вопроса, который я даже не задавала. Я просто поняла, что именно мне нужно делать дальше. Слегка оттолкнувшись от земли, вот так вот просто, я легко взлетела над каштанами. Не было грусти или тоски, как в тот вечер. Только лёгкость в мыслях, в чувствах и во всём теле. Я кружилась в ночном небе, держа в руке туфли. Смеялась, переворачивалась, ныряла как в прохладной синеве моря. Мне казалось, что я даже ощущаю солёные брызги морской воды. Вокруг была ширь, гладь и невероятная свобода и лёгкость.
Я проснулась дома в предрассветной темноте ночи, когда звёзды ярко сверкают, не желая уступать места солнышку и новому дню. Включила компьютер и открыла почтовый ящик. Удивительно, но я знала, что там будет письмо. Мне писала моя школьная подруга. Мы жили в одном подъезде, но дружить начали только в последнем классе школы. После университета она уехала в Петербург. Там она работала в филиале иностранной фирмы и много ездила по всему миру по работе. Я ни резу не была у неё в гостях в Питере, а она лишь несколько раз приезжала домой навестить родителей. Поэтому мы общались только по мэйлу.
«Милая! Очень соскучилась по тебе! Ты мне приснилась в ночь с пятницы на субботу. Даже не представляешь!!! Мы летали! Над деревьями, над морем…
Как ты?!
У меня удивительные изменения в жизни. Я полюбила. Встретила родного, милого и любимого мужчину. Мы живём вместе ;. Он писатель. Молодой, начинающий, но исключительно талантливый.
Моя хорошая, я счастлива! И горю желанием поделиться этим счастьем с тобой!!! Поэтому приглашаю тебя в гости.
Мы будем рады, если ты сможешь приехать!
Люблю, целую, обнимаю,
Я!»
В ответ я лишь нарисовала три смайлика и восклицательный знак.
Нашла в тумбочке за зимними свитерами и кофтами «волшебный правдоговоритель», поставила его около телефона, и он тут же засиял приятным оранжевым светом. Я сварила кофе и набрала номер авиокассы:
- Когда ближайший самолёт в Питер? Спасибо, замечательно! Отложите, пожалуйста, сегодня с утра приеду и оплачу.
Ещё я продиктовала паспортные данные. А «волшебный правдоговоритель» продолжал вовсю подмигивать мне своими оранжевыми лучиками.
Я шла на работу пешком по утреннему городу и он шумел, просыпаясь вокруг меня, а в сумке лежал билет на самолёт до города на Неве. И моё настроение было каким-то праздничным. Я чувствовала себя иначе, совсем по другому, чем все эти сотни и тысячи людей вокруг.
Десять человек в одном офисе, десять разных мыслей, звуков и дел (читают, слушают музыку, пишут, говорят по телефону или друг с другом). Как же отдельный человек должен работать и думать, а не вдруг и творить в этой обстановку?! А вот так, знать и делать своё дело, любить его… Ни музыка, ни звонки, ни разговоры не отвлекали меня в этот день. Вернее мне всё было в радость. Всё по силам и ни на миллиметр не больше! А необходимые рутинные дела стали вдруг для меня лёгкой музыкой, финальным аккордом которой стало заявление. Заявлением, в котором была просьба отпустить меня.
По статистике около тридцати процентов заявлений по собственному желанию пишутся после отпуска. И моё желание уйти, для всех было статистически верным. На работе меня именно так и восприняли. Так как у современных людей всё расписано в процентах, всё изучено и записано в книгах, а если нет, то можно найти в «Интернете». Чтобы была возможность, не задумываясь работать, не замечая ничего и никого вокруг.
Вот меня и отпустили сразу же, как только было выяснено, что меня не интересует ни повышение, ни увеличение заработной платы.
Я перевезла вещи из съёмной квартирки на пятом этаже в свою бывшую детскую. Родители не поняли моего ухода с работы и желания поехать к подруге. Они не понимали, но любя помогали. Я же, немного приукрасила действительность, сказав, что там меня ждёт более перспективная работа. И опять же из-за любви…
А это значит, что моим действиям сопутствовала любовь. Раньше со мной такого не бывало!
Но был ещё один человек – мой мужчина. Вечером за день до отъезда мы сидели на кухне съёмной квартиры. Мои здесь остались только чайник, банка кофе и пара чашек.
Перед этой встречей я волновалась, так как не могла найти нужных слов. Скорее всего, потому что я не знала, чего хочу.
Мы сидели по разные стороны стола как малознакомые люди. И для нас это было странно естественным. Сидели и молча пили кофе. Мне нужно с ним поговорить, я видела, что и ему нужно сказать мне… Но мы сидели и молчали так как не знали с чего, да и кто должен начать говорить.
- Ты прекрасно выглядишь, загорела, отдохнула.
- Спасибо, ты тоже как-то изменился.
- В худшую или в лучшую сторону? – улыбнулся он.
Я улыбнулась в ответ и пожала плечами.
- Ты твёрдо решила уехать?
Я кивнула в ответ.
- Надолго?
Пожала плечами.
- Малыш (это он так меня называл), я рад за тебя
Я протянула руку через стол, чтобы коснуться его руки.
- Правда?
Он посмотрел мне в глаза, улыбнулся и кивнул. Я убрала руку с его запястья.
- Извини, но я не смогу ждать тебя.
- Почему?
Он улыбнулся и пожал плечами.
- Но я действительно рад за тебя.
Теперь я заглянула ему в глаза и улыбнулась.
- Понимаешь…
Мы говорили до глубокой ночи в первый раз слушая друг друга и пытаясь понять. Хотя сказали не много, но мне кажется, что так мы не разговаривали никогда раньше.
Ровно через десять дней после звонка в авиакассу самолёт выруливал на взлётную полосу. Я сидела у иллюминатора, закутавшись в огромный мягкий шарф, и смотрела как город, провалившись вниз, оделся облаками.
В самолёте я не летела, а сидела в кресле и грызла чипсы. Уж кто-кто, а я могу так говорить о полёте. Потому что, сидение в кресле ничем не напоминало широкой голубизны неба и безумного ощущения ветра в волосах.
Питер встретил меня густым туманом, лужами на мокром асфальте и солнечной улыбкой подруги. Мы сидели на кухне, болтали, смеялись, вспоминали прошедшие годы. Она удивительно изменилась, стала спокойнее, улыбчивее, да в голубых глазах сияло солнышко. Мой милый дружочек была счастлива, и я искренне радовалась за неё.
Вечером пришёл её возлюбленный. Я уже успела прочитать пару его рассказов, написанных тонким уверенным подчерком. И он мне уже нравился, ещё до знакомства. В этих строчках была жизнь, были реальные чувства и невероятная лёгкость слога.
Я всегда любила читать, и обмануть меня неискренними диалогами и фальшью было невозможно. Но автора не угадаешь за витиеватым сплетением слов… Писатель мне сразу понравился, я ещё не закончила читать первый его рассказ, а уже прониклась доверием к нему. Его слова были пропитаны любовью, верой и красотой. Мы подружились быстро и легко, так словно знали друг друга уже давно. Я с удовольствием выслушивала его идеи, а он читал нам вслух.
Но думаю, что имеет смысл рассказать немного подробнее мои первые дни в Питере. На свои сбережения я сняла квартирку в доме напротив дома, где жили подруга и писатель, почти «окна в окна». На первое время мне вполне должно было хватить. Поэтому я посветила своё время друзьям и прогулкам. Особенно мне нравилось с утра пораньше по просыпающемуся городу, по тихим сонным улицам. Когда ночь ещё полностью не ушла, уступив месть дню, и пряталась под мостами, роняя звёзды в холодную утреннюю воду. Когда загулявшиеся жители ночного города возвращаются домой, а утренние просыпаясь по дороге, едут на работу. И уже вовсю трудятся мусорщики и трубочисты, помогая дню вступить в свои права, сметают в реки ночной туман и выгоняют его из дымоходов. А вечером мы сидели в уютной зале «писательского дома». Это я так прозвала квартиру, где жила моя подруга со своим возлюбленным. Именно там, сидя вечером в широком кресле и укутав ноги шерстяным пледом, писатель читал нам.
Мы крайне редко читаем вслух. А читал ли вам когда-либо автор свои произведения? Мне посчастливилось! Я слушала, чувствовала и сопереживала, написанному писателем. Я рассказала ему свою историю. Рассказала, как ночью читала письмо подруги, как летела сюда на самолёте, как летала, глубоко внутри надеясь прочитать эту историю в его тетради, описанную его лёгким слогом. Но можно ли назвать историей, лишь пару недель своей жизни и не приснилось ли мне всё?
А он улыбался, курил, слушал и не спешил с ответом. Подруга доверительно не вмешивалась в наши разговоры по вечерам. Мы не скрывали темы наших бесед, но она, ощущая моё настроение, оставляла нас вдвоём разговаривать на кухне.
Писатель отказал мне. Он сказал, что не сможет написать, то что никогда не чувствовал сам. И для меня тогда не было ответа страшнее…
Он оставил мне лишь малую надежду, сказав, что прочитает первым и критически рассмотрит эту историю, если я напишу о ней сама.
Было со мной всё это или не было, скорее всего - это лишь сон. Волнующая и сладкая фантазия, посетившая меня к исходу лета в далёком городе на море…
Я отложила ручку и положила голову на сложенные поверх блокнота руки. Я всё придумала и изменила свою жизнь из-за мечты, что люди летают, как птицы. Я изменила свою жизнь, чтобы не изменить себе.
Следующей ночью у стола перед раскрытым окном я сидела и писала при свете настольной лампы. Ветер приносил прохладу и растворял дым сигарет в полумраке комнаты. Рука устала, я отложила ручку, закурила следующую сигарету и стала читать написанное о мечте, которой я поверила.
Предутренняя темнота стала совсем непроглядной. Я раздавила в пепельнице недокуренную сигарету, последнюю в пачке. Потянувшись так, что захрустели суставы, я встала из-за стола и выключила лампу.
Если дан какой-либо талант, нельзя отмахиваться от него, боясь изменить свою жизнь. Иначе он накроет всю тебя с головой, давая возможность общаться с миром лишь через маленькое зарешёченное окошечко.
Непроглядная предутренняя темнота, маленькая комната, наполненная табачным дымом и светящийся на столе мобильный телефон… Я оттолкнулась от пола, несколько раз весело и легко перекувыркнулась в воздухе и вылетела в окно. Ветер сразу же растрепал мои волосы, разметал их по спине непослушными завитками и дохнул мне в лицо влажной прохладой. Звёзды в тёмном ночном небе сияли словно драгоценные камни. И чем выше я поднималась, тем больше их становилось. Позади остались громады тёмных зданий, широкие проспекты, каменные львы и ажурные мосты. Город провалился в темноту ночи.
А впереди, там где безбрежное небо и тёмная ширь воды сливались в тонкую полоску, разгорался восход.
И я бесстрашно устремилась туда, чтобы накупаться и наныряться вдоволь в рассветных холодных волнах Финского залива.