Руки, что меня носили

К рукам меня прибрали давненько...
Первые руки оказались сноровистыми. Они подхватили, виртуозно перевернули и, врезав мне по синему заду, впервые заставили задуматься.
Вторые - были мягкие и нежные. Они понесли меня по жизни, и первые двадцать лет: пеленали и одевали, омывали и подтирали, ласкали и обнимали практически безостановочно.
Разумеется, в тайне я надеялся нежиться в них всю свою оставшуюся. Но жизнь оказалась сложнее, и чем старше я становился, тем больше вокруг меня обнаруживалось разномастных рук, ручищ и ручек.
Сухие педагогические - вколачивали в меня науки. Жёсткие, властные, пахнущие мелом и мастикой, они тыкали в меня указкой, выкручивали уши, обучая законам жития. Но я чурался их прикосновений и оттого науки не шли мне впрок.
Когда же рядом с сухими появились влажные от волнения девичьи ручки, с подрагивающими пальчиками, руки педагогов опустились.
Одни такие волнительные, я обнаружил под своей партой и прогладил их весь учебный год, мучительно вслушиваясь в исходящие от них пульсации и запахи.
Чуть позже, под той же партой обнаружились и другие.
Эти тоже были тёплые и волнительные, но уже более опытные и проворные. Мне нравилась их грация и бесстыдство. Они пахли свежим лаком и исполнением всех моих заветных желаний.
Затмив те – первые, эти руки открыли передо мной двери в новый мир, и я вполне осознанно и с большим удовольствием пошёл по рукам.
Соскакивая с одних, незамедлительно перекатывался в другие, и качался в них, будто на волнах, забывая обо всём на свете. Пока меня не прибрали к себе жёсткие руки военных.
Эти пахли порохом, страхом и лицемерием.
Одёрнув и встряхнув за шиворот, они поставили меня в строй, и долго потом мяли, как глину, пытаясь вылепить из меня молодца и подлеца.
И у них почти что уже получилось. В них я загрубел, очерствел, однако мне всё же удалось просочиться меж их коряжистых пальцев, и обрести, наконец, кратковременную свободу.
Кратковременную, поскольку из заскорузлых, солдафонских я прямиком попал в ловкие и цепкие ручки, с тонкими запястьями, которые так мастерски схватили меня за горло, так намертво передавили кадык, что я едва не задохнулся.
К счастью, подоспели другие – спасительные. Они помогли мне вырваться, но, освободив, немедленно прибрали к себе. Причём настолько умело и обезоруживающе, что я даже не сопротивлялся.
Эти руки пахли уютом, заботой, любовью, и я подумал – ну что ж, пожалуй, я предоставлю им возможность обнимать, ласкать и лелеять меня всю оставшуюся.
И как только я об этом подумал, невесть откуда возникли крошечные, пахнущие молоком и беззащитностью ручки, с пузырчатыми пальчиками. И я с восторгом подставил им свои ладони.