Ужасы нашего Старкрафта глава 2. Мухи Зю-Зю

Маленький тоссик сидел на полянке и нюхал цветочки, то и дела отфыркиваясь залетевшей в нос пыльцой. Погода стояла жаркая, над полянкой летали мухи и букет ароматов. Другие тоссята, что постарше, изнемогая от жары, спали в тени какой-то пальмы, и мух вокруг них вилось несказанно много. Арико втихаря посмеивался над этими лежавшими вповалку разноплеменными «старшеклассниками», спящими под тучами маленьких противных мошек, обложивших их с ног до головы. Он же и не думал о том, что можно бы подбежать к ним и разогнать этих противных насекомых.
Наконец на полянку стеклось нное количество разноплеменных джудикейторов. Какое-то время они, вытаращив сияющие полномощно глазки, стояли, глядя на своих облупленных мушками чад, бросая в эфир горяче-раздосадованные телепатемы, типа «забыли, не углядели, как же мы раньше не» и т.п. Арико прищурился и подполз поближе... тут же он оказался под тучей разъярённых мух, которых неистово сгоняли проснувшиеся ученики. Ессно они пронеслись мимо, оставив тоссика стоять с ошалевшей мордой. Было от чего ошалеть... все присутствующие младше 35 начали вдруг активно чесаться.
- «ЛИНЬКА!?» - испуганно подумал мальчик, изучая поведение старших собратьев.
- «Мууухи...!» - поправил его стоявший у дерева папа, пришедший сюда, судя по смешливо-сострадающей глазощпощурке, позабавиться над детишками, вестимо не в первый раз. - «Мой тебе совет, сынок. Когда придет твое время линять, возьми скребок и сиди дома!»
Тоссята, недовольные неудачной попыткой содрать зудящую от микроотверстий кожу, поплели плакаться каждый к своему учителю, демонстрируя многочисленные синеватые пупырышки, особенно гадко смотревшиеся на розовых и белых чешуйках, и весьма забавно на зеленых. Арико многозначительно почесал затылок, оглядывая своё белое гладкое тельце, чувствуя на себе завистливые взгляды горе-линяльщиков...

Дней через пять все жертвы мух Зюзю, как определил для Арико его папочка Шико, выглядели совершенными саргассами. Тобишь все были синими как саргассы, и цвет истинный кожи можно было определить только по непокусанному щитку. Глаза маленьких джудиков перманентно светились от попыток сдержать боль. Арико заметил, что пострадали не только его приятели, но и все тоссята их возраста, вне зависимости от кастового ранга.
- «Дорастёшь до их лет, не валяйся на лугу. А-то тоже будешь ходить синий...» - настоятельно рекомендовал воспитаннику весельчак Шико, посмеиваясь непрестанно над многострадальными детишками.
- «А они долго так будут?» - интересовался малыш, которому было немного жаль синих старшеклассников с опухшими рожами и не только.
- «До собственно линьки, обычно недельки 2. Мухи очень чувствительны в этом плане... А там - увидишь!» - Шико заговорчески подмигнул.
История, развернувшаяся на глазах Арико, в его сознании становилась похожа на триллер, который он вычитал в Иалонской библиотеке, отрыв его из ящика запрещённых рукописей матерно-дарковского раздела как первый попавшийся. Назывался он «Тёплые ностальгические воспоминания об Аюре». Глава первая называлась - «Тёплая пытка с наименьшими кровопотерями. Проткновение БХВ (бородочного хрящевого выроста) раскалённой титановой иголочкой (поэтапное описание). Рецепты пирсинга.» Откуда сие изъято не догоняли даже главы библиотеки, ибо не шарили в чеменду, которую Арико выучил у Шико, который был известен страстью к красной артемиссии...

Арико сидел и читал пятую главу триллера, которая звалась «Кастрация и самокастрация. Садомазохическая кастрация. Рецепты обезболивающего и симулирующего. Выращивание трехжелтковых яиц с аутоморфной скорлупой...», когда Шико вбежал с несвойственной для джудикейтора скоростью, дыша плынным перегаром, и заорал на весь эфир:
- «Арико! Веселуха начинается!» - затем схватил мальчонку за руку и понеслась... понеслись...
В эфире звучали стоны и вопли. Ухом же можно было уловить треск разрываемой чещуи и выпрыскивание оттуда потоков видной глазу противной голубовато-серой млечнистой жидкости с тёмными крапинками.
Малыш даже книжку выронил от такого зрелища... Тоссята корчились и мучились, выжимая из себя выросших личинок, уползавших по облитой гноем траве в укромные норки, чтобы продолжить цикл и стать имаго. Из ранок малышей продолжали сочиться кровь и гной, отчего везде и всюду стоял ужасный затхлый смрад, в смеси с курительницами и травами артемиссии дававший исто зловонный эффект. Тем не менее Шико стоял на полянке в этой смердящей жиже и собирал её вместе с травой и личинками в какой-то сосуд. Так он наполнил с десяток емкостей и вернулся к своему подопечному, потерявшему дар какой либо реакции на происходящее. Всё что смог сделать Арико, это присесть и прикрыть лапками свой мнемо-аргус... Шико прихватил его за шкварник и поволок домой, приговаривая
- «Вот даркам напродам-напродам на память, вот дарки понапишут-понапишут, вот дарки поржут-поржут... вот бяка сольётся-забродит, вот бяку растолочат-зафильтруют, вот бяку в вены-в вены, вот бяку в благовония-трубочки... вот бяку... вот бяку...»