Дневники ангелов. Часть первая. Первая жизнь

Падший ангел внял любви,
Пересилившей проклятье...
А. Иванов

Ночь темной пеленой укрывала дремлющий город. Его мерное дыхание все больше и больше замедлялось, а стук бетонного сердца выравнивался после очередного дня, наполненного суетой и постоянной спешкой. По венам города уже почти не бежала автострадная серая кровь. Лишь кое-где светились синевой стеклянные глаза, еще не успевшие закрыться разноцветной тканью шелковых ресниц. Но и они не могли устоять перед завораживающей лунно-звездной дремой, дарящей отдых и умиротворение...
Все засыпало...
Но и в этом уснувшем городе-великане чье-то дыхание нарушало общую симфонию, чье-то сердце трепетало, отбивая жесткий ритм, чьи-то серо-зеленые глаза не могли не смотреть без ужаса на происходящее.
И это дыхание, это сердце, эти глаза – мои, в равной степени, как и пара белоснежных крыльев за спиной и легкий шорох, создаваемый узкими ступнями стройных ног...
«Я не могу сдвинуться с места... Я не могу...», - мелькало в голове. – «Это причинит безумную боль и мне, и ему... Нет, я не побегу...». И перед моим внутренним взором возник кто-то очень близкий и родной: высокий, статный, немного загадочный молодой человек с черными, как крыло ворона, волосами, глубокими, немного мутноватыми серо-голубыми глазами, в которых читалась искренняя любовь... и излишняя горделивость.
Он чем-то напоминал мне меня саму, только если моя фигура лучилась ослепительным светом, то его... это непроглядная тьма, нарушаемая лишь всполохами багрового мрака, в котором лишь иногда мелькало нечто светлое и доброе, как белоснежный голубь, мечущийся в принакрытой темным платком клетке: вроде он и есть, только вырваться на свободу не может... Так и сам юноша почти всегда старался держать свои чувства при себе, заглушая их напускной, но абсолютно нереальной злобой и ненавистью. И у него были точно такие же крылья с воздушной бахромой мягких перьев, как у меня. И как мои сияли, точно также его – затмевали белый свет...
Вдруг образ начал разрушаться под натиском опасных и нестерпимых волн боли, раз за разом накатывающих на мои измученные чувства, и грозящих смести все выставленные мною барьеры и уничтожить разум... Это чувство длилось недолго, я опять заглушила голос, зовущий окунуться в эту боль и, насытившись ею до конца, в полной мере, освободиться...
«Нет, я не могу, я не должна... Моя боль уничтожит его разум... Моя боль затопит его и поразит мечущуюся в его сердце птицу добра... НЕЕЕТ!»
Огромным усилием воли заставив себя открыть глаза, еще раз попыталась сдержать слезы... и не смогла. Моя рука, моя бедная рука была вся исполосована кровавыми следами. Я так и не смогла избавиться от этого оружия смерти: полоска голубоватой стали, как змея своими кольцами, обвила мою руку, а зазубренные края причиняли эту нестерпимую, адскую боль. Казалось, еще мгновение, и ладонь победителя схватки потянет на себя эфес сабли, и сталь срежет с моей руки всю кожу...
И мне было абсолютно неясно, почему этим безжалостным противником был ангел с черными крыльями...
«Может, его околдовали?»
Но нет, его разум был абсолютно свободен от чужой воли...
«Может, это какая-то проверка?»
И это вряд ли, я уже довольно давно покинула Совет Ангелов, и ко мне никогда не было никаких претензий...
«А может... Нет, нет, нет... Этого быть не может... Это невозможно...». Но, взглянув в потемневшие глаза своего любимого, я прочитала в них лишь безумную ярость и ненависть... и ни капли былой любви. «Может».
Эта мысль поразила меня. Мои плечи опустились и крылья поникли. Лишь где-то в самом дальнем уголке души просыпалось что-то... Нет, не страх, и не ответная злоба. Это было... что-то теплое и нежное, окутывающее, как одеялом с ног до головы. Я вспоминаю нашу самую первую встречу, лицом к лицу; потом – первое свидание, тот самый первый, чистый поцелуй... И это что-то, что пробудилось во мне ранее, развернуло свои, будто сотканные из солнечного и лунного света и черной вязи теней в аллее, крылья. Я почувствовала в себе силы изменить весь мир, перевернуть его с ног на голову, избавить от всего зла... Но не это нужно было мне, как не нужно было мировое господство или вселенский мир, как не нужна мне была вечная жизнь и даже единственное, что ищут все – смысл жизни. Мне ничего это не нужно было в тот миг...
«Я хочу лишь секундного счастья, лишь одной яркой, но губительной, вспышки душевного с ним единства. Я хочу лишь, чтобы в нем свет взял верх над тьмой...».
И, закрыв глаза, я, как в омут головой, бросилась в сторону темного, падшего, но любимого ангела. Мне стало не важно, абсолютно не важно то, что со мной будет, что рука моя может больше никогда не пошевелиться. А в этот миг я всего-навсего хотела любить его, отдаться этому чувству... и сгореть, если таковой будет цена.
Взмахнув всего один-единственный раз белыми крыльями, я вытянула руки вперед. Послышался ноющий звук гнущегося металла и лопнувшей кожи... Кровь брызнула мне в лицо... Моя кровь: ярко-алая, такая сверкающая и сладковатая на вкус. Но прошло мгновение, и к моей крови добавилась другая: мутная, черно-алая, горькая кровь... Мой единственный, мой любимый ангел, в чьих глазах сейчас сияло такое же выражение, что и у меня: выражение глубочайшей любви и муки, - изо всех сил вцепился в горящее лезвие, постепенно разгибая его. Боли не было... Не было сомнений... Была только уверенность: я нужна ему.
Из моей груди вырвался полукрик - полушепот:
-Я тебя не брошу!
Как-то внезапно освободившись от объятий металла, я в едином порыве всех уголков души приникла к губам своего ангела и почувствовала, что меня больше нет, как нет и его самого. Нет больше по отдельности ни его, ни меня. Есть только мы...
Я ощутила себя без тела, без оболочки. Почувствовала я и его присутствие. Взглянув вниз, я увидела наши тела, заключенные в объятья друг друга.
Тут же ушло ощущение полета. Меня как будто засосало в черную дыру, и которой нет выхода... и раз! Я на земле. Мягкая зеленая трава под головой; ее же чувствует все остальное тело. Одежда изорвана в клочья и уже никогда не может быть использована ни для чего, кроме повязок... Полунагая, я попыталась пошевелиться. Вроде живу, так как по коже побежали мурашки от прикосновений упругой муравы... Вот рядом лежит еще кто-то живой. Он тоже дышит. Переведя на него взгляд, я обнаружила в нем своего ангела. Единственного. Я слышу стук его сердца: ровный, уверенный, громкий, как метроном, - он отбивал такой привычный для слуха, успокаивающий своей надежностью ритм.
Во мне же изменилось что-то. Я не чувствую вибрации добра, меня не гнетет чувство зла на земле... Я впервые за многие годы ощутила... РАВНОВЕСИЕ.
Тупая боль пронзила руку, вырвав меня из состояния задумчивости. На ней красовались свежие раны, быстро стягивающиеся по краям. Ладонь тоже саднило. Прижав сухие губы к кровоточащей царапине, я ощутила какой-то особенный вкус. Кровь стала просто алой и солоноватой. Странно...
Быстро поднявшись, я осмотрела себя: вроде не изменилась. Подойдя к одинокой лужице прозрачной воды, я заглянула в нее. Дальше – испуг, удивление, облегчение и радость, - все смешалось в переполненной чувствами груди.
У меня СЕРЫЕ КРЫЛЬЯ! СЕРЫЕ!
Бросив взгляд на уже очнувшегося юношу, я увидела за его спиной точь-в-точь такие же СЕРЫЕ крылья, трепещущие и нежные. Вдруг они замерцали и стали исчезать. Осыпались перья. Их развеял ветер.
Я огляделась: не было ни живого города-великана, ни удушливого смога, ни даже других людей. Только степь, вся в васильках, тянущаяся до самого горизонта, да лес, манящий стройностью белых берез, гибкостью ив и величавостью сосен... Откуда-то доносился шум волн, манящий своим спокойствием. Обернувшись, я увидела море! Волны одна за другой накатывали на песчаный берег, слизывая с него обленившихся раков отшельников. Вдалеке из синей пучины выглядывали и тут же исчезали серебристые хвосты китов... И чайки звали меня окунуться в этот незнакомый, девственный в своей красоте мир.
Послышался шорох травы, мнущейся под тяжестью шагов. Мой любимый обнял меня за плечи и прижал к себе... Так сладко-сладко, нежно-нежно...
Я навсегда запомнила тот день, принесший мне счастье, величайшее на Земле...
В тот день, потеряв крылья и всю ангельскую благодать, но очистив душу возлюбленного, я стала ЧЕЛОВЕКОМ.

2006 г.