Легенда о чайке

Жила на свете одна девушка. И город, где она жила, был прекрасен: светлые фасады величественных зданий гляделись в гладь каналов, как в зеркало. И отраженным город смотрелся ярче и чище. Не было в нем видно ни людских пороков, ни их боли, ни страданий...
И мечтала девушка жить не в своем мире, а в том, другом, отраженном.
«Тот город иной... Он окружен вуалью волшебной фантазии. Там даже радуга живая.» Она с тоской выглянула в окно: тусклая разноцветная дуга нависла над рекой: недавно прошел дождь.
Девушка вздохнула: «Я никогда не полюблю свой город. Он слишком ярок. Люди слишком разные, я никогда не смогу их понять...»
Вдруг равномерный гул автомобилей за окном взорвался диким визгом шин и воем сирен скорой помощи. Мечтательница даже не вздрогнула. «Еще одна авария...» - только и подумала она.
Люди внизу суетились, бегая вокруг измятой машины. Кто-то выдирал искореженную дверь, пытаясь высвободить водителя, кто-то огораживал территорию, чтобы не собиралась толпа зевак, охочих до чужого несчастья. «Как муравьи», - мелькнуло в голове. «И не люди вовсе...»
Девушка безразлично проводила взглядом карету скорой помощи, увозившую бездыханную жертву аварии. Тут же ее зрачки застыли, уставившись на кровавое пятно, разлившееся по мостовой. Кровь переливалась под лучами утреннего солнца, вспыхивая белесыми искорками. Появившиеся, как из ниоткуда, дворники стали смывать кровь, просто-напросто заливая ее водой из шлангов. Естественно, кровь уходила в ближайший канал, где от нее не оставалось и следа: багрянец растворялся в синеватой бездне.
«Вот так вот... Только вода и может смыть кровь человечества...» - выдохнула девушка. Ее неизмеримо потянуло в этот мир, в котором все так легко и просто: ни крови, ни страданий, ничего...
И взмолилась тогда девушка всем зримым и незримым богам: «Позвольте мне отправиться в этот мир. Я умоляю! Хотя бы раз... Хотя бы на день...»
И услышал ее водяной бог, и явился ей в облике призрачного старца. «Ты действительно хочешь в мой город?» - вопрошал он, сверкая глазами. «Там отнюдь не так хорошо и прекрасно, как ты думаешь.» Девушка еще раз повторила свою просьбу: «Ну хоть на денечек!» Усомнился бог в правильности дум ее, но все равно ответил: «Ладно... Но только на один день.»
Мечтательница даже не сразу поняла, что мечта ее начинает сбываться. А когда поняла, внезапное сомнение охватило дух ее: «Но как я туда попаду?» Старец снисходительно улыбнулся: «Я дам тебе крылья чайки. Взяв по одному крылу в каждую руку, ты сможешь обернуться этой птицей. Только учти: всего лишь два превращения туда и обратно, не более. Или ты навсегда останешься чайкой. И ровно через день ты должна будешь вернуться в свой мир.» Девушка радостно подпрыгнула: «А что будет, если я задержусь?» Водяной слегка нахмурился: «Тогда ты останешься между мирами, не принадлежа ни одному из них...»
И согласилась она на это условие, и взяла белые крылья из призрачных рук старца. Тот сразу же исчез, оставив после себя лишь смутное: «Не забудь!»
Не желая и минуты больше оставаться в этом сером городе, девушка вмиг превратилась в величественную белую птицу и нырнула в темные глубины вод канала. Те приняли ее волнующим теплом, укутывающим, как одеяло. Постепенно становилось все сложнее и сложнее сдерживать вздох, легкие начинали гореть, требуя кислорода, как вода внезапно закончилась, сменившись странным, дымчатым воздухом. Вмиг расправив крылья и стряхнув с них капельки воды, чайка взмыла ввысь, оглядываясь по сторонам.
Ее встречала точная копия родного, земного города, только исполненного в сине-голубых тонах. Над асфальтом молоком стелился густой туман. А в нем бродили люди. И тишина...
Чайка заметила распахнутое окно, так похожее на то, из которого она выпорхнула, и приземлилась на подоконник, превратившись обратно в человека. Вид открывался наипрекраснейший, но чего-то не хватало. Как будто кто-то смыл все краски, заменив их оттенками синего. И от этого становилось холодно и грустно на душе. И даже радуга над рекой, все так же изогнувшаяся над рекой, казалось, плакала: в ней не было красок, как и в остальном пейзаже.
И снова тишина навалилась в полную силу, и даже еще больше. Ни звука не раздалось в тот миг, когда под окнами дома автомобиль описал небольшую дугу и врезался в ограду канала. Самое страшное было потом: в абсолютной тишине люди сгрудились вокруг нее, выполняя все те же манипуляции, что и незадолго до этого в обычном городе...
Девушка изумленно смотрела на эту пантомиму жизни и лишь отстраненно подумала: «Вот так вот. Я же говорила, что тут не ощущается несчастья... Только мир и покой.» Вместо крови на мостовой блестела вода. Удивленно подметив это, девушка снова обратилась в чайку, намереваясь проводить «скорую помощь» до больницы...
...Птица влетела в палату, с легкостью опустившись на тумбочку у окна. На больничной койке лежал человек. И не было ясно, живой он, или нет: ни единый вздох не нарушал тишины, ни единый удар сердца. Да и кожа его имела непривычный, как у мертвеца, оттенок: бледный, с легкой синевой. «Неужели мертв?», - подумала чайка, и умным черным глазом присмотрелась к человеку. Ее догадкам вторил врач, вошедший в палату. Тот с безразличным видом накрыл тело тонкой белой простыней.
В комнату предполагаемой скорби вошла женщина. Судя, по всему, знакомая погибшего. Но ни единый мускул не дрогнул на ее лице в этот миг. Даже глаза оставались сухими и бездонно-пустыми. Чайка с замиранием сердца наблюдала за разворачивающейся сценой. И странная грусть внезапно поселилась в сердце ее. «Как же так? Неужели ей все равно?» И опасения ее подтвердились в то миг, когда женщина с ледяным спокойствием встала и ушла, так и не проронив ни слова. «Неужели этот отражённый мир настолько холоден и безразличен? Неужели здесь нет места эмоциям?»
Чайка качнула головой: «Нет, не этот мир я искала...» На секунду ей показалось, что тот, уже полузабытый город, венчавшийся великолепием цветов и солнечных бликов, был настолько тёплым и родным, настолько красочным, что прошлые думы и грёзы отошли на второй план под напором тоски по своему, родному. «Я не хочу этого синего спокойствия. Я не хочу ледяной тиши!», - попыталась крикнуть она, но из горла вырвался лишь стонущий звук: «Крааааааааааааааааааааааааааай!!!!»
...Белоснежная птица парила над городом в попытках отыскать то место, в котором она вынырнула из воды. Где-то глубоко в душе поселилась уверенность, что лишь там, где она проходила до этого, появится проход в родной мир. Но с трепетом и замиранием сердца чайка наблюдала, как под крылом стелется однообразная панорама домов, одинаково синевато-серых, молчаливых и одиноких. Птица не могла найти нужного места! Не могла! Роняя слёзы, она приземлилась на какой-то подоконник, чиркнув перьями по холодному стеклу окна. Невыразимая тоска сковала сердце путешественницы. Всё навязчивее мелькала мысль о том, что вернуться она не сможет.
Кап...
Слезинка упала на металлический подоконник. «Я останусь здесь...»
Кап...
Ещё одна капля последовала примеру предыдущей. «Мне не выбраться...»
Кап... Кап... Кап...
Заморосил дождик, вторя грусти чайки. Весь город занавесился белёсой пеленой ливня. И это капающий звук был единственным, что нарушал общее безмолвие. «Дождь, приносящий звук», - насколько нелепой показалась бы эта фраза человеку, никогда не встречавшемуся с абсолютной, мертвенно-бледной тишиной. Птица прислонилась всем тельцем к стеклу, стараясь хоть немного укрыться от бьющего и обжигающего ливня. Её глаза старательно всматривались в комнату за стеклом. И было там что-то необычное, что-то странное и отличное от всего этого иссиня-голубого мира. Разум отказывался понимать, что же так не вписывалось в окружение. Комната, диван, стоящий сразу за окном, письменный стол... Стоп. Письменный стол. На нем лежал рисунок. Именно он-то и притягивал взгляд. Среди вороха голубовато-серых бумаг он казался пёстрой бабочкой на снегу. На этом рисунке, раскинув белоснежные, увенчанные золотыми бликами утреннего солнца крылья, парила чайка, а под ней простиралась рыже-сине-зелёная панорама песчаного побережья, обильно заросшего лесом с одной стороны и омываемого пронзительно яркими волнами океана с другой. И такая свобода таилась в этих белоснежных изгибах перьев, такая любовь ко всей этой многоцветной земле, что раскинулась вокруг... Птица на окне лишь восхищённо воззрилась на вроде столь простое, но такое гармоничное изображение.
Казалось, прошла всего минута, но когда чайка подняла голову, дождь уже закончился, выпустив на свободу удушающую тьму тишины. Сквозь темно-синие облака на небе изредка поблёскивали тусклые голубые звезды. И то они уже начинали гаснуть. Чайка с ужасом осознала, что скоро утро, как за окном появился кто-то. В густом сумраке комнаты блеснули живые серо-зелёные глаза. Пелена света скользнула по молодому лицу. Юноша. Губы его что-то шептали, но чайка ничего не слышала. Её взгляд был прикован к этим глазам. «Он... не такой, как тот врач или приходившая леди. Он... Живой.» Слово само вспыхнуло в голове. А в это время раскрылась форточка и стало слышно тихое: «Кто здесь?» Путешественница вздрогнула от этого нежданного звука, как от выстрела. «Точно живой...» Она с легкостью вспарила на форточку, а потом и в комнату, отчего молодой человек отшатнулся от окна... И после, видимо, придя в себя, тот протянул руку к чайке, обхватывая крупную птицу поперёк тельца, пододвигаясь к письменному столу.
«Такая же...» - шептали его губы. «Точно такая же, как на картине, что я недавно написал...» Сейчас его взгляд был каким-то рассеянно-счастливым, будто нечто важное происходило в эту минуту. Но тут же глаза потухли. «Мне не дано уйти отсюда и обрести настоящую свободу... Я прикован к этому миру...»
И забилось сердце чайки с бешеной скоростью, и родилась в её голове безумная мысль. В едином порыве высвободив крылья из рук юноши, она взмыла ввысь и скинула с себя обличье птицы. «Я всё равно не могу найти дорогу домой, так пусть я попробую помочь хоть этому художнику...» - подумала она. И, не дожидаясь реакции молодого человека, девушка-чайка поведала свою короткую историю. Она наблюдала, как на его лице недоверие сменяется интересом, а потом и осторожной радостью. «Ты... поможешь мне?» - робко спросил юноша. Чайка кивнула. «Я попробую... Вот», - она протянула одно заветное крыло. «А теперь возьми меня за свободную руку. Я надеюсь, что всё получится», - девушка тепло улыбнулась, ощутив в своей ладони чужое тепло. «Только ты никогда не сможешь снова стать человеком...» - промолвила она, вчитываясь в решительные глаза художника. «Пусть!» - прошептал он. «Тогда взмахни крылом...» - добавила чайка.
Миг, и вот уже две птицы оказались на полу комнаты. У обеих было незначительно повреждено одно крыло. Взмах. Чайки парят над гладью канала. Ещё взмах. В воде что-то странно блеснуло. Вздох. Одна птица увлекает за собой в водную пучину другую. Резкий выдох. Тьма перед глазами...
...Яркий солнечный день окрашен в зелёно-золотые тона. Весёлая ребятня со звонким смехом и вознёй носится под окнами старенького, немного обшарпанного пятиэтажного дома, на третьем этаже которого распахнуто окно. Ясное небо отражается в блестящих стёклах, отбрасывая на подоконник голубые блики. Тишина. Такая сладостная и живая тишина, пронизанная дыханием ранней весны. И белая чайка, сидящая на крыше дома и жалобно кликающая: «Краааааааааааааай!» Она верит. Верит и ждёт, что однажды к ней прилетит ещё одна птица с такими живыми серо-зелёными глазами и повреждённым крылом...

Ноябрь - 7 февраля 2007г.