Рассказ Убийство как игра

Предупреждение, в рассказе присутствует не нормативная лексика.

"Убийство как игра".

Убийство как игра, что бы прочувствовать вкус крови и запах смерти, нужно войти в эту среду. Маньяки, убийцы, насильники – вкус шоколада на губах уголовника. Получая удовольствие от своей игры, избавляясь от улик, ступая на новую клетку разочарования.
«Кидайте кости мой друг!» - кричат вам коллеги – «ваш ход следующий». И вы, радостно предвкушая убийство, кидаете их.
Кости стремительно кувыркаются воздухе и падая на стол, показывают цифру восемь. Вы в смятении: «восьмёрка» - шепчут все, и вы бледнее на глазах.
Убийство как игра, стучит у вас в висках, и вы судорожно вспоминаете правила по всем пунктам:
1. – Расчленить.
2. – Зарезать на глазах у свидетеля.
3. – Выкинуть из окна/сбросить с балкона/ крыши.
4. – Изнасилование юноши/девушки, от тела избавиться
5. – Повесить первого увиденного незнакомца.
6. – Задушить.
7. – Закапать заживо.
8. – Совершить убийство, похожее на несчастный случай.
9. – Порезать так, что бы умер от потери крови.
10. – Отравить цианистым калием или другим ядом.
11. – Застрелить на глазах у свидетеля.
12. – Довести человека до убийства.
Одно из самых тяжёлых, являлось цифра восемь и двенадцать, что там убить? Они уже не в том возрасте, когда мораль и совесть могут воспротивиться их решениям. Другое дело, сделать убийство медленным блюдом, аккуратным практически ювелирным.
На шатком столе светлого дума, были разбросаны фотографии людей: мужчины и женщины, их лица радостно смотрели на убийц, не зная, что им уготовлено судьбою. Один из уголовников, а их в комнате было пятеро, потянулся за костями, всё могло и обойтись выпади сейчас тройка, семёрка или девятка. Он кинул кости дважды.
Они вновь пролетели над столом и, упав, показали: четыре и шесть. «Десятка» - равнодушно подумал он. – «Дела не меняет».
Одно из правил жестокой игры являлось, перекидовка костей. Тройка означала, менять фотографию будущей жертвы на другую. Семёрка, говорила о том, что убийство можно отдать соседу, пропуская ход. Девятка, полностью щадила человека, и уголовники разрывали фотографию. Девятка выпадала редко, но как говорят – метко. Другие же цифры не значили ровным счётом ничего.
Один из убийц забрал кости в руки и сказал, хищно улыбаясь, словно зверь, который уже почуял добычу.
- Марк, интересно…- протянул он, изучая фотографию молодого симпатичного мужчины. – Интересная у тебя жертва, такая колоритная…
Слово «колоритная» из уст пожилого морщинистого «ублюдка» звучало дико, но темнее менее ублюдок, - а это был главарь их шайки, с порезом на весь лоб, говорил красиво, как поэт:
- Какие нос, какие губы, а скулы, он случаем не из Илиады вышел? – уголовники пожали плечами, ублюдок бросил фотографию жертвы на стол и пододвинул её рукой к исполнителю.
Через мгновения исполнитель и сам смотрел на лицо мужчины, которого ему ещё предстоит убить. Уже по взгляду стало понятно, что с ним будет тяжело. Боец, не смотря на свою мягкую внешность, и что самое противное, умный боец. Как он понял? Легко, за столько лет, их игры, он уже мог спокойно различать, кого ему будет тяжело убивать, а кого нет. Исполнитель перевернул фотографию и прочёл имя жертвы: « Марк Либерман»
«Еврей», - метнулось у него в голове. И хотя он не был и не являлся антисемитом: ему приходилось убивать и евреев тоже.
Под именем стоял адрес, и место работы.
- Действительно интересно…- Протянул исполнитель, обращаясь к ублюдку. – Он работает в твоём здании…
Морщинистый ублюдок закивал со всей, присуще старикам энергией, и ответил:
- Да, он постоянно мне наступает на пятки.
«Ясно!» - почему-то всё стало сразу же на свои места - « Старый псих, захотел избавиться от молодого конкурента. Что же, всё ещё хуже, чем я думал, теперь это дело будет контролировать и он, чёрт…»
- Сколько ты дашь мне времени? – спросил он, убирая фотографию во внутренний карман френча.
- Ровно неделю, а потом мы встречаемся здесь снова, – отвечает он, и уголовники кивают и, не прощаясь, один за другим уходят. Ублюдок продолжает сидеть на своём месте, что до него: он уже в дверях. Последней взгляд и стук дверью, потом на мостовую и вниз по Невскому проспекту.

Он выследил его, следующей ночью, когда Либерман возвращался с работы. И хотя зимы в Петербурге не такие темные, как в других советских городах: воров и убийц всё же хватает. «Бандитский Петербург, боже…»- рассмеялся исполнитель, – знали бы вы о Екатеринбурге».
Марк Либерман шёл по Фонтанке, смотря на свои протёртые башмаки, которые так дорого ему достались. И на работе аврал, и девушка бросила, и зачем жить? Марк посмотрел на светлое небо, на его лицо опустились белые снежинки, и он горестно вздохнул.
«Кому такая жизнь, когда всё против меня?» - ботинки Марка молчали, - «зачем, тратить что-то на то, что в сущности, не принесёт никакого удовлетворения?» Уже не первый снег, кашей лежал на мостовой: ботинки промокли насквозь, и Марк совсем опечалился.
Исполнитель шёл следом, не спеша, как охотник за своей добычей. Он уже знал, как собирался убить человека, конечно, он догадывался, что уголовники могут посчитать убийство не несчастным случаем, а утоплением, но ему было ровным счётом всё равно, если повезёт и так сойдёт.
Марк с сожалением вздохнул и посмотрел далеко вниз, он перекинул ногу через поручень и тяжело взглянул, глядя на Чижика - Пыжика. В тот момент он думал как, наверное, хорошо жилось в другом времени – в том времени. А потом обрывал себя на мысли, что и в то время хватало в Ленинграде утопленников. «Петербурге» - мысленно поправил он себя и перекинул вторую ногу. – Как же здесь утонуть, скорее голову свернуть, пробивая тонкий лёд…»
Исполнитель пригляделся, в его груди затрепетало. «Утопленник» - шепнул он сам себе. – «Несчастный случай, несчастный случай, вот так и на самоубийцу вышел!»
Марк взгрустнул и повернул голову вправо, его глаза пристально посмотрели на исполнителя. Бледный парень смотрел с жалостью, но исполнителю было не привыкать: не прыгнет сам – сбросит.
- Пришли отговаривать? – спросил Марк, но не получив ответа, добавил: - Всё равно прыгну!
Исполнитель молчал, отговаривать прыгать было не в его планах. Пусть себе убивается, всё равно жить осталось не долго. Он пожал плечами и сплюнул на землю.
«Говорят, можно во всём разглядеть свои плюсы. Только зачем приглядываться к такому дерьму как я?» - решил молодой парень и, не теряя минуты: авось его ещё и отговорят, сиганул вниз.
 Исполнитель услышал глухой стук и стоны молодого мужчины, он подошёл к мосту, там, где стоял когда-то Марк и посмотрел вниз. Там со стонами уходила под воду его жертва. Пробитый тонкий лёд был в алой крови. Исполнитель последний раз взглянул в лицо мужчины, в его бешенные от боли глаза и отвернулся.
Через минуту Марк Либерман ушел под воду, оставив о себе лишь след крови. Исполнитель знал, что нужно было скорее уходить с этого места. В конечном итоге он ведь никого не убил, и не выиграл эту игру. Он мрачно оглядел мостовую и зашагал выше по Фонтанке.
Холодный ветер больно бил его по лицу, и проникал даже под тёплое пальто. В его голове не было ни одной здравой мысли, единственное, что его волновало, была еда и кровать. Эту игру он проиграл, «или выиграл?» - шепнул он сам себе, выкидывая фотографию мертвеца.
«Убийца, такой же, как и все», - медленно думал он. – «Как и все мы. В конечном итоге я его и убил, мы становимся убийцами в тот момент, когда позволяем человеку думать о смерти. Не помогая ему, позволяя ему думать, что он хозяин своей жизни. Скажи я сегодня ему – постой, он бы остановился и в этот момент я был бы для него – господином. Господином, который говорит ему, остановись, но я не стал. Сегодня я промолчал и стал убийцей, вновь убийцей. В сотый раз?»
Исполнитель усмехнулся своим мыслям. «Жизнь как игра», - решил он. – Кто-то выигрывает, а кто-то остаётся в дураках, главное правильно выйти из этой игры».
Марку Либерману повезло. Он стал убийцей самого себя, не больше не меньше…


Конец.