Укрощение диких ковбоев

УКРОЩЕНИЕ ДИКИХ КОВБОЕВ


 Она всегда была влюблена без взаимности, и окружающим это казалось удивительным, потому что она пользовалась устойчивым успехом: за ней ухаживал каждый второй из встречающихся на ее пути мужчин.
 А между тем ничего удивительного в этом не было. Просто Софа так привыкла к успеху, что он был ей неинтересен, и как только тот, по ком она сохла, из-за кого порой всю ночь не могла сомкнуть глаз, невзирая даже на снотворное, - как только такой неподатливый экземпляр в конце концов все же капитулировал и становился покорным ей и судьбе, он тут же делался ей неинтересен. Всеми правдами и неправдами она избавлялась от этого назойливого воздыхателя, от этого надоеды, и снова бросалась на поиски того, единственного, назначенного ей замешкавшейся судьбой, и не успокаивалась до тех пор, пока не натыкалась, наконец, на субъекта, принадлежащего к другой половине мужского населения - нечувствительной к ее очарованию. И вот тут-то и начиналась любовь, изматывающая и роковая, которая могла длиться годами. Это было как раз то, что нужно. Появлялась цель жизни, и каждый день, каждое мгновение становились осмысленными.
 Ну, посудите сами: устав от постоянной мужской готовности сию минуту выполнить любой твой каприз, вдруг столкнуться с каким-нибудь бесчувственным пнем, не реагирующим ни на твою милую гримаску, ни на беспомощный жест, призывающий немедленно помочь тебе, скажем, дотянуться до книжки на верхней полке в книжном магазине. Как такое можно спокойно перенести? А если к тому же этот пень предстает перед тобой в облике немолодого, стройного, с обольстительной проседью брюнета?
 Именно так и начиналась испепеляющая любовь Софы к Николасу, продолжавшаяся до момента, о котором пойдет речь, не много, не мало - почти полгода!
 Разумеется, он достал ей Агату Кристи с верхней полки, но ей не понравилась его ухмылочка при этом. Было непонятно, что его не устраивает: что ему пришлось залезать на лестницу или что она интересуется детективами, а не трудами по высшей математике? А может быть, он счел ее просьбу нехитрым маневром, предпринятым с целью знакомства? Ведь, глядя на его осанку аристократа не в первом поколении, вполне можно было догадаться, какое несметное количество хитростей со стороны слабой половины человечества ему случилось разгадать и на них не поддаться.
 Но на этот раз он не на такую напал! Софья сама не желала иметь дело с таким вот хлыщом, таким вот невежей, который выполняет просьбу женщины лишь формально: делает то, что его просят - но ни на йоту больше, без всякой инициативы и фантазии; оказывает услугу - и тут же утыкается в свою книжку или газету, или даже в пейзаж за окном автобуса. Она тоже стала углубленно изучать содержание книжки, хотя состояло оно всего лишь из двух названий. Внимательно следила она за каждым движением этого несимпатичного типа, ожидая, когда же все-таки проснется в нем совесть, а вместе с ней нормальный, здоровый интерес к очаровательной женщине, оказавшейся рядом.
 Нет, если вы думаете, что Софа наблюдала за ним, горя желанием познакомиться, вы ошибаетесь! Дело обстояло как раз наоборот. Да, она хотела, чтобы он ею заинтересовался, обратился с каким-нибудь необязательным вопросом - но мечтала она об этом исключительно для того, чтобы, ухмыльнувшись точно так же, как он, НЕ ответить на его дурацкий вопрос и победно выйти из магазина походкой манекенщицы.
 Однако ничего этого не случилось, и минуты через три или четыре этот невоспитанный мужлан сам вышел из магазина походкой развязного манекенщика, даже не взглянув в ее сторону.
 Настроение у Софы было вконец испорчено - настолько, что ей расхотелось идти по магазинам за туфлями. Вместо этого она набрала Веронику и, взяв по причине плохого настроения такси, поехала к ней.
 - Ты чего? - удивилась Вероника: нечасто видела она подругу в таком подавленном состоянии. - Что-нибудь с Жаном?
 - Что ты говоришь глупости! - с раздражением пожала плечами Софа. - Я же его еще в прошлом месяце бросила.
 - Ну? - не поверила Вероника. - А как же "мой бесподобный Жан", "мой невероятный Жан"?..
 - Да какой он, к черту, Жан? Иван он. Обыкновенный Иван. А Ванька - он и есть Ванька... - Софа безнадежно махнула рукой.
 - А кто сейчас?
 В глазах Вероники, как бабочка, затрепетало любопытство.
 - В том-то и дело, что я не знаю. Понимаешь, ничего о нем не знаю! Наткнулась на него в книжном магазине и - представляешь! - никакой реакции! Так и ушел!..
 Софа горестно поникла головой.
 - Да подожди ты расстраиваться, - по-деловому сказала Вероника. - Как его зовут?
 - Ну ты даешь! - уже всерьез рассердилась Софа. - Я же говорю: ничего не знаю! Он достал мне с верхней полки Агату Кристи и всё. Больше ни слова! Или, по-твоему, я должна была остановить его в дверях и сказать: "Простите, пожалуйста, а как вас зовут?" Так?
 - Да что ты злишься! Расскажи, какой он? Я ведь всех более-менее приличных мужиков знаю. Не так уж велик город Иерусалим!
 - Брюнет. Седые виски. Рост - метр восемьдесят один. Возраст - вокруг полтинника. Комбинированная куртка - кожа и замша.
 - Кожа серая, замша черная?
 - Кожа серая, замша черная. Знаешь?!.. - обмерла Софа.
 Вероника сделала загадочное лицо и полезла зачем-то в шкаф.
 - Он что, у тебя в шкафу живет? - пошутила Софа, боясь обрадоваться раньше времени.
 Вероника достала конверт с фотографиями, быстренько их перебрала и, как фокусник, протянула одну Софе.
 - Он?
 На фотографии была запечатлена веселая компания в лесу на пикнике - несколько мужчин и женщин. Вероника, Марина, Алик, Серж. И еще два совершенно незнакомых типа.
 - Он!.. К-кто это, Вика? - от волнения Софа начала заикаться.
 - Коля из Гило. Кажется, Миркин, - торжественно сказала Вероника, гордясь собой.
 - Коля? Не может быть! - Софа не могла скрыть разочарования. - Его не могут звать Коля! Ты бы сказала еще - Федя!..
 - Прости, но его зовут Коля, - насмешливо пожала плечами Вероника.
 - Николас... Я буду звать его Николас, - прошептала Софа и посмотрела на подругу с нежностью, предназначавшейся явно не ей.
 - Ну и самоуверенная же ты, мать, - с сомнением покачала головой Вероника и оглядела Софу с ног до головы. - Тут придется поработать всерьез. У Марины ничего не вышло.
 - А у меня выйдет, - спокойно сказала Софа. - Познакомишь?
 Вероника неохотно кивнула, отвела взгляд и прочно загрустила. Вероятно, о своей неудавшейся жизни.
 "Еще неизвестно, - утешала она себя, - может быть, и у нее ничего не получится..."
 Но у Софы получилось - да еще и как!

 Вероника позвонила ей под выходной и скороговоркой, видимо, торопясь, пока в комнату не вошел Семен, сказала: "Завтра на трех машинах едем в лес. Будет Николай. С тебя три бутылки сухого и колбаса", - и повесила трубку, и Софа сразу поняла, что надевать надо не джинсы - в джинсах будут все - а серую бархатистую юбку из индийского магазина и блузку в мелкую клетку. И аккуратнее с косметикой. Нет, накраситься надо!.. Но так, чтобы было полное впечатление, будто косметика отсутствует вообще. На природе всё должно быть естественным.
 Когда утром Софа выходила из дома, ноздри у нее раздувались от нетерпения, как у скаковой лошади перед забегом. Подходя к дому Вероники, возле которого толпился народ и, действительно, стояли, как на старте, глядя в одну сторону, три машины, Софа сразу же выхватила цепким взглядом фигуру в комбинированной куртке. Компания встретила ее одобрительными возгласами: ждали именно ее, и теперь можно было ехать.
 - Ты со всеми знакома? - невинно спросила Вероника.
 Софа пожала плечами и, улыбаясь, стала со всеми по очереди здороваться, как со старыми знакомыми, но когда ее взгляд остановился на замшевой куртке, дружеская улыбка на ее лице сменилась рассеянной светской полуулыбкой, и она даже прищурила глаза.
 - Николай, - представился незнакомец и первый протянул руку, обнаруживая, что он аристократ лишь в первом поколении.
 Отметив это и поставив ему минус, Софа тем не менее руку подала и обворожительно улыбнулась:
 - А я Софья.
 Николай с интересом посмотрел на нее.
 - Ну как вам Агата Кристи? - спросил он.
 - Какая Агата Кристи? - удивилась Софа.
 - Которая стояла на самой верхней полке... Пришлось даже брать лестницу!
 - Ах, так это были вы?! - еще больше удивилась Софа.
 Николай элегантно склонил голову, как бы извиняясь за напоминание о своей услуге.
 - По коням! - раздался клич Алика, и все стали рассаживаться по машинам.
 Николай, само собой разумеется, оказался рядом с Софой, и Софа с удовлетворением отметила, что это стоило ему некоторых усилий, поскольку Вероника пыталась запихнуть его в машину, где ехала Марина.
 "Предательница, - подумала Софа и почувствовала прилив вдохновения, тем более, что на горизонте уже начали появляться первые предвестия будущей победы. - Предательница. А Маринка - дура. С нее краску можно ногтем сколупывать!"
 Всё в этот день для Софы было удачным: ее вино оказалось самым вкусным, анекдоты - самыми смешными, а про одежду - и говорить нечего. Когда пришлось перепрыгивать через ручей и только она одна не могла из-за юбки этого сделать, Николай церемонно взял ее на руки и осторожно перенес через журчащую полоску воды. Софа, как губка, впитывала завистливые взгляды не только женщин, но и мужчин, и без колебаний заменила поспешно поставленный минус на огромный жирный плюс. От Николая восхитительно пахло французским мужским одеколоном, и Софа огорчилась, что в Израиле нет широких рек и переправа была такой непродолжительной.
 К моменту привала, когда оголодавшая публика резво раскидывала на траве скатерть-самобранку, в глазах окружающих они были уже сложившейся парой. Да и Софа, честно говоря, чувствовала то же самое и поэтому, усевшись рядом с Николаем, успокоилась и расслабилась, решив, что дело сделано. Однако это-то и было ее серьезной ошибкой, и именно с этой минуты фортуна стала косить глазом в другую сторону: очевидно, заело какое-то колесико в механизме небесной лотереи.
 Нечего и говорить, что за импровизированным столом по левую руку от Николая оказалась Марина, и он - что бы вы думали! – начал ухаживать сразу за обеими соседками, старательно подчеркивая их равноправие в своем сердце. Наливая вино Софе, он во всеуслышание извинялся перед Мариной за то, что она идет на этот раз вторым номером, и заявлял, что при следующем тосте эта несправедливость будет устранена. С подобной же возмутительной чепухой он обращался и к Софе, протягивая Марине первой палочку дымящегося шашлыка.
 Софа понимала, что необходимо что-то предпринять, причем немедленно, чтобы с самого начала исключить возможность не только такого гнусного поведения, но и подобного образа мыслей. Поэтому она поднялась и, показывая всем своим видом, что не в состоянии больше находиться на солнце, села под куст с густой кудрявой листвой. Против ее ожидания Николай не поспешил вслед за ней, а остался с Мариной, и, судя по их смеху и Марининому игривому голосу, они не сильно огорчились, что Софа ушла.
 Сидя в одиночестве с застывшей жалобной улыбкой, Софа мечтала лишь о том, чтобы скорее кончился этот проклятый пикник. Ей хотелось домой. Хотелось запереть за собой дверь на оба замка, лечь в горячую ванну и долго лежать с закрытыми глазами, пытаясь изгнать из сердца образ этого стареющего ковбоя в комбинированной кожаной куртке - занятие, прямо скажем, для нее довольно привычное, а может быть, даже и любимое.
 Безучастно и покорно садилась она в машину, не сомневаясь, что подлый изменник уж наверняка исхитрится и окажется в другой машине, вместе с этой крашеной змеей, но Николай ни с того ни с сего, как и в прошлый раз, решительно воспротивился попытке коварной Вероники усадить его с Мариной и устроился рядом с Софой.
 "Ну и фрукт!" - подумала Софа, и неожиданно ей стало весело и интересно жить на свете. И даже то, что Николай не вышел вместе с ней из машины возле ее дома, не испортило ей настроения. Тем более, что он успел сказать ей вслед, что непременно позвонит, хотя было непонятно, у кого он узнает ее телефон - не у Марины же?..
 А дальше всё пошло как по писаному - Софа даже почувствовала разочарование. Было непонятно, куда исчезла непредсказуемость и неординарность ее нового друга. Все ее предположения и расчеты сбывались с математической точностью.
 Как она и думала, Николай позвонил ей на третий день: не сразу, чтобы не проявить излишней заинтересованности, но и не слишком затягивая это дело, чтобы другие события и встречи не погасили ее интерес.
 Как она и предполагала, в первый раз они гуляли по вечернему городу с заходом в ресторан, а во второй - он попросился к ней "попить чая", однако держался корректно и рук не распускал. Придя к ней в следующий раз, он уже предпринял ряд атак, но не слишком категорических, и потому не был оскорблен ее непреклонностью - видимо, и ее поведение совпадало с его расчетами.
 Накануне следующей встречи обе стороны не сомневались, что на этот раз последняя разделяющая их черта будет преодолена: Софа рассчитывала на решительность и настойчивость Николая, а он, в свою очередь, был уверен, что в этот вечер непреклонность Софы будет иметь определенные границы.
 Оба оправдали ожидания друг друга, и всё произошло именно так, как каждый рисовал это в своем воображении, а Софа даже сделала то, что обещала Веронике еще до знакомства с героем: с этого дня Николай превратился в Николаса.
 Софа торжествовала.
 Она праздновала победу над Мариной, Вероникой и над всем их маленьким, ощетинившимся от зависти лагерем.
 Иногда она позволяла себе даже маленькие удовольствия - звонила Веронике и спрашивала сонным, ленивым голосом:
 - Как ты думаешь, куда нам поехать на праздники - в Эйлат или на Кипр?
 - Не знаю, у меня другие заботы! - резко отвечала Вероника, не в силах сдерживаться, хотя понимала, что Софа именно этого и добивается.
 - Николас настаивает на Кипре... - зевала в трубку Софа, - А мне что-то не хочется... Дома так хорошо!..
 Всё было замечательно, за исключением того, что...да, да, да - время от времени в Софино сердце начала заглядывать скука, а вслед за ней и сомнение, а не ошиблась ли она, не приняла ли обычного, заурядного типа за властителя прерий?
 Ну подумайте сами: какой настоящий ковбой так охотно будет поддаваться дрессировке?
 С явным удовольствием он начал откликаться на новое имя и не только откликаться - частенько, звоня ей, он сообщал: "Это Николас", - будто она не узнавала его по голосу!
 Он не возражал, если Софа предлагала вечером никуда не ходить. Мало того - уж слишком часто он сам бывал инициатором такого времяпрепровождения!
 Когда он в первый раз оставил у нее зубную щетку и крем для бритья, она испытала законное удовлетворение. Приятно ей было, и когда однажды, забыв у нее галстук, он не захотел забирать его домой. Но когда он принес к ней на постоянное жительство тапочки, она почувствовала легкое раздражение.
 А как могло быть иначе?
 Если бы этому предшествовало, скажем, предложение руки и сердца, то его желание всерьез обосноваться у нее дома выглядело бы нормальным, и - кто знает! - не исключено, что она бы это желание даже поощряла. Однако первое, что сделал Николас в тот вечер, когда они оправдали ожидания друг друга, было не вполне бескорыстное предупреждение, что после двух неудачных попыток жениться в третий раз он не намерен. А коли так - пусть его тапочки живут по старому адресу!.. Тем более что и ночевать-то у нее он оставался раза два в неделю - не чаще.
 С грустью и тревогой предчувствовала Софа приближение того момента, когда в ответ на вопрос Николаса о планах на вечер она начнет бормотать нечто нечленораздельное о приехавшей племяннице жены двоюродного брата и что в связи с этим несколько дней она будет занята, но немедленно позвонит ему, как только родственница покинет ее дом. Такое в ее жизни бывало уже не раз - менялась лишь степень родства нагрянувшей путешественницы.
 Однако до сих пор это случалось, лишь когда на горизонте начинал маячить новый романтический силуэт, и прежний герой мешал полету ее фантазии и зарождающемуся чувству.
 На этот же раз никакого нового персонажа в ее жизни не просматривалось, но иногда она испытывала такую отчаянную скуку, что частенько с утра пораньше принималась размышлять о том, что именно наличие рядом этого нудного типа и делает невозможным появление нового героя.
 И проснувшись однажды в таком вот смутном настроении, Софа задала себе резонный вопрос: "А для чего вообще существует любовь?"
 Хотя вопрос был не из легких, Софа довольно быстро нашла на него столь же резонный ответ: "Для того, чтобы доставлять людям радость".
 "А доставляют ли мне радость встречи с Николасом?" - сразу же, не давая себе ни мгновения передышки, задала она следующий вопрос.
 "Увы..." - задумчиво ответила она и покачала головой.
 На этом диалог закончился, и Софа, сладко потянувшись, поднялась с постели и стала ждать девяти часов, чтобы сообщить Николасу о внезапном приезде свекрови по линии первого мужа. Николас был всегда на удивление точен, и если его звонок не раздавался, как гонг судьбы, ровно в девять, то лишь потому, что Софа в это время болтала с какой-нибудь подругой.
 Но сегодня она не звонила никому - дорога для Николаса была открыта, и Софа ощущала ее и как собственную дорогу к свободе.
 Радио гудочками оповестило население о том, что в мире девять часов, и Софа вопросительно посмотрела на телефон. Телефон на ее взгляд не отозвался, и она села в кресло.
 Минут десять она ждала спокойно, но на одиннадцатой минуте ее терпению пришел конец. "Это еще что за новости?" - возмущенно подумала она, но тут же сообразила, что возмущаться не нужно - наоборот, следует обрадоваться, потому что на необязательности Николаса можно будет построить концепцию, согласно которой их дальнейшие отношения немыслимы. Кроме того, при таком повороте событий ее первая свекровь оставалась незадействованной, а Софе, честно говоря, смертельно не хотелось вытаскивать ее из прошлого - даже для того, чтобы воспользоваться ею как щитом.
 До половины одиннадцатого Софа, как и было решено, молчанию телефона радовалась и учила наизусть первую фразу, которую должна была сказать возлюбленному.
 "Ты все-таки вспомнил обо мне? - удивится она. - Очень мило!
Но я, к сожалению, не могу ставить свою жизнь в зависимость от твоего настроения и твоей необязательности..."
 Но в половине одиннадцатого в душе Софы что-то щелкнуло, ее окатило жаром, и она почувствовала, что у нее дрожат руки.
 "Нет, всё это неспроста! - думала она, наливая себе кофе. – И вчера он был не в себе - отвечал невпопад, говорил, что болит голова, ушел рано..."
 В одиннадцать она позвонила Николасу на работу.
 - Его сегодня не будет, - ответил нейтральный женский голос,
но тут же, как Софе показалось, голос перестал быть нейтральным и насмешливо спросил: - Я могу вам чем-нибудь помочь?
 Еще чего!.. Помочь!.. Софа молча повесила трубку и набрала домашний телефон возлюбленного.
 Автоответчик сообщил ей голосом Николаса, что хозяина нет дома и что она может сообщить необходимую информацию.
 Ну уж нет!.. Никакой информации! Пусть попрыгает, прежде чем что-нибудь о ней узнает!..
 И все-таки что случилось? Мало ли что может быть! Авария... Кирпич на голову может упасть... Жизнь - дело опасное!..
 В два часа Софа набрала Вероникин номер.
 - Привет! - сказала Вероника. - А я тебе собиралась звонить.
 - Что?!.. - чуть ли не закричала Софа.
 - Хотела узнать, ты в песочное тесто масло кладешь или маргарин?
 - Масло... То есть, маргарин... Слушай, что ты от меня хочешь?!.. - взвилась Софа.
 - Ты что, спятила? - удивилась Вероника. - Так масло или маргарин?
 - Иногда масло, иногда маргарин. - Софа взяла себя в руки. - Что дома есть, то и кладу.
 - А ты чего звонишь? - поинтересовалась Вероника. - Вроде не наше время.
 - Да так просто. Узнать, чего нового...
 - Ты анекдот про попугая знаешь?.. - Вероника засмеялась, но тут же сама себя оборвала. - Конечно, знаешь!.. Тебе Николай, небось, первой рассказал... Ой, мы вчера ухохотались! Маринке аж плохо стало!..
 И Вероника снова закатилась.
 У Софы потемнело в глазах.
 Вчера?!.. Ухохотались?!.. Выходит, Николас вчера был у Вероники? Сказал, что болит голова, а сам отправился в этот гадючник?!.. И еще анекдоты рассказывал?..
 Вероника отсмеялась и спросила невинным голосом:
 - А почему ты вчера не пришла с Николаем? Он сказал, что у тебя голова болит, да?
 - Да... - пробормотала Софа и без сил опустилась в кресло. - Да... болит...
 - И завтра не поедешь? - участливо спросила Вероника. - Маринка расстроится, все-таки день рождения! Но Николай сказал, что ты вряд ли сможешь...
 - Не смогу... - одними губами произнесла Софа и медленно, не попав с первого раза на рычаг, положила трубку.
 Какое-то время она неподвижно сидела в кресле, упершись взглядом в эстамп, на котором молодцеватый ковбой пытался не свалиться с взбесившегося дикого мустанга. Но вся цветовая гамма картинки намекала на то, что через минуту-другую ковбой одержит победу и мустанг будет усмирен.
 Что - мустанг!.. Одолеть мустанга, хоть и непросто, но все-таки можно. А вот ковбоя?.. Этого усмирить, как выяснилось, значительно труднее, если вообще возможно, и цветовая гамма ее жизни не обещала в данном случае ничего хорошего.
 Значит, все-таки Марина... И не факт, что все это время Николас не встречался с ней. Ведь пять ночей в неделю он ночевал неизвестно где, а Маринка живет одна. Небось, и туда тапочки отнес... Так на одних тапочках разориться можно!.. А ведь эта выдра знала, что у Софы с Николасом роман!..
 И все-таки ничего у нее не выйдет! Софа не допустит, чтобы любая дрянь присваивала себе то, что по праву принадлежит ей одной! Они еще повоюют!..
 Софа наполнила ванну горячей водой с французской пеной, легла в нее и закрыла глаза.
 "Ну и фрукт!" - как тогда, в лесу, подумала она, но на этот раз с оттенком горечи и восхищения.
 Неожиданно, во мгновение ока, такая понятная, без сучка без задоринки любовь превратилась в любовь трудную, требующую напряжения всех ее сил, а значит, обещала быть долгой. Может быть, даже вечной.
 Софа счастливо вздохнула и заплакала.
 Жизнь снова обрела смысл.