Почему я боюсь людей

-Я знаю, почему я их боюсь.
-Кого?
-Людей - он протянул руку к пепельнице, стоящей на стуле у изголовья диванчика, и едва-едва дрожащими руками взял недокуренную ночью сигарету. Чиркнул спичкой по коробку, прикурил. Затем поднес потухшую, но еще дымящуюся спичку к носу и глубоко вдохнул призрачную струйку. Жмурясь от наслаждения, он опустил спичку в пепельницу.
За окном играли блики потревоженного рассветом сна тысячи, сотен тысяч крошечных снежинок.
- Я боюсь, что полюблю их.
- Как это?
- Это…- он сделал глубокую затяжку. – Это как будто, когда ты прыгаешь с обрыва без парашюта. Тот же восторг, только потом тебя не будет. Конечно, ты не совсем умрёшь, но что-то в тебе оборвется. А когда так происходит много раз, от тебя мало что остается.
- Послушай – его собеседник, до этого стоящий у обнаженного, неприкрытого завесой тюли или штор окна, подошел к дивану и сел на краешек – как ты это себе представляешь? Полюбить людей. Ну и что с того? Это же люди. Все их либо любят, либо ненавидят, но зачастую это только на словах. На самом же деле они равнодушны. И говорят о ненависти или любви, основываясь только на своих глубоко личных переживаниях. Любовь – ненависть к какому-то одному человеку или к нескольким людям. Но никак не ко всей массе. Невозможно испытывать любовь, ненависть или раздражение ко всем людям без исключения.
Когда его собеседник закончил говорить, сигарета уже дошла до критической отметки, а именно перестала доставлять удовольствие, превратившись в тлеющий фильтр, и он щелчком отправил ее в пепельницу к спичке.
Теперь вдвоем им будет не так грустно – подумал он, ухмыльнувшись. И посмотрел на своего собеседника. Тот поймал его взгляд и приподнял брови, показывая, что все же надеется услышать ответ.
Он кивнул, переместился из своего положения полулежа, в просто лежачее, закинул руки за голову, и попробовал объяснить.
-Ты прав, конечно, нельзя оценивать общую массу людей, навешивать ярлыки своих чувств на тех, кто и понятия не имеет о твоем существовании. Я не это имел ввиду.
То, о чем я говорю – личное. Я боюсь людей, боюсь подпускать их к себе, потому что знаю, что могу влюбиться. Мне сложно, общаясь с человеком, видеть в нем того, с кем можно просто встретиться один раз в 3 месяца, пропустить по бутылочке пива и разойтись. Нет, к такому я теряю интерес очень и очень быстро. Мои мозги, или душа, не знаю, кто из них все решает, пытаются отыскать лазейку, уцепиться за что-то, из чего постепенно вырастает притяжение. И дальше развивается любовь. Человек, сам по себе мне интересен, но меня должно тянуть к нему, чтобы я стремился его увидеть, поговорить, а потом мне обязательно захочется его обнять, а потом, возможно, поцеловать, трахнуть, возможно, не один раз, а несколько. А потом все. Любовь либо растворяется в воздухе вместе с интересом, либо человек сам решает уйти, а я никогда не пытаюсь никого удержать, в любом случае, все они превращаются в воспоминания, и все уносят от меня частичку меня самого, заменяя ее чем-то новым, или оставляя зияющую дыру. Но я уже перестаю быть тем, кем я был до них, до каждого из них.
- Но это не любовь. В тебе говорят гормоны, может азарт коллекционера, или что-то еще. Но это определённо не любовь.
- Да нет же, любовь. Гормоны…я не хочу иметь все, более или менее симпатичное, что движется у меня перед глазами и имеет хотя бы как минимум парочку подходящих отверстий. Я хочу впитывать ощущения человека, как растения впитывают нежные капли дождя. Хочу знать его прошлое, его настоящее, его особенности, его достоинства и недостатки. Доверять ему, и получать взаимное доверие в ответ. Хочу быть рядом, вслушиваться в интонации его голоса, любоваться его чертами. А потом, когда волшебство заканчивается, разбиваешься о землю. Растекаешься беспомощной лужей бестелесной массой, по дивану, полу, столу, по любой поверхности.
- Ты говоришь об отношениях двух близких людей, что мешает тебе просто дружить? В жизни всегда можно просто дружить. Ничего более. И после разрыва можно остаться друзьями.

Он сдавил виски кончиками пальцев, и глазами, полными отчаяния взглянул на собеседника.
-Нет, нет! Ты не понимаешь. Не так. Я не могу остаться с кем-то друзьями, я вообще не могу дружить. От человека мне нужно все. Пойми, если человек закроется от меня, будет лишь оболочкой и словами, слетающими с языка, я никогда не потянусь к нему, и даже, если притяжение возникнет, я задавлю его в зародыше. Я никогда не буду дружить с тем, кто мне не доверяет. Но если человек покажет мне настоящего себя, даст мне пропуск в свою жизнь, и у меня возникнет притяжение, я наверняка влюблюсь. А если притяжения не возникнет, я не буду ни дружить с ним, ни любить его. Притяжение для меня перерастает в дружбу, а дружба в любовь. Я не могу проводить своё время с человеком, к которому меня не притягивает, и не могу не любить того, к кому я потянусь. Это необратимо. Поэтому у меня нет друзей. И я их не ищу. В компании людей я чувствую себя как зритель, случайно перепутавший двери, и оказавшийся вместо буфета на сцене, где актеры играют заученные роли. Ненастоящие, придуманные – маски.
Я могу рассказать им свое прошлое, могу поделиться своими воспоминаниями, но я никогда не смогу дать им самого себя. И так со всеми. Я предпочту неспешно пить кофе, листая очередную книгу, чем сидеть в кафе или на улице и чувствовать тряску, землетрясение или северные льды, сковывающие движение и парализующие язык, или же ураганы, заставляющие меня извергать потоки бесполезных, глупых слов в считанные секунды. Для дружбы мне нужно притяжение…а оно необратимо вдет к любви.
-Но может, тогда, ты просто не встретил человека, который смог бы понять тебя, кто не ушел бы. А разделил твою любовь. Не обязательно быть парой, чтобы любить друг друга. Существует много оттенков любви.
-Может ты прав…а может быть, любовь все-таки одна. И никаких оттенков не существует. Существуют только привязанность, как с родственниками. И любовь. А дружба…я не знаю, что это такое. Да, существуют люди, кому я могу позвонить, я к ним привязан отчасти. Но я редко звоню. Я лишь принимаю звонки. Я не могу довольствоваться частью. Для меня есть либо все, либо ничего…

Они поднялись с дивана и подошли к окну. Перед их глазами предстал огромный мегаполис, гудящий, кричащий, стонущий, смеющийся, ни на секунду не замолкающий, и не прекращающий своего движения. Он и его собеседник вглядывались в эту кишащую глубину, надеясь, что человек, знающий правильный ответ, верное решение сейчас там, среди них. Надеясь, что он существует.

А, может, вы знаете?