Пат 2 отчаяние глава 7

Добровольное обучение в Университете
Дэн лежал на твердой плоскости, абсолютно уверенный, что вся кровь в его организме превратилась в стремительные потоки жидкого огня. Бредя, выдумывал этому названия. Но кое-что филиопат знал наверняка: сильнейшие адепты, мастера, никогда не примыкавшие ни к одной противоборствующей стороне, те, на кого он тайно полагался, если что-то пойдет не так, не смогли отделить пат от носителя. Денис осознавал присутствие собственной силы так же явно, как дыхание. Хотя не исключено, что в его случае две эти способности взаимосвязаны. Да и в себя его привел, определенно, дар – время безумия. В эту минуту идея закрытия способностей не казалась ему такой уж бредовой и нецелесообразной, только знать бы теперь что именно изменится, не исчезнет ли единственное качество, подчиняющееся его воле. Как выяснить пределы и размеры расширившегося пата? Значительное скопление носителей в нескольких близлежащих зданиях наталкивало на мысль об Университете.
Обостренный в ночное время слух уловил знакомые вибрации, исходящие от стекла, впрессованного в добротную оконную раму. Шпаков попятился к противоположной стене. Этого еще не хватало, взрывающиеся стекла в центре города. Не могли на окраину куда-то его отвезти? Нет, оптимальная диагностика тут. И что же, сильнейшие умы и паты поняли – «не справиться» и просто ушли домой? Мысленно, Дэн возвращался к Константину, который возникал там, где он, тогда, когда опаснее всего. Действительность напомнила о себе резко, точно выстрел, пронзивший голову навылет острой болью. Комната была озарена ярким светом, то и дело скапливающимся вязкими сгустками с разных сторон. Мужчина сглотнул, в ничтожной попытке победить тошноту мерзости, истязающей помещение и его самого, как специальный лакмус для пропитки всяческими ощущениями. Тысяча правдивых ответов свалилась на него поверх многолетней лжи. Камера помнила пытки, преломления воли, искривления сознания, преступный гипноз, наложение ложной памяти. Значит, обучение премудростям пси-способностей не у всех студентов добровольное. Отчаянно не хватало воздуха, горло сжимал удушливый эфир отрицательных накоплений, превращая закаленное, сильное, уже приспособленное к невероятным способностям тело в более чем обычного, прежнего филиопата.
Сползая по стене с зажмуренными до слез глазами, он вспоминал это окно, жуткую кушетку, затянутую запятнанным, затертым полиэтиленом, и себя на ней. Лет пятнадцать назад. Здесь мальчишке – Денису навязано было обожание к учителю, и отнята жизнь. Совсем как тогда, снова ребенок, обхватив руками колени, опустил на них поверженную голову. С силой сжав зубы, Шпаков рисовал импульсами комбинацию отрешения способности к филиопатии. Последняя линия, и…. Легкие светлые волосы взметнулись, высекая искры, как молния, оказавшись в эпицентре шторма. Пат не позволял самоблокировку. Это обстоятельство приводило адепта в дикую ярость. Прежде способности неоднократно выходили из-под контроля, но подобный инстинкт самосохранения? Камера пыток определенно убивает носителя филиопатии. Дэн пробовал снова, до тех пор, пока сила не распластала его по полу, удерживая умеренным полем, вроде электрического. Попытки подняться пресекались, но контратак не следовало. Такое действие дара очень напоминало фразу Оракула «вот теперь подумай». И он думал, судорожно прикидывая причины. Сила борется за собственное существование? Или, как обычно вытягивает его с того света, как мобильный транспорт для себя? Защищает? На каком-то из заданных вопросов, пришло осязание, что поле перемещается, адепт быстро поднялся. Память стен на эмоции больше не мучила его, усмиренная заботливым патом. Очередной ответ озарил усталое сознание: «взбесившегося филиопата-одиночку, превышающего пределы необходимой обороны, не просто так оставили в этой страшной комнате. Рассчитывали на то, что он заблокируется сам».
Оглушительный звон прервал рассуждения, окутывая чужими чувствами. Медленно, нехотя визуализировалась картинка: Ирина Овчар и кухонный нож на кафельном полу. Фил стремительно приблизился к двери, но, краем глаза заметив, как ограждающее поле освобождает чужую боль, замер. Осенило.
«Ты знаешь лучше, чем я. Скажи, что я чувствую к ней?» - мысленно обратился Дэн, - «Не ревнуй», - общение с собственным патом – безумие, но Шпаков почему-то был уверен, не дар сейчас его собеседник. Невидимый некто, вероятно, согласился, потому, что стена страданий, надолго запечатленная камерой, вновь обезвредилась, а дверь, много лет назад казавшаяся ему непреодолимым препятствием, легко поддалась первому же импульсу.
Другие носители в здании бодрствовали, но ночное освещение коридоров, выхватывало из полумрака его одного. Сейчас, мысли о нелицеприятных тайнах Универа, и о собственном мнении пата, адептом которому являлся, отодвинулись, уступая самобичеванию.
Почему позволил забрать себя? Знал ведь про попытки выпрямить линию Ирины, пока новая, еще свежая и неверная не утвердится жизнеустойчивостью. Себя не учел. Прежде не вносил изменений в уже искривленное развитие событий. Да и на этот раз не собирался, не подойди она тогда на улице к мокрому, вымученному филиопату.
Новая визуализация настигла на улице, успокоив чувство вины. Нож и Ира не рядом, мыслей о самоубийстве больше нет. «Почему?» - Денис остановился, - «если никто не вмешивался», - и мужчина отчетливо увидел мысли девушки, пришедшие на смену откровенному желанию смерти. Впрочем, образовавшаяся альтернатива в ее сознании не слишком отличала эти два понятия.
От здания отделилась тень внушительного размера.
-Дэн, - мужчина приблизился к Шпакову, тот немедленно прислонился к стволу дерева, хоть какое-то «заземление» наэлектризованному дыханию пата. - Прости нас, исчерпали средства… - развел руками подошедший.
-Я понял. Вить, общение со мной сейчас небезопасно.
-Знаю, - Виктор Щербин – один из лучших специалистов – парапсихологов Университета, сильный телепат, тонкий и сдержанный человек, не смотря на удивительное сходство с всемирными представлениями о медбрате из психиатрической бригады, вовсе не собирался уходить. – С нашей стороны никто всерьез не занимался подобными ситуациями, даже теоретически. За отсутствием спроса на данные.
Филиопат бессмысленно смотрел в глаза бывшего товарища по полю битвы, сосредоточенный на обуздании строптивой силы.
-В Академии – молодой кандидат мед наук – Оксаниченко Константин Львович…
-«Теория переобъема», - перебил Шпаков полушепотом.
-Удивлен столь глубоким познаниям, - заморгал доктор. – С каких это пор ты интересуешься наукой?
-С тех пор, как доктор парапсихологии стал мне братом.
Виктор понимающе кивнул.
-Дэн, решение нейтрализовать тебя было принято коллегиально, - извиняющимся тоном после паузы пробормотал громила, чувствуя, что парень небеспричинно торопится.
-Без проблем, доктор, на вашем месте я поступил бы так же, - сквозь зубы промычал тот, - потому помогал. Запасной план был?
-Три.
Брови фила удивленно взметнулись, но новая волна силы, превращающая его существо в центр бури, заставила изменить приоритеты мгновенных предпочтений, опустив на колено. Виктор бросился, было, помочь, но юноша остановил его жестом, рассекая ладонью не только плавящийся воздух, но и взбеленившийся дар. Поднимался сильный ветер, отрывая от земли мусор и влажную грязь. Врач не отводил взгляда от бывшего студента Университета.
-Что мне сделать? – вдруг окликнул он, перекрикивая изниоткуда явившийся шум.
«Неужели не понятно? Беги!» - едва сдерживая разбушевавшуюся пси-способность, фил уже не мог говорить. Пат поднимал его, расправлял, наполнял, словно содержимое пустой сосуд, но юноша не видел себя просто емкостью для потустороннего, напротив, отчаянно соображал, отрицая возможный очередной провал, сведения о действиях за период которого, позже пронесутся кадрами чужого фильма. Без дублей.
Доктор Щербин никогда не был ему другом. Откровенно говоря, перебирая в памяти студентов особого факультета Университета, Дэн не только не смог выделить ни одного собственного приятеля, но и вообще никого, объединенного дружескими чувствами. Внушенные идеи, запрограммированные действия, все по плану. Каким же образом все утаилось от него, имеющего способность как раз к этому? Сам был зомбирован.
С трудом сфокусировав взгляд на внутреннем пространстве образовавшегося биомагнитного поля, мужчина опешил, и даже не потрудился это скрыть. В метре от него, деловито прищурившись, стоял Виктор.
-До пика далеко? – просто осведомился он. Перекрикивать ветер на таком расстоянии нужды не было.
-Не особенно, - бегло оглядев безумный круглый «смерч», внутри которого они оба находились, процедил его носитель.
-Через город нельзя. В лабораторию.
-Разнесу ведь.
-Уже разнес. Вчера, - спокойно ответил врач.
Спустя несколько минут, Шпаков отходил в ледяной ванной медицинского отсека. Врач анализировал что-то, оживленно пробегая пальцами по клавиатуре и, время от времени, задавая вопросы, касающиеся здоровья.
-Зачем все это? – когда в дверном проеме снова возник огромный силуэт, спросил Денис, указывая мокрой головой в сторону включенного оборудования. – Вы уже пытались, были подготовлены, я – старался – не случилось.
-Почему твой пат выбрал ночь своим временем? – Виктор послушно опустился на ближайший крутящийся стул. Фил неопределенно хохотнул из ванной.
-Это не он выбрал, а я. Сдерживать несколько суток – организм не выдерживает, и даже лед бессилен. Ночью прохладнее. И людей меньше.
Обессиленный адепт размышлял, почему старый знакомый не пытается убедить его в безумии поступков, упрекнуть в преступном применении. Хотя, разве раньше, при Оракуле, принадлежавшая ему часть Университета, не то же самое делала? А вот желание помочь этого человека – то, над чем и в самом деле следует задуматься. Неосознанно, фил коснулся сознания собеседника, тот встрепенулся, запрещающим жестом вскидывая ладони.
-Дэн, погоди, - он смотрел на воздух перед собой, - я сам объясню, словами.
На телепата устремился въедливый искрящийся взгляд, отметающий даже зачатки мыслей о лжи.
-Предполагаю, чем для меня грозит подобное признание, и все же: я бы убил тебя сейчас, если бы смог. Быстро и не моргнув. - Выпалил университетский врач.
Холодная усмешка дополнила строгое лицо Шпакова, он закрыл глаза, возвращаясь в прежнюю расслабленную позу.
-И анализ твоего состояния – вовсе не попытка помочь, а поиск вариантов, как сделать это.
-Следовало застрелить меня, пока был в отключке, - довольно мягко парировали из ванной.
-А в отключке был только ты. Под бдительной защитой неусыпного стража, разбившего мою лабораторию и троих пси-мастеров. - Щербин ненадолго умолк, чтобы наставительным тоном продолжить, - Сам же понимаешь, это единственный выход. Не должно быть силы абсолютной. Мальчик, ты претендуешь на место бога?
-Не уверен, - зловещее шипение у самого уха заставило огромную фигуру врача несколько уменьшиться. Дэн нависал над ним в какой-то мистической левитации, одетый и абсолютно сухой. - Но кое-что знаю наверняка. Мне вовсе не хочется умирать во благо Универа. И помогать в этом кому бы то ни было.
Мощным направленным порывом ветра хозяина лаборатории отбросило на единственную уцелевшую стеклянную стену, исправляя данный факт крупными осколками.
К моменту выхода из здания, Денис обрел свое обычное, несколько взвинченное, но управляемое, ночное состояние. А молодая женщина, застывшая напротив, удивительным образом сочетала в себе основные предпочтения текущей минуты. Фил уверенно приблизился к ней, узнавая. Одна из лучших психологов кафедры, человек с даром убеждать и без пси-способности, старше лет на семь, она никогда не казалась студенту – Шпакову привлекательной. Повелительно-ласковый ко всем, прежде в аудиториях, карий взгляд теперь заинтригованно-просящий, сосредоточен на нем одном. Неощутимое касание сознания, дабы увериться, ждала его, и не для того, чтобы разубеждать и влиять. Научно-животный женский интерес на грани абсурда. Глаза не адепта – психолога еще опасливо расширялись, по мере приближения статной стройной мужественной фигуры, а губы уже зазывно приоткрылись. Несколько раз женщина пыталась уговорить филиопата уединиться в ее квартире, на что получила опьяняющее головокружение и влажные жадные ожоги на шее, после которых сдвинуться с места не смогла физически, разом забыв о способности к речи.
Как психолога, имеющего непосредственный контакт с адептами, способными проникнуть в суть исследований буквально, Анжелу всегда интересовал психотип филиопата, как сильнейшего по ее глубокому убеждению. Только любой близкий контакт с ним обдавал холодом без намека на любую чувственность, присущую такому носителю просто по природе. Да и как иначе, небывалый красавец, способность к завоеванию сердец окружающих у которого, практически атрофировалась за отсутствием спроса. В данном случае, и одной внешности было слишком много. Как женщину, он блокировал ее, наравне со всеми остальными, не придавая никакого значения отсутствию любых способностей, кроме научных. Теперь, времени и желания отвлекаться на отваживание от собственной персоны желающих, у Дэна нет. Кому об этом знать лучше нее? И вряд ли, заведенный суточным заключением Шпаков, проигнорирует факт понятливости молодой преподавательницы.
Вдвоем они вернулись к двери, из которой несколько минут назад вышел Денис. Разум женщины помутился уже настолько, что место, где это произойдет, перестало иметь значение вовсе, а огненные полосы, скользящие вверх по бедрам и увлекающие за собой юбку, воспринимались с благодарностью. Мучение, вызванное жаждой близости с самым желанным не человеком, подаренным случайностью, оказалось значительно сильнее самых смелых ожиданий. Анжела искала губами его рот, но мужчина не собирался отдаваться, забирая при этом все. Зажатая между двумя дверями центрального входа в факультет, наслаждалась звуком рвущейся одежды и жаром, исходящим от возбужденного адепта. Сейчас она поняла, и остатками здравого сознания старалась запомнить все то, чего не понимала раньше: людей, лишающих себя жизни потеряв это; поклонниц, не дающих прохода; нарушения психики. А ведь он не любит, и даже не хочет ее, просто принимает, с каждым движением мгновенной страсти отдаляясь. Исступленно сжимая ладони на плечах фила, выгибаясь всем телом, Анжела отдавалась всецело, не рассчитывая, что запомнится, лишь бы только самой не забыть ни секунды.