Бурцев. Абрамович. Странное происшествие

- Владимир Львович, поверьте, в руководстве партии имеется какой-то провокатор. Увы, я не могу дать точных сведений, вы же понимаете, что мои сведения в основном могут относиться к Варшавскому отделению. Но о нем мне говорил Медников, один из главных наших филеров. Тот должен был встретиться в Варшаве с одним инженером, но последний от встречи почему-то уклонился. Фамилия агента – Раскин. Это все, что я о нем могу сказать. А вот кое-что по польским делам.
Бакай выложил некоторые сведения по польским провокаторам и вскоре ушел.
"Интересно, очень интересно. Если эти сведения удастся подтвердить или опровергнуть, то можно будет уже точно сказать, правду он говорит или все-таки это провокация. Вполне может быть и просто вероятность ошибки, ведь у них все скрывают друг от друга свою информацию. С кем бы мне поделиться этими сведениями, нужен человек, связанный с поляками. Гм… Стоп! Абрамович. Конечно, он ведь имеет хорошие и постоянные связи с польскими и еврейскими революционерами. Точно, надо его вызвать и поговорить, дать ему все данные, не называя, конечно, источник. Пусть передаст туда и проверит сам".

Встреча с Абрамовичем.

(комм., Рафаил Абрамович – бундовец)

Итак, после недолгих размышлений Бурцев решил обратиться ...

- Из одного надежного, как я считаю, источника, мною получены некоторые сведения, которые необходимо проверить. Большая часть их относиться к польским революционерам, и, зная ваши обширные связи среди них, я решил обратиться именно к вам с этой просьбой. В этом списке несколько фамилий, которые по моим сведениям являются провокаторами, - Бурцев протянул Абрамовичу листок и, пока тот его изучал, продолжал: - Очень важно было бы проверить их, я понимаю, что работа эта неблагодарная, проверять своих же товарищей, но, боюсь, что эти сведения верны.
- Это невероятно, этого не может быть, - Абрамович изумленно посмотрел на Бурцева. – Быть может здесь какая-то ошибка, или вас провоцируют? Что если таким образом через вас департамент пытается очернить честных людей и посеять в революционной среде раздоры и взаимные подозрения. Это может быть серьезным ударом по нашему движению.
"А что, если он прав? Что, если все это действительно чудовищный обман? Черт побери, зачем я взялся разоблачать провокаторов? Какое это будет напряжение ждать результатов проверки, а если они не подтвердятся? Я как в аду, даже сердце бухает как у безумца. Но как-то надо это проверить, оставить так просто нельзя. Если это окажется правдой, то мы спасем многое и многих. Если же я ошибаюсь, то это будет только мой личный позор. Как бы то ни было, необходимо действовать, а там посмотрим".
- Давайте все-таки попробуем. Я не могу гарантировать, что эти сведения достоверны, хотя сам уверен в этом, поэтому проверить надо все очень осторожно, тщательнейшим образом, чтобы не оскорбить честных людей.
В этом Абрамович согласился, забрал список и ушел, пообещав приступить к делу немедленно.
Когда он вышел, Владимир Львович попытался вернуться к предыдущей работе, но дело не шло, мысли его витали вокруг бывшего только что разговора. После некоторых бесплодных усилий заняться делом он не выдержал, встал из-за стола и вышел прочь. Несколько часов он пробродил по петербургским улицам вспоминая каждое слово из беседы, оценивая его, размышляя, все ли было сказано верно, не нужно было добавить что-то еще, может надо было бы действовать по-другому.
Вскоре он получил от Абрамовича известие о том, что несмотря на его, Абрамовича, сомнения в достоверности полученной информации, он послал в Варшаву человека с проверкой. Как только поступят какие-либо новости, он обещал тут же сообщить их.
Для Бурцева наступили страшные дни, он был серьезно выведен из равновесия, из головы не шел страх ошибиться, он боялся получить опровержение его данных, в какой-то момент даже подумалось о самоубийстве в случае опровержения. Только теперь он ощутил, какой тяжелый груз лег на его плечи, он почувствовал себя, как должно быть приговоренный к смерти.
Несколько дней спустя Абрамович пришел к Бурцеву в редакцию. Тот был не один, страшно волнуясь, он поскорее удалил посетителей и обратился к гостю.
- Все проверить пока не успели, но то, что проверили, подтвердилось. Ваш источник действительно заслуживает внимания. Еще не все проверено, как я сказал, но того, что уже проделано, достаточно, чтобы относиться к нему серьезно.
Бурцев почувствовал страшное облегчение. Огромный камень, лежавший на сердце, упал. Ему даже показалось, что стало легче дышать. Он знал, что в дальнейшем он все равно будет с опасением передавать сведения, получаемые от Бакая, вероятность ошибки все же есть, но теперь он был окончательно убежден в его правдивости.
После проверки сведений и визита к нему Абрамовича с рассказом о проведенной в этом направлении работе, Бурцев решил как можно подробней изучить деятельность департамента полиции и составил целый список вопросов, которые его интересовали. Также он попросил его свести знакомство с заведующим политическим сыском, по его просьбе Бакай ездил к Зубатову, беседовал со знакомыми охранниками. Набор сведений о Департаменте Полиции постоянно увеличивался. Бурцев ликовал.
Но один очень важный вопрос оставался для Владимира Львовича открытым: кто же этот Раскин, агент, находящийся где-то глубоко в партийной структуре. Особенно актуальным это стало летом 1906 года, когда последовали многочисленные аресты в среде террористов. Ему не особо верилось в то, что это случайность, результаты внешней слежки, как тогда объясняли это многие. Он был уверен, что здесь имеет место быть провокация. По крупицам он начал собирать разные сведения, которые могли бы раскрыть эту тайну, перебирал всех хоть как-то значимых партийцев. Нет, решительно никто не подпадал под подозрение.
Но тут помог случай, вернее подтолкнул его в нужном направлении. Как после работы Бурцев отправился прогуляться. Как ни странно, но именно в этот раз он забыл проверить, нет ли за ним слежки. Он шел по Английской набережной, когда увидел открытого извозчика, на котором ехал Азеф с женой. В то время Бурцев не был лично знаком с Азефом, но хорошо знал его жену. Он знал и то, кто такой Азеф в партии эсеров, тот возглавлял партийную боевую организацию. Он был в том же костюме, в котором недавно встретил его на улице. Увидав их, Бурцев, наконец, вспомнил, что совершенно забыл о проверке хвоста, он испугался, что жена Азефа поздоровается с ним и, когда случайно встретился с ней взглядом, сделал ей знак. Они проехали мимо, Бурцев же пройдя немного вперед, выронил газету, которую всю дорогу держал в руке и, наклонившись за ней, немного обернулся. К его ужасу извозчик стоял на месте, вокруг толпился народ, быстрыми шагами приближался городовой.
"Что-то случилось. Неужели арестованы".
Он обернулся и, стараясь идти спокойно, подошел к толпе.
К его огромному облегчению просто произошел какой-то уличный скандал и извозчик просто остановился посмотреть вместе с другими. Азефов в толпе не было, они отыскались на пароходной пристани, где покупали билеты. Бурцев облегченно вздохнул и, не здороваясь, удалился.
Слегка возбужденный этим происшествием он решил еще немного прогуляться. Просто шел по улицам и радовался, что все обошлось. Но что-то беспокоило его, что-то мелькнуло на краешке сознания, что-то, что не соответствовало всей ситуации, что-то было неправильно, нереально. Что?
Постепенно этот вопрос потеснил другие его мысли. Он нахмурился. Он не сразу понял, в чем дело, но внезапно это пришло. И оказалось очень простой мыслью.
"Странно. Как такой человек может разъезжать по Петербургу на открытом извозчике. Полиции его внешность, несомненно, известна, и, тем не менее, он спокойно разъезжает по Петербургу. Что-то здесь не так. Что это может означать? Например, его невыгодно арестовывать. Почему? Возможно, чтобы обнаружить его связи". – Бурцев не замечал, что ходит размеренным шагом по своему редакционному кабинету от стола к двери и обратно. - "Возможно еще, что около него есть какой-то провокатор, который получает через него нужные сведения, а следовательно он просто необходим полиции на свободе. И если это так, то это довольно опасный провокатор, ведь он находится вблизи руководства партии. Возможно, что это и есть тот самый Раскин, о котором говорил Бакай. В любом случае, надо тщательно изучить окружение Азефа на предмет того, кто рядом с ним может быть агентом.

"Итак, надо составить список окружения Азефа и изучить каждого в отдельности. Многих я знаю, это облегчает задачу. Начну, а там посмотрим".