Роман Военное Отрочество книга первая

 РОМАН

 «ВОЕННОЕ ОТРОЧЕСТВО»

 1 Книга

 « Начало »

Майору Кистанову А.И.:
командиру роты курсантов
Борисоглебского ВВАУЛ,
1976 – 1980 гг.
Курсантам однокурсникам;
Лётчикам, офицерам ВВС.


Нам память приносит
Немало мгновений,
Чтоб вновь посмотреть,
Обернувшись назад,
Как прожили мы
Годы ярких стремлений –
Желанье с мечтой
Породнить и их взять.
И взяли у жизни:
Судьбу – вдохновенье,
Где небо – листок;
Строфы - наше ученье!

 Курсантские годы – военное отрочество: юность, молодость. Они всегда вспоминаются с желанием и волнением: ещё, и ещё раз пройтись по незабвен- ной дороге своей мечты - первой любви, и встретиться с этой любовью вновь, как тогда, когда твоя мечта родилась и превратилась в реальность, и ты стал самым сильным в этом мире, потому что смог опровергнуть народную глубо- кую мудрость в свои маленькие годы, а это не каждому дано и не каждый может: «возможности, совместить с желанием!», а «мечта – сказка» осталась в детстве, школьных годах, и где-то ещё там позади – уже прожитом, хоть и не большом отрезке, но своего времени жизни.
 Это прекрасно, когда сказка сбывается! Кто не хотел бы желать такого? Воспо
минания - сюжеты наплывают с искренним теплом и яркими, контрастными кадрами киноленты твоей жизни. Сидишь в кресле и смотришь на это кино не вымысел, а настоящую действительность, в которой ты – главный герой поста
новки фильма, и сам его же написал, отрежеуиссировал, и снял навсегда своей памятью.
 Жаль, что такое интересное произведение со своими сюжетами, лежит в архиве и его никогда не покажут для полного обозрения, и не будет премьеры, и не будет оваций, но не будет и провала!.. А разве может быть провал у жизни человека, у его судьбы? Ведь каждый сюжет человеческой жизни интересен сам по себе, и он всегда разный… Конец, правда - один… хотя?..
 Как интересно, когда смотришь фотографии, а в тебе, где-то, уже не только крутится немое кино, но и звучат голоса отрывками, ведь наша память устроена
так, что в большей степени готова запомнить видимое, чем слышимое. Иногда и
сам помогаешь воспоминаниям, чтобы кино не было пресно – немым и начина- ешь сочинять реплики… Смотри! А кино и впрямь получается. Усматриваются такие случаи, на которые ты не обращал внимания, а они сыграли в жизни огро
 мные значения для будущего, для судьбы.
 Сидишь в кресле. Смотришь своё прошлое, как кино и забываешь все пробле-
мы, ютящиеся за твоей дверью, окном. Хорошо, но наплывает слеза печали, что
больше такого не повторится, потому что ты навсегда остался со своей первой
любовью – мечтой! Что ж, это не простые слёзы. Это слёзы прошлого: его радо-
стей, горечей и всего того, чем жив человек. Это слёзы твоей жизни и судьбы.
Это бесценные слёзы! Постарайся их не терять.
 Вспоминаешь, и сердце не всегда бьётся спокойно, умеренно. Оно, иной раз
возбуждается до грохота отбойного молотка и готово выскочить на встречу про
шедшему, в своей радости, на какую может отважиться только оно, и желает не- медленно обнять свою любовь, открывая все чувства дружбы этому времени – времени воспоминаний, а чувства врываются в твой дом, как шумная гурьба дружеской компании – со смехом, гомоном… и ты находишься в круговороте
событий, которые уже были, но снова пришли, и опять ломается принцип муд-
рых народных истин, что ты не можешь встретить былого в будущем. Всё воз-
можно если очень захотеть и если ты сам этого очень хочешь.
 Память, это великий дар. Но обращаться с ним надо очень осторожно и не всег
да лезть, чтобы ворошить и копаться в прошлом для переосмысливания, приме-
няя это осмысление, обязательно к сегодняшнему дню времени. Зачем? Чтобы
найти желаемую правду? Это хорошо, но в чьих руках она может находиться, и
кто её будет придавать для огласки? Ох, как это важно и страшно… Прошлое –
груз, а будущее, как огонёк, который груз прошлого может накрыть всем тем,
что ты прожил, и потушить навсегда! Но без памяти не будет будущего. Будут
ошибки, ошибки, ошибки…
 Я один из тех, кто прикоснулся к памяти своих лет. Конечно, боюсь что-нибу-
дь испортить, потому что могу больше не увидеть чуда воспоминаний. Вот и ре
шил засвидетельствовать всё в романе. Роман поможет не только донести прав-
дивость жизни моих близких людей, но и их чувства, мысли, желания, поступ-
ки и многое другое, и, наконец, принесёт возможность самому побывать там, где живёт первая любовь, судьба! А книга сохранит года многих и многих па-
мятью воспоминаний. Это вечность сегодня!
 Потомки мои! Читайте, смотрите, думайте: какие были мы и сравнивайте своё время с нашим; себя с нами. Может быть прошлые года нашей жизни пригодят
ся вам для будущего. Посмотрите моих героев. Посмотрите им в глаза. Ощутите
их дыхание из недалёкого прошлого времени в сегодняшнем дне и буду надея-
ться, что они могут помочь вам в стремлении верить в себя, в стремлении быть
в этой жизни необходимым, быть сильным, быть лучшим. Мечтайте и старайтесь
свою «мечту – сказку» сделать былью, и пройти с ней по всей дороге избранной судьбы: не предавая её, не оскорбляя её, не жалея о ней, любя выбранную стезю!
 Удачи вам. Веры вам в себя. Идите и воплощайте задуманное в жизнь с чистой
совестью, желанием, уважением к себе и ближнему; любовью к своей Родине; лю
бовью к своей Земле!
 
В надежде на испытанную боль;
В надежде, на прошедшие победы;
В воспоминаниях угадываем роль,
Которая нам пишется примером:
Тех дней, что сжиты нами навсегда;
Тех лет, что пронеслись рядами кадров
И промелькнув немым кино – вели сюда,
Где обретаем осознание у жизни правду.

Там нас не тронула печать судьбы,
Здесь появилась вся она с главою
И больше не упрятаться, мы ей нужны -
Она пришла, неся печать с собою.
Мы принимаем это без труда,
Но с осмыслением прошедшего полетья:
Сегодня – стало явным – что вчера,
Скользнуло между строк от междометья.

Нам говорилось, там, ещё вчера –
Написанная роль своих решений.
Мы плохо понимали всё, тогда,
Не замечали на себе воззрений:
Зачем? Нам суждена своя судьба;
Зачем? Указывались кадры тех созрений –
Они написаны с рождения, не зря,
Чтоб выполнить их и без сожалений.

Что в прошлом было, то и есть моя судьба.
Что в прошлом было, то и есть – вся правда.
Сегодня, это стало, тем – вчера!
Сегодня, это стала жизнь моя!
 
 
 
 Первая часть
 Первая глава
 « Мечта »

 Александр лежал на скате деревянной горки во дворе их, двухэтажного дома, в котором жили двенадцать семей, близких по своим делам, и всё равно что, как
родные. Горка была построена для детских забав и удобно располагалась в углу
двора так, что Александру, загорающему на полуденном солнце в июне месяце,
никто не мешал и не отвлекал смотреть в чистое голубое небо, где не было ни одного облака и даже намёка на появление причудливо - кудрявых форм: белых
сизых, тёмных луж неба. Там чертилась белая линия от летящего самолёта, кото
рый он видел маленьким крестиком, блестящий своим серебром на солнечных
лучах. Он следил за продвижением этого крестика, подложив под голову руки и
ему сейчас думалось: «Эх, мне бы оказаться там! Я тоже хочу летать, но не на
больших - гражданских,.. а на военных - на истребителях. Может и космонав-
том смогу стать. Нет, космонавтом не хочу, а военным лётчиком – да. У нас в городе нет ни одного военного, кроме тех, которые охраняют «зэков», лётчиков
и подавно. Я бы первым был и единственным… Всё. Буду поступать в училище
и больше никуда. Не поступлю, значит в армию «загремлю», но если успею, то
тогда уж, в МАИ…»
 Он давно задумал стать военным лётчиком и готовился к этому этапу жизнен-
ной дороги, не в шутку. Выписывал журнал: «Авиация и космонавтика»; моде-
лировал самолёты из клеющихся моделей; сам вырезал из дерева самолёты мо- дели (правда, получались не очень хорошо), а с отцом они делали воздушных змеев.
Занимался спортом – абсолютно всеми видами и имел несколько разрядов. Был
одним из активных учащихся в школе, но и не пропускал возможности «пош –
кодничать», и даже похулиганить, но в пределах честности, а не разгула бессо-
вестности, и, конечно же, влюблялся юношеской любовью в своих однокласс-
ниц, и не только. Правда, этот, вспыхнувший огонёк не разгорался до пламени чарующего блеска и жара, он давал возможность понятия, но не определения - «боли» сердца в аморфно-призрачном душевном неуравновешенном состоянии своей «человеческой планеты».
 Знания о военной авиации черпались из телевизора, из поездок вместе со всей
семьёй в отпуск в г. Поворино, где проживал его дед (отец папы). Там находил-
ся аэродром училища, куда хотел поступать Александр. В городе, где он жил не
было и намёка на то, о чём мечтал. Только в Братске ДООСАФа аэроклуб, но ез дить пришлось бы на электричке. А когда? Поэтому, возможности практически познать свою мечту он не мог, но очень, очень хотелось.
 Как-то, Александр заикнулся о своём предложении – перевестись в Братск, что
бы учиться в школе и аэроклубе, но лучше бы он этого не делал, потому что осо бенно на это не обратили внимание. Отказ был разовый и конкретный, и дальней шее обсуждение невозможно, а самолюбие было задето не просто, и кроме всего
 он понял, что в его мечту не верят, как не верят многие, кто его знал близко, но
упрямство и пламенное желание, да ещё гордость за себя в доказательство своего «Я», не могли остановить героя ни перед чем!
 Он учился в музыкальной школе – на фортепьяно, причём учился у не простой
женщины – «музыкалки» (извините), а у двоюродной сестры космонавта СССР,
Титова – Лилии Васильевны, что ещё больше двигало его к мечте.
 Они никогда не говорили об этом, но случай!.. доказал, что выбор будет за его
мечтой и будущей судьбой. А случай был таков: космонавт Титов приезжал в Братск и у Сашки, почему-то сорвались занятия – их не было. Потом узнал весь
 городок, и, конечно он сам, что Лилия Васильевна ездила на встречу к брату в г.
Братск. Александр не придал этому большое значение, но запомнил для себя.
 Лилия Васильевна любила Сашку: и как несмышленого, и, как хорошего учени
ка, но понимала, что пианино не его суть, не его желание. Он проучился у неё четыре года, но… она оказалась права!
 Все обстоятельства – и заметные, и не заметные крутились около него, показы-
вая и подсказывая, что он должен идти по своему пути, к своей мечте, хотя мно
гие, кто его знал и дружил с ним, отговаривали или говорили, что не быть ему
тем, кем он хочет. Он спорил, что докажет свою правоту: и его желаемая мечта сбудется.

- Ты ещё скажи, что космонавтом будешь. – С усмешкой говорил его приятель,
Валерка.- Там знаешь, какое здоровье должно быть! А знания… Нет, не быть тебе лётчиком. Это точно. Лучше бы, вон, в московское «общевойсковое» пос-
тупал, пока у Могоновых брат в гостях. Он же начальник этого училища. Я про-
сил и он не отказал. И не только я. А ты не захотел. Дурак…чё ещё тебе сказать.
Были бы вместе, как всегда…
- Не хочу. А лётчиком я всё равно стану!- отвечал Александр.- Не веришь!? Давай на спор. Проиграешь, ведь…
- Не буду я с тобой спорить, но армия по тебе точно «плачет». Загремишь и не
спросят - зачем, куда?

 Но Сашка не отступал от своего решения. Подтрунивать над ним никто не ре-
шался – дрался он хорошо, хоть и редко. Да и дрался только по справедливости,
но никогда не отступал и не прятался. Было, и получал, но не отворачивался. А
если получал – значит, был не прав. Задевало его это, ведь он занимался боксом
и не один год, но что поделать – были ребята и сильнее его. Самолюбие задето,
но не надолго. Он быстро отходил и забывал недружественные отношения к сво
ей личности. И не успела остыть размолвка между ним и соперником, как через
несколько дней, Александра видели в общительном кругу с тем, кто был недав-
но: или побит, или наоборот, победителем, над нашим героем.

- Подвинься, я тоже позагораю.- Пришёл Валерка и улёгся на горке рядом с Але ксандром. Слышал, космонавты погибли? Волков, Пацаев, Добровольский..
- Слышал. Сегодня утром передавали. Да-а, горе, так горе…
-Теперь долго наши не полетят в космос. Сказали, что во время спуска у них раз
герметизация корабля произошла. Плохо дело.
- А, когда передали? – спросил Сашка.
- Час назад. А ты лётчиком хочешь быть… Чё, на самолёт смотришь?
- Ага. - Своим ответом Сашка дал понять, что разговаривать и спорить он не со-
бирается.
 Так они лежали и каждый думал о своём, но не мешал думать соседу. Смотре-
ли в небо по – разному: один – просто больше смотреть некуда было; другой с
вожделённой мечтой будущего времени и с желанием осуществить эту мечту.

 Время бежало, не останавливаясь и, приближало Александра в начало новой,
но судьбоносной дороги, по которой ему придётся идти не сворачивая, прео-
долевая все торосы житейских проблем и жизненных условий бытия. Ему при-
дётся познать то, что многим закрыто наглухо и никогда не откроется. Он поз-
нает непозноваемое другими и научится тому, чему не каждый, и даже совсем
общемноголюдный процент человечества, не может этого иметь в научении, по
тому что – не дано!
- Саня.- Позвал его Дятлов Александр.- Пойдём, поможешь мне с математикой.
Смоемся отсюда в канаву, чтобы было не видно, а то опять дежурить назначат. Надоели уже. Завтра математику сдавать. Ты уже сдал и не плохо. Помоги, а?..
- Давай! Мне тоже надоели эти мародёры абитуры. Чуть, только найдёшь минут
ку, отдохнуть, как они «тут, как тут», особенно наш Чушкин. Самый большой комар – кровопийца. Сваливаем!
 Они огляделись и, не задумываясь, не попадаясь старшим групп (отделений) на глаза, мелкой, но быстрой трусцой направились к канаве, расположенной не-
далеко от ангара. Ангар, это самолётный гараж, устроенный для проживания абитуриентов, поступающих в лётное училище. Канава была облюбованным ме стом, не только ими, но и ещё некоторыми личностями, желающими балдеть в одиночестве, лишь бы не трогали… Место это хорошо скрывало от посторон-
них глаз и ров был очень удобно направлен для того, чтобы летнее солнце в сво ём зените не могло скрывать лучи ласки и загара от бруствера канавы.
 Это убежище было, как специально вырыто для них, чтобы старшие групп от-
делений не могли обнаружить «волынщиков и тунеядцев», кстати, старшие не знали места скрытия своих подопечных. Публика этих лентяев была разношёр-
стной и до неприличия разнообразной. Одни приехали, как и лежащие в канаве
двое Сашек, действительно осуществить желаемое – поступить в училище и вы-
учиться, став военным лётчиком. Другие, просто поболтаться по – дальше от до
ма и от родительской опёки. Третьи, наоборот – по родительскому приказу, и их
возможностям - устроить чадо для продолжения профессионального рода.
Четвёртые, закончить срочную службу и дослужить курсантом, что было инте-
ресней и спокойней, чем в пенатах армейских служб, куда они были направле-
ны по сроку призыва. Это и были старшие отделений абитуры. Пятые, вообще
не понимали зачем они сюда приехали, а поэтому, посмотрев и ощутив армей- ские порядки в распорядке жизни абитуриентов, сворачивали свои пожитки и
отъезжали в края неведомые, но другие, стараясь устроиться там, где было луч-
ше и выгоднее.
 Поступающие в училище из армейских рядов – срочнослужащие, находились
в более привилегированном положении, чем ребята, которые пришли со школь-
ной скамьи или с гражданки – кто ещё не был призван в армию:
во- первых; они шли не по конкурсу если сдавали экзамены и медкомиссия бы-
ла не против их здоровья;
во- вторых; им надо было сдать экзамены не меньше, чем удовлетворительно;
в- третьих; поступившие, становились младшими командирами, что прибавляло
им больше льгот, но и больше ответственности. Конечно, задел понятия армейс-
кой службы приветствовался руководством училища, но молодые курсанты из рядов солдат и сержантов срочной службы хотели бы принести порядки их, где
они служили, в сферу курсантской жизни, а это грозило неравноправием – ведь
все они, кто станет обучаться лётному делу, в последствии будут на равных, а
именно – офицерами с одинаковым званием, и одинаковым началом пути своей
судьбы, этого пока молодые командиры не понимали и находились между двух огней: между руководством и теми, кто будет вместе с ними обучаться четыре года; есть за одним столом; спать в одном помещении; выполнять один распоря
док; идти к одной цели.
 У гражданской абитуры – основания для поступления общие и конкурс сильно
влиял на распределение выбывания. Гражданке было тяжелее. Попробуй приу-
чись сразу к несвободе своих действий! Да ещё командуют те, кто будут также,
как и они, тянуть года взросления и учения в одной упряжке – курсантской жиз-
ни. Ох, какое неравноправие! Но всё это будет впереди, если вообще будет…
 Александр Зворов и Александр Дятлов, хоть и с гражданки, но тоже были не в равном положении лишь по одной причине: Зворов поступал второй раз, а Дят-
лов, первый и если у первого уже не было запаса времени, в случае непригодно-
сти, сегодня же переметнуться в другое высшее заведение или ещё, куда-нибудь, но не загреметь на срочную, у второго это время – было. Дятлов мог осмотреться и понять армейскую жизнь сейчас, решить – а надо ли ему это? Он мог в дальней-
шем спокойно продолжить попытки получить высшее образование в другом ме-
сте обучения, благо выбор на Родине – куда пойти учиться, всегда большой, но с мечтой придётся расстаться. Правда, прошел слух в среде абитуриентов, что по
приказу начальника училища – Никонова, те, кто поступал второй раз и более,
имели льготу перед поступающими впервые, они могли получить меньшее коли-
чество баллов после сдачи экзаменов, но отменное здоровье и хороший балл про-
верки в психологическом отборе, тогда решение в приёме по конкурсу абитуриен
ты «двугодки» и более лет, имели предпочтение поступления в училище. Но это всё ожидало впереди, а сейчас двое Сашек улеглись на тёплую траву в канаве, где
их не было видно и, скрываясь от навязчивых «вояк – старших» групп принялись
подготавливаться к сдаче Дятловым экзамена по математике. Весь ангарный рой абитуриентов их больше не интересовал и не трогал.
- Саня, - обратился Дятлов к Зворову,- а, как ты решил стать лётчиком? Ведь у вас,
там, где ты живёшь – и «нюхом не нюховали» об этой профессии, сам говорил.
- Вообще – то, всё очень тривиально просто: увидел по телевизору фильм и решил.
Правда, был один случай, который утвердил меня во мнении и решении – стать во-
енным лётчиком. Хочешь расскажу, но надо готовиться, а до обеда не очень много
осталось. Мне – то осталось только сочинение, а тебе ещё два экзамена. У меня
баллов хватает, а тебе их набирать…
- Да, здесь, мало вопросов – минут на десять, не больше… До обеда два часа, а есть
не очень хочется. Расскажи.
- Согласен. Обедать и правда не очень хочется, а если что… то можно в магазин, или на крайний случай, в буфет ломануться для поддержки штанов, что-нибудь купить, но пойдёшь ты!
- Не бойсь - не пропадём. Сбегаю. У меня в тумбочке есть, кое-что, рассказывай.
- Ладно, уговорил, слушай:
К нам в гости приехал знакомый отца, военный, но погоны у него красные. Сам по-
нимаешь – общевойсковик, майором был. Хороший мужик. Мы подружились: и, где
он был, там и я, а он - не против… в футбол во дворе гоняли; в лес ходили за гриба-
ми; иной раз, в магазин за покупками собирались, где он не отказывал мне, в какой-нибудь мелочи, правда, я не просил, но он всё равно, что-нибудь покупал. И много рассказывал про военную жизнь. Предлагал устроить меня в своё училище, которое окончил сам. Подарил фуражку и погоны, кокарду, звёзды на погоны. Я хвастался
перед пацанами во дворе. Мне завидовали. Жалко, что фуражка была большая. Я её
одеваю, а она болтается, как огромная сковородка. Пришлось обменять, предлагали,
а кокарду воткнул на шапку; погоны - на пальто, летом на рубашку. Мне тогда бы-
ло, где-то около десяти – не больше. Пожалуй, всё это меня здорово задевало и про-
двигало к решению – стать военным, а тут ещё, как - то пригласили на день рожде -
ния к соседке. Там знаешь, что спросили? «Кем будешь?» - отец соседки, Ирки. Я не
задумываясь, выпалил: «Военным!» «А, каким?» - опять спросил. Сам – то он про -
шёл войну пулемётчиком – знал, какая жизнь у военных, да ещё у офицеров. Я стал
думать и вспомнил про случай, который произошёл тогда, а я его участник, и инте-
ресно, как!
 Это было, где-то в пять, шесть часов дня. Летом у нас в такое время солнце всегда
светит достаточно хорошо, и всегда светло, тепло. Я носился во дворе с ребятами и
играли мы, по-моему, в «колотун». Я стоял посереди двора, когда, больше почувство
вал, чем услышал, что-то над собой. Меня накрыла, огромная тень. Я поднял голову
вверх, испугавшись. Это был военный самолёт. И он не летел, а очень медленно полз в небе. Что интересно, я увидел звёзды, выпущеные шасси и сейчас могу сказать, ка- кой самолёт. Это был Су-7. Он полз по небу, в сторону таёжных сопок. Когда он про летел надо мной и скрылся, я побежал, бросив игру, смотреть - за наш дом.
 Знаешь, Саня, у него, что-то случилось. Правда, когда он скрылся за другими дома-
ми, я больше не мог его видеть. Были слухи, что в наших сопках находился скрытый
военный аэродром, но это слухи. Никто не видел взлетающие самолёты, и никто не
слышал их гула, как мы с тобой, здесь. Куда делся этот самолёт, я не знаю, хотя вско-
ре прилетел вертолёт. Говорили, что этот, военный вертолёт разыскивал тот самолёт.
Будто, он упал, где-то в тайге. Но ни один из жителей нашего города не мог сказать –
правда это было или нет. Он так низко летел, что мог задеть антенны на домах.- Саш
ка замолчал, и, что-то обдумывал, смотря на голубое небо. Потом резко повернулся
к Дятлову и сказал. – После этого я уже не раздумывал: стать мне военным лётчиком
или нет. В том году мы ездили в отпуск, в Поворино и отец мне показал аэродром и
самолёты…
- Так ты, что, знаешь про лагерный аэродром училища?
- Ну, да. Отец мой родом из этого города. Там у меня братья и сёстры, двоюродные, и
я давно уже решил, где буду учиться, но то, что произошло, тогда… Одно слово: пос
тупаю!..
- Тогда понятно. А я просто так решил, назло своим, домашним. Они хотели, чтобы я в Москве, в «Бауманское» поступил, чтобы дома, рядом с ними – и учился, и жил, но я не захотел. Свою дорогу сам найду. И не желаю, чтобы меня опекали. Вот и оказал-
ся здесь, а не поступлю, время ещё будет - куда податься.
- Так я тебе и поверил. «Держи карман шире!» Как – будто я не вижу, как ты стара-
ешься не завалиться и переживаешь. Вон, не сдашь, так точно всех проклинать бу-
дешь, но учти, я здесь не причём!
 
 
Продолжение следует… Важно Ваше мнение о стиле «подчерка», не о смысле произведения. Жду и надеюсь на оценку – любую. С уважением.