Суицид

 - ...я все-таки ждал, что это может повториться. И вот теперь уже просто не могу терпеть этого. Столь бездушным и мерзким кажусь в собственных же глазах. Может это и есть самое страшное, - я сидел на краю крыши и безмолвно шептался самим с собой, только это помогало мне отвлечься, помогало как никогда, потому что Жить этим было просто невозможно. - Смешно это, как подросток, потерявший в вечерней ссоре жизнь, сижу перед лицом неминуемой пропасти. Вот только страха нет никакого, и о как жаль, что не могу со всеми проститься, это выше меня, я всегда знал, что не способен на какие-то глупости. Уж слишком дороги те, кто вне сегодняшнего дня. Главное, чтобы меня никто не увидел, стемнело, но мало ли кто может признать силуэт на краю крыши. Не тревожьтесь те, кто может, знает об этом, не тревожьтесь. Просто как никогда пустота так близка и настолько она недостижима. Странно, не раз уже смотрел в мерзкую рожу дьявола, но никогда не думал, что пропасть окажется такой никчемной. За мной никто не пошел, но ведь и мне раньше действительно было страшно. А сейчас, когда последней надежде свернули шею, плюю безрассудно на качество смерти. - я засмеялся, не представляя как может быть страшно тем, кто может это услышать. Вопль сумасшествия вырывался из тела. Лучше уж так, чем молча слушать игру неподвижных натянутых струн.
 - Луна, спутник никогда не провожающий меня. Не смотри на слезы, я смешон, я прекрасен в бессмертной одержимости. Позови темноту в кромешность, уж слишком ярок твой свет. - не замечая, я уже говорил вслух, к лицу прилила кровь и змеиные глаза, оледенев, наверное были самым страшным что можно было увидеть в этой обычной миру ночи. - Смотри, у меня в ладонях есть свет. Пусть я ими всё что только можно было разрушил, но ведь ради этого я что-то создал. - говорил я в неизвестность, напряженно и криво вскинув руки к небу. - Всё, это уже слишком, надо уходить, мне еще рано сходить с ума.
 На работе за несколько дней я сделал то, чего не мог выполнить месяцами. Она затуманивала мне сознание и можно было делать всё что угодно с немыслимой скоростью и результативностью, но только не думать, главное - только не думать об этом. Казалось, облако спустилось на плечи и мешком с кирпичами обернулось. Не распрямиться, не прижаться к земле, в чудной горбатой походке меня уличили уже многие. Усталость давала о себе знать: синяки под глазами и непонятная координация, - я уже начал терять себя.
 - Но нельзя, я должен стоять до конца, пусть руки в крови и душа в непонятном месиве, но надо идти. Пусть ползти, но видеть что все-таки жив. - ритмичная боль раздавалась в висках. - Всегда есть выход и свет никогда не погаснет, пусть даже в безмолвной тишине, но голос родной всё равно что-то шепчет. – Как молитву молвил, скоро. Отворяя в себе хоть какую-то надежду. Я уже шел по переулку домой. Сигарета дрожала в руке, а глаза резал свет раздражающих фонарей.
 Трое неизвестных, как потом мне сказали, а нашли только под утро... Благо, спастись удалось, или меня кто-то спас. С того момента мне оставалось месяц до воскрешения жизни и праха оставшегося разума. И вот, она, во всей своей красе, грациозно печалясь, входила в палату, воскресая всю жизнь, что таилась во мне. Но в прозрачном покое, а не в пьяной громоздкой земле, удалось только-только воскресшей вовек оборваться.